Барбара Вуд - Последний пророк

Впереди еще много написано, но Моргане следовало подумать о своем спасении. Обследовав пыльный пол, она нашла какие-то тряпичные остатки, по виду напоминавшие холщовую сумку. Ткань была хорошим топливом, но не странное содержимое самой сумки: помада, компактная пудра, дамский носовой платок, дамская расческа. Моргана с ужасом поняла — эта сумка принадлежала Беттине. Она принесла ее сюда и, видимо, уронила, когда после драки взбиралась по лестнице.

Сумка и платок отправились к углям. Моргана продолжила поиски и нашла маленький томик Библии, который Фарадей принес с собой в киву. Кожаные стороны обложки не пострадали от времени, но когда Моргана открыла книгу, страницы рассыпались в руках.

Когда языки пламени снова выросли и огонь весело затрещал, Моргана села поближе к огню, согреваясь мыслью о том, что серый дым с искрами будет отчетливо виден в ночи и привлечет внимание тех, кто поймет, что огонь горит там, где ему не следует гореть.

Когда она вернулась к дневнику, она услышала звуки наверху. Прислушалась. Койот вернулся. Он сопел, и Моргана предположила, что он обнюхивает рюкзак.

— Эй! — закричала Моргана и захлопала в ладоши. Она всегда так делала, когда койоты пробирались в ее огород, за гостиницей.

Она услышала, как зазвенели пряжки на ее рюкзаке. Дикий зверь схватил рюкзак и по снегу потащил свой трофей подальше от кивы. Скоро звуки замерли, и Моргану окутала тишина.

Моргана совсем сникла. Ее еда пропала.

Она расхаживала по замерзшей киве, размахивая руками и притопывая ногами. В следующий раз, когда огонь погаснет, ей придется бросить в него свою куртку. Но кроме куртки, она больше ничего с себя не снимет, иначе она точно замерзнет до смерти.

Сев к огню, Моргана снова взяла в руки дневник.

«Старая женщина мне сказала, что такой была судьба Ошитивы — жить в Центральном Месте и создать дождевой кувшин, но не для того, чтобы призвать дождь, а чтобы получить откровения. Она сказала: “Мы живем в Четвертом Мире. Раньше мы жили в Третьем Мире, который давно забыт. Ужасная катастрофа потрясла мир, разрушив все на поверхности земли. Спасаясь, люди устремились под землю…”»

Моргана задержала взгляд на странице. Тени в киве, казалось, размножились. Языки пламени бешено плясали, создавая на стене громадные силуэты. Моргана подумала, что ее сознание играет с ней злые шутки: она могла поклясться, что, когда читала, слышала голос старой женщины. Он был именно таким, каким описал его ее отец, ровным и гладким, как шелковые ленты.

«До того, как великое разрушение поразило Третий Мир, люди владели знаниями о природе жизни и вселенной, а также священной мудростью. Но потом произошла катастрофа. Кометы и небесные тела сошлись вместе, а солнце замерло на небе…»

Моргана оторвала взгляд от дневника. Солнце замерло на небе. История об Иисусе и Иерихоне. Не перепутал ли ее отец Священное Писание с навахским мифом?

«Это произошло сотню поколений назад, когда человечество жило в золотом веке. А потом мир разрушился. Мы помним катастрофу, но мы не помним мудрости наших предков, которых мы называли “Древние мудрецы”».

«Еще одна библейская история?» — подумала Моргана. Падение в Ветхом Завете, Адам и Ева, которые до грехопадения жили в раю. Моргана задрожала. Она включила фонарик, потому что свет от костра стал тусклым.

«В том золотом веке, который хопи называют Третьим Миром, солнце вставало на западе и садилось на востоке. В те времена небо касалось земли и Утренняя Звезда не существовала. А затем великая комета пролетела близко от земли и солнце изменило свое направление. Оно замерло на небе, а потом поплыло в обратном направлении. Небо упало, земля перевернулась, а комета стала Утренней звездой. Народ Господина Хакала верил, что новая звезда, которую мы называем “Венера”, когда-то была земным богом по имени Кетсалькоатль. Когда он умер, он бросился в погребальный костер, и его пепел превратился в Венеру, которая до той поры не существовала».

Моргана вспомнила, что читала священную книгу древних египтян, где говорилось о космическом перевороте огня и воды, юг стал севером, земля поменялась с небом местами, а солнце изменило направление восхода и заката. И разве не писал сам Платон: «…где солнце однажды всходило, теперь оно садится, а где оно садилось, теперь восходит…»? Моргана вспомнила, что Софокл тоже писал, что солнце изменило свой путь и теперь встает на востоке, а не на западе, как раньше.

Могла ли старая индейская женщина говорить о реально произошедшем событии?

Моргана посмотрела на мумию, более хрупкую и уязвимую теперь, когда с нее сняли всю обтрепанную одежду, и представила, как ее отец лежал здесь и, несмотря на боль и то, что его заживо похоронили, записывал эти удивительные откровения. Это было так на него похоже. Даже в конце своего жизненного пути он считал дело сохранения исчезающих знаний более важным, чем сохранение собственной жизни.

Проглотив слезы, Моргана снова погрузилась в чтение. Голос веков, гладкий, как шелковые ленты, снова вещал у уха Морганы, пока она читала страницу:

«Когда человечество выбралось из-под земли на поверхность и попало в Четвертый Мир, мы уже не были единым целым, но отделились от богов и животных. Мы считали, что изолированы от всего, что нас окружает. Перед тем как Ошитива вылепила кувшин, она собрала глину, смешала состав, добавила воды, развела растительные краски. Она не могла знать, что уже давно создала кувшин и что он просто ждет, когда она придаст ему форму. Небо тоже было в кувшине, потому что небесный ветер высушил глину. Солнечный свет был в кувшине, потому что солнце обожгло глину. Огонь был в кувшине, потому что жар в печи сделал крепкой глину. Все эти явления, а также слезы Ошитивы, были в кувшине. И этот кувшин есть вселенная».

Моргана подумала о прочном золотом фрагменте цвета осенних персиков с красным узором на поверхности. Она сама превратила его в пыль. На следующее утро она сокрушалась над своим безумным поступком, потом аккуратно смела оранжевую пыль и высыпала ее в маленькую коробочку из-под драгоценностей. Теперь, читая записи отца, Моргана понимала, что эта собранная с пола пыль в каком-то смысле представляла собой золотую оллу.

Тени плясали по странице, которую она продолжала читать, одновременно слушая голос из прошлого:

«В этом кувшине было записано то, что люди забыли, когда разрушился Третий Мир, и мы жили под землей. Слушай, как играет флейта. Слушай мелодию, каждую нотку. Когда флейтист прекращает игру, что ты слышишь? Не тишину. Мелодия по-прежнему звучит. Она просто слилась с ветром. Она стала частью того, что мои люди называют «Суукьа’катси», что означает “Единство жизни”. Это очень древнее слово, Паана. Оно произносится не на языке Людей Солнца и не на языке Господина Хакала. Оно происходит из дальних воспоминаний, оно течет в нашей крови задолго до нашего рождения. Ошитива услышала его, когда создавала кувшин, и она научила этому слову свой народ. Суукьа’катси. Ненарушенная целостность».