Оксана Чекменёва - Колыбельная Ангела-Хранителя

Я уснула с улыбкой на губах. Потому что у меня теперь была надежда, то, чего я, как считала, лишилась навсегда. Утром я скажу Спенсеру «да».

На следующий день, хотя была среда, Спенсер не уехал в свою контору, а дождался, когда миссис Вуд закончит с утренними процедурами, и забрал меня вниз, в гостиную, сказав ей, что нам нужно поговорить.

У меня был лишь один вопрос.

— Ты меня укусишь?

— Нет, конечно. Это тоже сказки, будь это правдой, большинство людей уже превратились бы в вампиров, потому что не все из нас питаются кровью животных, многие кусают людей, но никогда не выпивают их до смерти — считают, что нет смысла резать корову, если можно доить её годами. Нет, наш укус не превращает человека в вампира. Это ты должна будешь выпить мою кровь. Но не пугайся — меня кусать тебе не придётся.

— А это… больно? Ну, перерождение?

— Да, больно, и очень. Но не волнуйся, благодаря замечательному изобретению, под названием «хлороформ», ты проспишь практически весь период перерождения. Айрис, это значит «да»? Ты решилась? Ты хорошо подумала?

— Да — на все три вопроса. — Я ещё никогда и ни в чём не была так уверена.

Дальше всё закрутилось очень быстро. Спенсер сообщил миссис Вуд, что во время своей поездки он встретил врача, который готов сделать мне операцию, которая гарантированно поставит меня на ноги. Поэтому в её услугах больше не нуждаются, но поскольку она так замечательно за мной ухаживала, ей назначена пожизненная пенсия. Миссис Вуд попрощалась с нами со слезами радости на глазах, пожелала мне скорейшего выздоровления, подарила свои любимые спицы и уехала.

Мы тоже уехали. Якобы к тому самому врачу. До вокзала нас довёз кучер Спенсера, потом мы ещё полдня куда-то ехали в уже знакомом мне вагоне, а потом ещё несколько часов в наёмном экипаже, которым Спенсер правил сам. А когда дорога закончилась, Спенсер завернул меня в тёплый плед, который прикрывал мои ноги во время поездки, взял на руки и побежал по лесу. Я знала, что он сильный, слышала, что быстрый, но чтобы настолько! Деревья проносились мимо нас на нереальной скорости, и спустя, как мне показалось, пару минут, мы уже очутились возле уютного одноэтажного домика.

— Это моё убежище, — объяснил Спенсер, занося меня внутрь, устраивая поудобнее на диване и разжигая камин. — Я иногда жил здесь, когда уставал от города и людей. Лучше, чтобы твоё перерождение прошло подальше от людских глаз. Ты посидишь немного одна, пока я принесу наши вещи?

Спенсер, действительно, вернулся очень быстро, потом снова убежал, на этот раз отсутствовал немного дольше и вернулся с лошадью, которую поставил под навес. Всё это время я осматривалась — в хижине была всего одна просторная комната, бревенчатые стены, пол застелен медвежьими шкурами, покрывало из таких же шкур на огромной кровати. Именно на неё меня и перенёс Спенсер, устроив поудобнее. Потом ненадолго исчез из поля моего зрения и вернулся, держа в руках стакан с кровью и, приподняв мою голову, поднёс стакан к моему рту.

— Достаточно пары глотков, чтобы запустить процесс перерождения, но чем больше ты сможешь выпить, тем быстрее оно пройдёт. Постарайся, Айрис, хорошо?

Я кивнула и стала с трудом, едва ли не давясь, пить густую солёную жидкость. Мелькнула мысль — как же я смогу питаться этой гадостью всю оставшуюся жизнь? Мелькнула и исчезла — Спенсер уже убирал опустевший стакан от моего рта. Вновь уложив меня на кровать, он опять поцеловал меня в лоб, а потом прижал к моему рту и носу неприятно пахнущую тряпку. Помня, что это для мой пользы, я послушно стала дышать через неё, и вскоре моё сознание стало расплываться, я почувствовала, как проваливаюсь в сон, и перед тем, как окончательно туда провалиться, услышала, как мой ангел-хранитель снова поёт мне свою колыбельную.

Когда я очнулась, Спенсер сидел рядом, с тревогой глядя на меня, его щёки покрывала тень от отросшей щетины, под глазами — тёмные круги. Увидев, что я открыла глаза, он с облегчением улыбнулся.

— Ты очнулась, слава богу! — воскликнул он. — Ты была без сознания двое суток. Или я что-то напутал с хлороформом, или перерождающийся организм как-то не так на него отреагировал, но я ждал, что ты очнёшься гораздо раньше. Но теперь всё будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к себе.

— Всё тело ноет, голова болит. Но терпимо. Когда три года назад я сильно простудилась, и у меня был жар — я чувствовала себя примерно так же.

— Самое страшное уже позади, это остаточные явления. Знаешь, даже хорошо, что ты проспала так долго, хотя я чуть с ума не сошёл от тревоги, — всё самое болезненное уже позади. Теперь тебе просто нужно полежать и подождать, пока всё окончательно не пройдёт. И это будет последняя боль в твоей жизни, обещаю. Было бы славно, если бы тебе удалось ещё немного поспать.

— А ты? Когда ты сам спал в последний раз?

— В Чикаго. Я не мог спать, пока не удостоверюсь, что ты в порядке.

— Спенсер, ты обязательно должен поспать! Ложись сейчас же! — И откуда у меня только взялся этот командный тон? Но я не могла видеть его таким уставшим и никак не реагировать.

К моему удивлению, Спенсер согласно кивнул и прилёг прямо на край моей кровати, поверх укрывавшего меня покрывала, не выпуская мою руку из своей. В следующую секунду он уже спал — боже, насколько же он был измотан! Я лежала, стараясь не обращать внимания на боль во всём теле — не такая уж она была и сильная, бывало и похуже, — и любовалась лицом Спенсера, который во сне казался намного моложе, чем обычно, и ещё красивее. Интересно, если бы мы оба не были бесплодными, у нас бы родился ребёночек, ведь Спенсер спит рядом со мной, словно мы — муж и жена? Жаль, что я никогда этого не узнаю. Ладно, Спенсер рядом, и это самое главное, а с остальным я давно уже смирилась.

В следующий раз я проснулась, когда солнце вовсю светило в окна домика, испытывая лишь сильный голод и вообще никакой боли. Спенсер, уже успевший переодеться и даже побриться, с улыбкой протянул мне руку, предлагая встать. Я с опаской наступила на левую ногу, а потом — на правую. Я стояла! Я ходила! Я даже могла прыгать! Чтобы окончательно в этом убедиться, я несколько раз подпрыгнула, и в итоге ударилась головой о не такой уж и низкий потолок. С потолка посыпалась штукатурка, сама же я никакой боли не почувствовала. Поразительно!

Спенсер предложил перенести мои попытки освоиться в новом теле на улицу, поскольку домик всё же жалко, а вот деревья — ни капельки, их вокруг много, и всё равно нужно будет дрова заготавливать.

Когда мы вышли, я вдруг почувствовала невероятно аппетитный запах за углом дома, и с интересом направилась в ту сторону, но Спенсер меня удержал.