Виктория Хэммонд - Искушение Марии д’Авалос

В последовавшей тишине слышался только звон осколков, падавших на пол.

Джеронима в ужасе взглянула на сына, а старый принц прикрыл лицо руками и глубоко вздохнул.

— Объясни мне, почему ты хочешь пригласить эту толстую неряху на мой концерт, — произнес Карло зловеще спокойным тоном.

— Как ты смеешь так поступать со своей матерью! — воскликнула потрясенная Джеронима, прижимая руки к груди. — Извинись или я…

— Если ты приведешь достаточно вескую причину, по которой хочешь оскорбить меня, моего отца, наших музыкантов и гостей присутствием этой свиноматки, я непременно извинюсь перед тобой.

Джеронима безмолвно смотрела на него.

— Я хочу знать, — настаивал Карло. — Ты никогда ничего не делаешь бесцельно, а я никак не уразумею причину, по которой ты вдруг прониклась нежностью к женщине, принадлежащей, как ни странно, к числу тех немногих, которых ты высмеивала. Так что ты должна меня просветить на этот счет.

Молчание. Джеронима поднялась из-за стола. Старый принц дотронулся до ее руки со словами:

— Я сожалею о поведении нашего сына, Джеронима, и буду настаивать, чтобы он перед тобой извинился, так что, пожалуйста, скажи нам свою причину. Мне тоже любопытно ее узнать.

Внезапно Карло осенило.

— Ты полагаешь, что она может оказаться каким-то образом полезной? — холодно осведомился он.

Джеронима неохотно села на свое место.

— Да, полагаю, — признала она. — Я знаю, что ты думаешь только о музыке и судишь об успехе концерта исключительно с этой точки зрения. — Она обращалась к мужу, поскольку гордость не позволила ей взглянуть на Карло. — Но концерты в Сан-Северо могут также поддержать меня в работе на благо Господа. Я предлагаю, чтобы время от времени мы приглашали одного-двух людей, которых можно убедить сделать вклад в мою благотворительность. Принцесса Лукреция невероятно богата, и она проводит жизнь в праздности. Что же тут плохого, если наш предстоящий концерт даст мне возможность показать ей, какое это благо — облегчать страдания других?

Принц Франческо взглянул на Карло, перевел взгляд на Марию и возвел очи к небесам. Карло успокоился и, по-видимому, обдумывал сказанное.

— Очень хорошо, мама, я приношу извинения, — сказал он, наконец. — Сама по себе эта идея не вызывает возражений, в отличие от толстой принцессы. Я не собираюсь опошлять наши концерты ее присутствием. Несомненно, ты можешь предложить возможных благодетелей, которые будут приемлемы не только для тебя, но и для наших гостей.

Все могло бы, в конце концов, уладиться, и они бы продолжили подготовку к концерту, если бы Джеронима не добавила опрометчиво:

— А как насчет принца Колонна? Я уверена, что прочувствованная просьба, исходящая от Марии, — всего одна фраза, — убедила бы его.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Карло.

Тогда Джеронима объяснила, как она видит роль Марии во всех ее делах. «О, Господи, нет!» — подумала Мария, слушая свою свекровь, страсть которой делать добро уже начинала влиять на ее суждение о людях. Мария не собиралась посвящать во все это Карло: если бы она согласилась помогать Джерониме в будущем, то спокойно могла это сделать без его ведома. Она рассердилась на Джерониму, так как, по мнению Марии, она выдала ее, а ведь Мария еще только обдумывала этот вопрос и не дала согласия.

Карло смотрел на мать, ушам своим не веря. Затем перевел взгляд на Марию и вопросительно поднял брови. Нахмурившись, она пожала плечами. Тогда он так взглянул на мать, словно собирался еще чем-нибудь запустить ей в голову.

— Итак, мама, ты предлагаешь, чтобы моя жена занялась проституцией, и хочешь использовать ее красоту и грацию, чтобы получить деньги для своих бедняков. Нет, никогда. Позволь объяснить тебе, почему. Ты гордишься своими добрыми делами. Ты просишь мужчин — главным образом мужчин — участвовать в благотворительности, и это ни в коей мере не роняет твое достоинство, так как люди знают, что ты племянница папы римского. Кроме того, ты давно уже не в том возрасте, чтобы тебя желали мужчины. — Говоря все это, Карло все больше бледнел, дыхание его становилось затрудненным. — Что же касается Марии, то она именно в том возрасте, и если она будет клянчить для тебя пожертвования, то окажется в… — он закашлялся и сделал паузу, пытаясь отдышаться, — в положении, которое будет угрожать ее чести и достоинству. Я не позволю так унижать мою жену. Ты меня поняла, мама? — Он закрыл глаза и схватился за край стола, задыхаясь, его грудь тяжело вздымалась и опускалась.

— Да, Карло, — ответила встревоженная Джеронима.

— Вопрос закрыт. Мы больше не будем говорить об этом, — сказал старый принц, вставая. Он позвонил в маленький колокольчик, и появился слуга. — Позови Пьетро. Скажи, чтобы он принес лекарство господина, скорее. Пришли сюда Анну. Бегом! — приказал он.

— Что это? — воскликнула Мария, у которой к глазам подступили слезы. — Что с тобой, Карло?

Джеронима показала ей знаком, чтобы она умолкла. Карло, сжимая грудь, взглянул на жену. На лбу у него выступили капельки пота.

— Астма, — с трудом выговорил он. В отчаянной попытке вздохнуть он поднялся, кресло его отлетело назад.

— Успокойся, Карло, — сказал Джеронима, направляясь к нему вокруг стола и сделав знак принцу и Марии, чтобы они вышли из комнаты. — Пьетро будет здесь с минуты на минуту. Ты скоро сможешь нормально дышать. — Она взяла сына под руку и повела к дивану.

Мария чуть не столкнулась в дверях со служанкой Анной.

— Принеси кипяток и таз. Быстро, — велел принц.

Мария стояла за дверьми, беспомощно ломая руки.

Франческо взял ее под руку и повел в другую комнату.

— Не расстраивайся, Мария. Завтра Карло будет здоров. Эти приступы случаются у него внезапно, иногда — когда он огорчен, иногда — когда в прекрасном настроении. — Они сели рядом. — Нам так и не удалось открыть их причину, но он всегда приходит в себя, так что ты не должна лежать всю ночь без сна и расстраиваться. — Мария вздрогнула. — Тебе холодно, Мария. Может быть, мы поднимемся в твои апартаменты? Они там поддерживают огонь в камине, не так ли?

Она кивнула, лязгая зубами. Она услышала, как в гостиную, где находился Карло, зашел один слуга, затем другой.

— Давайте подождем несколько минут. Я должна знать, восстановилось ли у него дыхание, — прошептала она. Хотя она и не могла сказать такое старому принцу, казалось, смерть снова витает рядом с ее близкими, и от этой мысли Марию охватила паника.

— Мы не можем туда вернуться, Мария. Любое неожиданное движение или звук только… ухудшат его состояние. Пьетро и Джеронима пробудут возле него несколько часов. Они останутся рядом, даже после того как он уснет. Ты должна быть разумной и верить, когда я говорю, что он поправится. А сейчас мы поднимемся наверх. — Он встал и предложил ей опереться на его руку.