Сантьяго Мората - Тень фараона

– А если ты погибнешь?

– Ей там хорошо. Они добрые люди… Знаешь, почему они пошли на такой риск? Потому что находят в Эхнатоне… в Атоне некоторое сходство со своим богом. Поэтому для Нефертити лучше быть с ними, чем с любым из нас. Здесь она снова может впасть в безумие, из которого едва выбралась.

– Конечно, фараон быстро ее отыщет.

Я пристально посмотрел на него.

– Хочешь знать, где она?

Немного подумав, он улыбнулся:

– Нет. Так будет надежнее.

– Но ты единственный человек, в котором я абсолютно уверен.

– Нет, мне будет спокойнее не знать.

Говорить больше было не о чем, но Сур, заметив, что я загрустил, снова протянул мне кувшин с пивом, словно оно было лучшим лекарством от хандры. Я горько улыбнулся.

– Знаешь, я в первый раз пью крепкое пиво, – признался я.

– Неужели?

– Во дворце мы пили лучшие вина дельты. Пиво считалось напитком для простонародья.

– Что вы понимаете, белоручки из дворца, – пробормотал он себе под нос.

Пожав плечами, я весело рассмеялся.

– Я даже не знаю, как его делают.

– Я, может быть, самый глупый и необразованный солдат, который умеет только ловить змей и убивать врагов, но даже такой болван, как я, знает, как делают пиво! – проговорил Сур с оскорбленным видом.

Я с удовольствием сделал несколько глотков. Мне понравилось.

– Так расскажи мне!

– И расскажу! Не так уж часто мне представляется случай преподать тебе урок.

Я громко рассмеялся. Эта шутка напомнила мне мои отношения с отцом. Сур откашлялся и вскинул голову, словно был высоким должностным лицом, и с чувством проговорил:

– Его создала благословенная Исида в подарок людям. Оно бывает двух сортов: более слабое называется хигит , эту сладкую водичку, которую ты пробовал, дают даже детям. И есть другое, настоящее пиво, крепкое и густое, которое называется седжепет или дженеа . Оно бывает ярко-красным благодаря добавкам. Густое, питательное, сладковатое, без пены, и чем больше в нем гущи, тем лучше. Его пьют через трубку, которая не пропускает гущу. Ты этого не знаешь, но простые люди едят гущу, которая остается на дне кувшина, намазывают ее на хлеб и приправляют красным перцем, а богачи кормят ею лошадей, потому что она очень питательная.

Для приготовления пива используют вчерашний хлеб из пшеницы, ячменя или проса. Его ломают на куски, кладут в большой глиняный кувшин, доверху заливают водой и оставляют на три дня.

В другой кувшин, поменьше, кладут зерно и заливают теплой водой. Через день его откидывают на сито и подсушивают в течение суток, чтобы оно проросло и выделило белую жидкость, вроде молока. Потом зерно толкут, а полученную массу выливают в большой кувшин и оставляют на полдня.

Наконец жидкость процеживают в другой кувшин, и пиво готово. Оно бывает разных сортов, в зависимости от того, что в него добавляют: финики, пряности, мандрагору, фиги, гранаты, чтобы придать ему определенный вкус.

Я начал насмешливо хлопать в ладоши.

– Шутки в сторону, потому что сами боги не гнушаются пивом. Как повествует одна известная легенда, сам Ра, рассердившись на взбунтовавшихся против него людей, решил их наказать и послал богиню-львицу Сехмет с приказом убить бунтовщиков. Но опьяненная кровью жертв богиня потеряла власть над собой и продолжала убивать всех, кто встречался ей на пути.

Ра понял, что, если он ее не остановит, она перебьет всех людей, и приказал им приготовить большое количество очень красного и очень крепкого пива, которое разлил в том месте, где находилась богиня.

Увидев красную жидкость, она приняла ее за кровь, быстро выпила и, сильно захмелев, утихомирилась.

Я торжественно поблагодарил Сура за науку. Мы были очень пьяны, пришло время возвращаться в казармы.

Перед тем как уснуть, я услышал хриплый голос Сура:

– Ты сказал бы мне это?

Я посмотрел на него. В его глазах стояли слезы.

– Да.

– Спасибо.

Подготовка к марш-броску ускорилась. Солдат набирали на всей территории Двух Земель, даже в самых отдаленных уголках, куда спешно были направлены вербовщики. Воины были необходимы, как вода Нила. Вербовщики возвращались с небольшим количеством солдат, нанятых за солидное вознаграждение – в обмен на золото, драгоценные металлы и камни.

Все нервничали, напряжение нарастало. Я попросил отца принять меня. Мы редко спокойно беседовали с ним, а на еще один разговор было трудно рассчитывать, так как все время отнимала подготовка к сражению. И Хоремхеб, и я понимали это, и как-то вечером он позвал меня поужинать и выпить с ним. Я слышал, что он имел обыкновение приглашать на ужин своих доверенных подчиненных.

Увидев меня, он улыбнулся. Я и не рассчитывал на такую приветливость.

– Так значит, мой сын боится, верно? – спросил он.

Я не поддался на провокацию.

– Ты знаешь, что нет. Во всяком случае, не за себя.

– Проходи. Поешь и выпей со мной. Я уже пил со всеми своими военачальниками, а ты ничуть не хуже их.

Мы принялись за еду. Он заказал изысканный ужин, обильный и вкусный, ничего общего с обычной армейской жратвой. Я спросил его, по какому поводу пир.

– У меня не так много возможностей продемонстрировать доверие своим военачальникам, а предстоящее сражение настолько важно, что если мы его проиграем, то другого уже не будет… Так что надо наесться и напиться вдоволь.

И, к моему удивлению, он запел. Улыбка хоть и не красила его, была искренней, но песня не вселяла надежд:

Я удивился. Это была песня, сочиненная Эхнатоном, суть философии Атона, отрицание суда Осириса, скептическое отношение к вечной жизни. Еще одно противоречие, присущее этому ни на кого не похожему человеку. Но следовало воспользоваться тем, что отец был настроен дружелюбно.

– Мне казалось, ты не признаешь ни Атона, ни Эхнатона.

Хоремхеб досадливо посмотрел на меня. Он уже был довольно пьян, хотя это его не отупляло, в отличие от меня. Нужно было следить за собственными словами. Похоже, отец стал более разговорчив, так что мне не стоило медлить.

– Атона действительно не признаю, как и любого другого бога, который не служит моим интересам… Но, хотя тебе это покажется странным, Эхнатона признаю. Я ценю его, несмотря на то что он был полон противоречий. Безусловно, он был безумец, но у него были моменты чудесного прозрения.

Я согласился, не переставая удивляться.

– Отец, я помню, ты как-то обещал, что когда-нибудь расскажешь мне правдивую историю наших фараонов. Если сейчас неподходящий момент, то не знаю, когда он наступит.

Хоремхеб, явно довольный, рассмеялся.