Кэролайн Линден - Что хочет женщина…

– Мне следует извиниться перед твоими родителями, – прошептала Шарлотта. – Я доставляю им столько неудобств!

Но Стюарт, еще не дослушав, покачал головой:

– Похититель следит за домом. Мы хотим, чтобы он увидел прибытие фургонов и понял, что сокровища уже совсем близко. Здесь много места, и мать понимает, как важно найти твою племянницу.

Шарлотта прикусила губу:

– Боюсь, мы его не найдем.

– Найдем, – заверил Стюарт, сжимая ее руку.

– Но как? Вор даже не намекнул, что ищет, а я понятия не имею, что ему нужно. Что будем делать, если не отыщем ничего ценного? Какая-то вещь из этих ящиков стоила мне потери племянницы, но какая именно?!

Она закрыла глаза и ощутила его губы на своем виске.

– Какая-то вещь из этих ящиков вернет тебе племянницу, – мягко поправил Стюарт. – Ты должна думать только об этом.

Шарлотта тяжело вздохнула и открыла глаза.

– Тогда давай начнем.

Они работали несколько часов. Вазы, статуи, скульптуры и картины вынимались из соломы, и, прежде чем Бентон уносил все в гостиную, Лючия вносила каждую вещь в список. В поисках чего-то необычного Шарлотта тщательно осматривала каждый экспонат, но все выглядело так же, как в Италии. Она всем сердцем пожелала узнать, что запаковала не все. Завещание Пьетро было так странно сформулировано: он просил сохранить каждый экспонат. Неужели знал, что какой-то из них причинит столько бед?

Ко второму завтраку один фургон был пуст, второй опустел наполовину, а в гостиной осталось совсем мало места. К полудню, когда разгрузили третий фургон и принялись за четвертый, в гостиной яблоку было негде упасть. Лючия жаловалась на истертые пальцы, Шарлотта была готова вывалить остальные вещи прямо на тротуар и там оставить, и даже хорошее настроение Стюарта испарилось.

– Я слышала Марчеллу Раскати в опере, – сообщила Шарлотта Лючии, чтобы немного отвлечься, хотя урна, которую она вытащила, была очень тяжелой, а пол, усыпанный соломой, несмотря на усилия постоянно подметавших его горничных, был очень грязным.

Лючия удивленно вскинула брови:

– Марчелла Раскати? La porcellina?

– La porcellina? Как это переводится? – невинно осведомилась Амелия.

Она стала им помогать, как подозревала Шарлотта, чтобы ускорить процесс и уберечь ковер в гостиной. Но потом она принялась все громче восхищаться вещами, и теперь была занята, как все они. В волосах даже застряла солома.

– Поросенок, – объяснила Лючия. – Потому что у нее пятачок вместо носа и визг вместо самых высоких нот. Что она пела?

– Сюзанну из «Женитьбы Фигаро».

– Сюзанну? – пренебрежительно отмахнулась Лючия. – Полагаю, ее ошикали и прогнали со сцены.

– Нет, ее очень хорошо приняли.

Шарлотта отдала урну Бентону и глянула на Стюарта.

– Как вам понравилась опера?

Он пожал плечами и оторвал ломом крышку с очередного ящика.

– На мой слух, она пела прекрасно.

– Ба! – фыркнула Лючия. – Ваш английский слух!

– У Шарлотты такой же английский слух, как у меня, – подчеркнул Стюарт.

– Она была в Милане и Венеции и слышала то, что принято называть настоящей оперой.

– Англичанам приходится довольствоваться тем, что они имеют, – вздохнула Шарлотта. – Здесь не так много оперных певцов.

– Их и во всем мире не так много. Это дар. Дар исполнять оперные арии, и никакой жалкий поросенок не имеет права открывать рот и визжать, называя это пением!

– Конечно, нет. Но если все, что могут получить люди, – это поросенок… – Шарлотта пожала плечами, доставая из ящика статую, оказавшуюся очень тяжелой. Шарлотта поволокла ее по полу, ногой отбрасывая солому. Статуя зацепилась за угол ящика, вырвалась из ее рук и стала падать. Шарлотта едва успела ее поймать, прежде чем та ударилась о пол. Край статуи врезался в исцарапанные руки, и Шарлотта со стуком поставила статую, которая тут же опасно покачнулась.

– Смотри, что делаешь! – недовольно воскликнула Лючия. – Что хорошего во всей этой работе, если начинаешь бить вещи? А вдруг это и есть сокровище?

Потная, запыленная, мучившаяся от боли в руках и спине Шарлотта посмотрела на статую, оказавшуюся той, которую она особенно ненавидела: ухмыляющийся Меркурий. От выражения его физиономии ей было не по себе и создавалось ощущение, что статуя исподтишка за ней следит. Пьетро держал ее в спальне, а иногда и разговаривал с ней. Как с живой. Даже сейчас казалось, что Меркурий насмехается над их усилиями. И она поняла, что больше такого не вынесет.

– Это не сокровище, Лючия. Это подделка. Как и все остальные вещи.

– Что?! – воскликнули остальные хором. Даже бесстрастный Бентон остановился и уставился на нее.

Слишком уставшая, чтобы держаться на ногах, Шарлотта почти рухнула на нижнюю ступеньку.

– Пьетро был подделывателем предметов искусства, – утомленно пробормотала она, обводя рукой скопление статуй и картин. – Все это фальшивки.

– Уверены? – допытывался Стюарт. – Откуда вы знаете?

– Он сам признался.

Шарлотта прислонилась к столбику перил. Как приятно сидеть, не держа что-то в руках! Хватит обращаться с подделками Пьетро, как с бесценными шедеврами! Она вообще никогда не хотела возиться с ними. Каждое «творение» только напоминало ей о годах и месяцах ее жизни, когда она была так одинока. Прошлой ночью Стюарт сказал чистую правду: Пьетро использовал ее для осуществления своих фантазий. Взамен он содержал ее в роскоши, но Шарлотте пришлось всячески ему угождать. Только теперь, после того как Стюарт показал ей, что такое быть любимой, она поняла, как одинока была в Италии.

Но больше она не станет защищать имя умершего мужа. Пьетро заставил ее поклясться хранить тайну и пыжился от гордости, позволяя людям верить, что его коллекция – подлинная. Возможно, он именно поэтому и оставил ее Шарлотте, что всякий другой узнал бы правду и объявил его мошенником. До сих пор Шарлотта молчала только из благодарности за все, что он сделал для нее, когда она отчаянно нуждалась в помощи. Но это было раньше. Теперь она опасалась, что ее уважение к просьбе усопшего одурачило слишком много людей и стоило ей слишком дорого.

– Какого черта!

Стюарт с грохотом уронил лом.

– Все это?

– Все, – кивнула Шарлотта.

– Не может быть, леди Гриффолино, – запротестовала Амелия, прижимая к груди маленький мраморный бюст, словно пытаясь его защитить. – Они так красивы!

Шарлотта мрачно улыбнулась:

– У него был талант, но не хватало воображения. Подмастерья учатся ремеслу, копируя шедевры, а Пьетро просто не мог остановиться. Он копировал все прекрасные вещи, которыми хотел владеть, но не мог, – либо потому, что они были слишком дороги, либо потому, что были слишком хрупки или слишком хорошо известны… Он просто копировал их, чтобы доставить себе удовольствие.