Шарлотта Физерстоун - Гордость и страсть

Адриан напрягся, непонятно почему. Ведь решено встретиться здесь именно в этот час. У нее был собственный ключ на всякий случай. И все же он вздрогнул. Стараясь не показать виду, взглянул на нее. Дама сидела, непринужденно раскинувшись на небольшом кожаном диванчике. Ее длинные серьги с бриллиантовыми гроздьями спускались на плечи, озаряя их своим сиянием.

— Анастасия, — тихо произнес он. Приветствуя ее коротким кивком, двинулся к шкафу, налил виски и проглотил одним большим глотком. Жжение в горле дало хороший успокоительный эффект. Он налил еще и выпил. Обычно он не превышал норму, но сегодня пусть все катится к дьяволу. Им владело безрассудство, исступленность… Может быть, жестокость. Ничего подобного ему не приходилось испытывать лет двенадцать. Казалось, ему удалось обуздать в себе неприятную склонность. Но старые привычки умирают тяжело. Приходилось с неохотой признавать, что он так и не стал по-настоящему цивилизованным. Образ, представленный свету, привнесенный в него, — всего лишь притворство и обман.

— Вы сегодня не в своей тарелке, — отметила гостья.

— В самом деле? — Глянув на нее, он налил себе третий стакан.

Она улыбнулась, он поразился ее красоте. Она ослепила многих мужчин не только красотой, но и умением вызвать доверие, понять желания мужчины в спальне и вне ее. Когда Анастасия пожала плечами, ее пышная грудь едва не перелилась через низкий вырез платья.

— Я давно знаю тебя, Адриан. Тебе не удастся ничего от меня скрыть.

— Я так и подумал. — Он со вздохом запустил пальцы в волосы.

Виски уже нагрелся. Она знала слишком много. Знала, кто он такой.

— Мы так давно знакомы друг с другом, — склоняя голову, чтобы лучше рассмотреть его, произнесла дама. — Ты не доверишься мне?

Опустившись на стул с высокой спинкой, он застонал и запрокинул голову, прислонив к резному завитку. Прикрыв глаза, пытался подобрать слова.

— Это ничего. Не обращай на меня внимания.

Шелест шелка заставил его поднять взгляд. Он увидел, как Анастасия плавно скользит через библиотеку, богиня в синих шелках и бриллиантах. Несколько часов назад у Самнерсов он смотрел на нее и думал, как она хороша. Сейчас понимал, что она просто восхитительна. Любой мужчина посчитал бы себя счастливчиком, заполучив ее.

— Адриан. — Она с тихой лаской провела рукой по его волосам. — У тебя слишком много тайн, чтобы нести это бремя одному.

Снова закрыв глаза, он натянуто рассмеялся:

— Ты уже разделила слишком многое со мной, Анастасия, я не стану затруднять тебя дольше.

Если бы он позволил себе так поступить, чувство вины стало бы непереносимым. Он ненавидел его и старался не вспоминать. Но оно возвращалось каждую одинокую ночь, когда он лежал, уставившись в потолок спальни, вглядываясь в свою жизнь и разбирая ее.

Он встал, а она тихо подвинулась, как кошка, удивив его и заставив вздрогнуть, когда заскользила ладонью по его груди, кончиками пальцев касаясь щек. Она смотрела в его глаза таким глубоким взглядом, что ему захотелось отвести свой, но он не мог. Так или иначе, он нуждался в этом сегодня вечером, нуждался в том, чтобы облегчить душу. Она сможет понять, что он вынужден терпеть. Хотелось, чтобы это была Люси, но он никогда не сможет разделить с ней свою тайну. Она отвернулась бы от него с отвращением и ужасом, отторгла бы, и как бы он с этим жил дальше.

— Вот как он мог бы выглядеть, — прошептала Анастасия, проводя взглядом по его лицу, — без жестокости. Таким прекрасным, таким мужественным и сильным.

Оба знали, о ком идет речь, и Адриан еще сильнее напрягся, не желая о нем думать.

— Ты во многом похож на него, — проговорила она, держа ладони на его щеках. — Высокий и гордый. А эти глаза…

— Не надо, — твердо сказал он. — Я ни в чем не похож на него. Ты должна знать об этом. Тебе известно, каким он был.

— М-м-м, да. Известно. Но странно, что в твоих глазах живут аналогичные призраки. Я вспоминаю, что в каком-то смысле он сотворил нас обоих, — говорила она, придвигаясь настолько близко, что корсаж платья коснулся его жилета. — Он подобрал нас, сделал из нас то, чем мы являемся теперь, шлюху высокого класса и послушного долгу совершенного наследника. Я любила его, несмотря ни на что.

— Мой отец… — начал он, внезапно запнувшись на этом слове. — Его ничто не удовлетворяло до тех пор, пока он не прикладывал рук, пачкая и разрушая, чтобы создать собственный идеал совершенства, — хрипло сказал он, делая глоток виски.

Анастасия быстрым движением выхватила стакан и поставила на столик.

— Годы, проведенные с ним, я хранила ему верность. На моих глазах ты рос, становясь человеком, до которого ему было далеко, хорошим и честным, придающим значение тому, на что большинство в нашем кругу попросту не обращают внимания. Он никогда не видел хорошего в других. Только он был всегда прав. В этом вы так не похожи. Ты умеешь рассмотреть хорошее в каждом, кто оказывается рядом с тобой.

Он тяжело сглотнул, чувствуя, как Анастасия придвигается ближе. Глядя в зеркало, он не видел того, о чем она говорила. Там не было человека, который бы заслуживал уважения и искупления. Горькие сожаления заполняли его душу, когда он слушал ее.

— Надо предать прошлое забвению. Оно ушло и больше не вернется. Возможно, теперь настало время для нас обоих? Любя его, я хочу тебя… — Ее пальцы остановились на его шарфе и начали медленно развязывать узел. — Ты ведь знал об этом, не так ли? Но тебе присуще чувство долга, ты слишком добродетелен, чтобы поддаться искушению, слишком честен в понимании истинного и ложного.

Он пытался возразить, но Анастасия приложила палец к его губам в знак молчания:

— Один твой взгляд, и все станет возможным. Все еще возможно.

Алкоголь разлился в крови, горяча ее, но даже это не могло заставить его принять предложение. Мягко положив руки на плечи Анастасии, он отодвинул ее:

— Ты прекрасна, Анастасия, и сама знаешь об этом.

Ее улыбка соединила печаль и усмешку.

— Но не настолько, чтобы соблазнить тебя.

Резко развернувшись, он шагнул к камину. Опершись на каминную доску, стоял, глядя на холодную золу.

— Нет. — Его ответ прозвучал спокойно, но твердо. — Меня может соблазнить только одна женщина, но она не станет этого делать.

— В таком случае это большая глупость с ее стороны, — сказала она, и он скорее почувствовал, чем услышал, как Анастасия возвращается к дивану. — Она, должно быть, не представляет себе, какое счастье завладеть твоим вниманием.

— Сердцем, — уточнил он, глянув через плечо.

Золотистые брови Анастасии с удивлением взметнулись вверх.

— Счастливая девочка… Я бы отдала все на свете за то, чтобы завладеть сердцем твоего отца.

— Мой отец не имел сердца. Ты, наверное, заметила это?