Елена Барлоу - Добровольная зависимость

— Будто ты и сама не знаешь причину.

Таков был его ответ, и тогда этого было достаточно. Но не мне, я ждала большего. Я через силу улыбнулась, чувствуя горечь во рту, и дрожащим голосом произнесла:

— Я больше не стану вытягивать из тебя ответы. Вижу, что так я заставляю тебя страдать, хотя и не знаю, почему. Прости, что вынудила тебя жениться на мне…

— Кейтлин, прекрати… — он попытался возразить, но я продолжила:

— И, возможно, надо было позволить тебе и мистеру Браму вернуть Коллет. Она-то наверняка является образцом прекрасной жены. Да, она бы слушалась тебя и не пыталась выяснить, почему ты так боишься Мэгги Уолш и своего прошлого. Кстати, я слышала ваш разговор тогда, в опере. Да, я видела её и тебя тогда… Но ничего. Ничего, что ты обманул меня и ничего не сказал. Ты оказался терпеливей, чем я.

Его растерянность и бледность, и пристальный взгляд серых глаз, от которого мне хотелось плакать, говорили о том, что мне удалось задеть его. Но я не ощущала себя победителем. У упрямства был приторно-горький привкус, и я чувствовала себя хуже, чем раньше. Я кивнула Джейсону на прощанье и, одёрнув портьеру, вошла в комнату.

Среди ночи меня разбудил шум, словно где-то неподалёку разбилось стекло. Протерев глаза и коснувшись ладонью соседней подушки, я поняла, что Джейсона рядом не было. А скорее всего, он и вовсе не ложился. Меня бы не беспокоила эта мысль, если бы тогда вечером я не поставила мужа в неловкое положение, выведя его на чистую воду. И после того, как мы вернулись домой, он не сказал ни слова. Я ушла спать, а Джейсон заперся в своём кабинете, и я заснула, не дождавшись его. Мне стало гораздо легче, стоило только признаться, что я знала о его разговоре с Мэгги, и словно тяжёлый груз был сброшен с души.

Но Джейсон был непредсказуем, и эта мысль мигом согнала мой сон.

Я взяла брошенные на крышку старинного сундука белые чулки, наскоро натянула их и накинула на плечи халат. В коридоре горели несколько ламп, и я так торопилась в рабочий кабинет Джейсона, что не заметила невысокую фигуру, направляющуюся туда же, но со стороны лестницы. Я почти врезалась в чьё-то плечо, а, подняв глаза, увидела Эдварда. С тем же выражением удивления на лице, что и у меня, он сам открыл дверь кабинета и вошёл в комнату первым.

Окно было распахнуто, и сильный ночной ветер толкал одну из портьер; на красивом, узорчатом ковре были разбросаны бумаги, а кое-где даже разлиты чернила. Рядом с письменным столом, под одной из опрокинутых книжных полок, я увидела осколки графина. Мой муж полулежал в кресле, спиной к нам; я заметила только его лежавшую на подлокотнике руку. Длинные пальцы нервно постукивали по мягкой обивке.

Видимо, я впала в некий ступор, и Эдвард отреагировал гораздо быстрее и спокойнее: он просто прошёл через комнату, не беспокоясь о том, куда наступал, закрыл окно и подошёл к креслу.

— Он в порядке, просто пьян, — сказал Эдвард, присмотревшись к брату.

Попытка привести Джейсона в чувства ни к чему не привела. Когда я оказалась рядом с деверем, супруг просто лениво шевелил пальцами и иногда поворачивал голову. Его глаза были закрыты, чёрные волосы лежали в полном беспорядке, и от него пахло виски. Когда совершенно неожиданно Эдвард размахнулся и ударил Джейсона по лицу, я вскрикнула, а муж дёрнулся и открыл глаза. Пощёчина была такой сильной, что звук удара несколько секунд стоял у меня в ушах.

— Зачем вы это сделали? — спросила я.

— Во-первых, братец это заслужил. Во-вторых, никто ещё не бил его настолько сильно, поверьте мне, — голос Эдварда звучал глухо и почти безэмоционально. — К тому же, учинив погром, он разбудил Элизабет и близнецов. А он и сам прекрасно знает, как тяжело будет уложить их снова.

К тому моменту мой муж уже вполне владел собой и смотрел на нас прояснившимся взглядом. Однако отвечать он не торопился. Он медленно протирал глаза и качал головой, видимо, чтобы окончательно проснуться.

— Думаю, мы вернёмся в постели. Вы не против, Кейтлин? — спросил Эдвард любезно. — Кажется, ваш муж больше не способен ничего сломать или разбить.

Когда мы отошли на несколько шагов, я дёрнула мужчину за рукав его рубашки и заставила посмотреть на меня.

— Как вы можете оставить его сейчас, в таком состоянии? Нельзя же просто так уйти!

— Конечно, можно! — прошипел он и кивнул в сторону кресла. — Вы не представляете, что сделал со мной алкоголь в своё время, мадам. Это чуть не погубило меня, но, слава Богу, я встретил Дженни. А сейчас, когда я смотрю на то, во что превращается мой брат, я ясно вижу прошлого себя, и это отвратительно!

За дверью вдруг послышался какой-то шорох, и деверь отвлёкся: он выглянул из комнаты в коридор, но никого там не увидел. Только тени внизу и на лестнице, и звук торопливо удаляющихся шагов.

— Прекрасно! — Эдвард всплеснул руками и нахмурился ещё сильнее. — Теперь вся прислуга в этом доме в курсе последних событий! Миссис Фрай!

К моему удивлению, экономка пришла быстро, она оказалась на пороге комнаты уже через несколько секунд, будто так и дежурила рядом.

— Прошу вас, миссис Фрай, заставьте их всех разойтись и лечь спать, наконец! — повысил голос Эдвард. Он был действительно раздражён. — И не притворяйтесь, что ничего не слышали. Мне уже надоели все ваши перешёптывания на кухне, между ланчем и ужином.

— Хорошо, сэр.

После того, как экономка ушла, прикрыв за собой дверь, я повернулась к своему хмурому родственнику и спросила:

— Вы что, действительно заботитесь о том, что скажут слуги, когда вашему брату плохо?

— Ему вовсе не плохо, он пьян, вот и всё. — Его ответ показался мне слишком жестоким. — Я знаю, что такое плохо, мадам. А это — вовсе не решение проблемы. Я слишком разочарован и устал подталкивать его. Раньше он не был таким.

Эдвард посмотрел на меня, будто ждал, что я отвечу. Я поняла лишь одно: он снова намекал на моё появление в жизни его брата, и я растерялась.

— Можете сколько угодно обвинять меня, — произнесла я упрямо, — но я старалась, как могла, сделать вашего брата счастливым.

Он хмыкнул, развернулся, намереваясь покинуть кабинет, но мои следующие слова заставили его остановиться:

— Как человек, которого едва не погубила разгульная жизнь, вы должны бы первым помочь ему и дать понять, что гнев — это не выход. Но вы струсили, и теперь уходите. А уходите только потому, что узнали себя. Вы испугались себя самого. И вы сказали, что алкоголь едва не испортил вас. Вы ошибаетесь и здесь — вы сами себя чуть не испортили. Где же ваш стойкий, фамильный дух и упрямство, сэр? Вы бросаете своего брата снова, как вы уже когда-то сделали это.

Я выпалила это, и лишь через несколько мгновений, пока Эдвард молчал, поняла, что именно сказала. Но в этот раз я не жалела ни о едином слове. Эдвард обернулся и посмотрел на меня очень пристально, по его тёмному взгляду я могла догадаться, что он не ожидал такого, и был удивлён. Через минуту, наконец, он вздохнул; его плечи устало поникли, и он сказал: