Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь

— Не смотрите на меня так, Катрин! — воскликнула она. — Мы с вами одни, и я не стану отрицать, что и сама вознесла несколько молитв за этого молодого выскочку. Никак не связывая это с тем, что король Карл — наш полноправный и наиболее законный правитель, могу сказать, что мне всегда нравились молодые красавцы, особенно если они безрассудны, своенравны и немного сумасшедшие в придачу. И, черт побери, он просто прекрасен, этот молодой жеребец! Если бы я была лет на двадцать помоложе…

— Что бы вы сделали? — спросила Катрин с улыбкой.

— Я уж не знаю, как бы все это устроила, но скажу, что стоило бы ему забраться в постель, как оказалось бы, что я уже жду его там. И, клянусь, выгнать меня оттуда ему не помог бы даже этот его огромный меч! Или я очень сильно заблуждаюсь, или этот парень обладает не только внешностью, но и характером настоящего мужчины. Это видно по его глазам! И я готова поклясться, что он очень искусен в любви. Об этом всегда можно сказать сразу, если, конечно, имеешь некоторый опыт.

Катрин тем временем тщательно прошлась щеткой по алому платью и аккуратно раскладывала его на огромной кровати, которую делила с хранительницей гардероба. Она надеялась, что это позволит ей скрыть краску, залившую ее лицо при откровенных дружеских излияниях госпожи Эрменгарды. Но у графини был очень острый глаз.

— Оставьте платье в покое, — сказала она весело. — Перестаньте играть со мною в прятки, дорогая, и не пытайтесь скрыть, что вы покраснели, как будто я вас шокировала. Я просто рассказывала вам, что бы я делала, если бы была лет на двадцать моложе… На вашем месте, например!

— О! — возмущенно воскликнула Катрин.

— Я же просила вас не играть со мною в прятки, Катрин де Брази, и также не следует считать меня старой дурой. В некоторых отношениях я такая и есть, но я еще вполне могу распознать влюбленного по лицу. Вам очень повезло, что прошлой ночью на балу ваш муж не мог внимательно за вами наблюдать. Ваша любовь к этому человеку была ясно написана на вашем лице.

Оказывается, тайна Катрин, которую она с такой уверенностью считала глубоко спрятанной в своем сердце от любопытных глаз, была так ясно написана на ее лице? Кто же еще, в этом случае, разгадал ее? Сколь многие из присутствовавших на балу в честь обручения уловили тайную связь между черным рыцарем и дамой с черным алмазом на лбу? Может быть, и Гарэн, что объясняет и его сдержанность в тот вечер. Возможно, герцог. И без сомнения, многие из женщин, всегда наблюдающих за слабостями своих соперниц, которые они могут обратить в смертельное оружие против них…

— Не мучайте себя, — добавила госпожа Эрменгарда, ясно читавшая все на выразительном лице Катрин. — У вашего мужа только один глаз. Что же касается монсеньора, он был слишком занят вашим прекрасным рыцарем, чтобы следить за вами. И, рискуя показаться дерзкой, должна заметить вам, что когда возле них находится такой прекрасный кавалер, как Арно, женщины смотрят только на него, а не шпионят друг за другом. Каждая женщина — сама за себя!.. Ну же, не терзайтесь так! Немногие столь пристально занимались изучением человеческих лиц, как я, и никто не любит вас, как я. Не волнуйтесь. Ваша тайна в надежных руках.

При ее словах комок в горле. Катрин пропал, и мгновенная паника, охватившая ее, сменилась глубоким облегчением. Ее очень тронуло и обнадежило, что она нашла столь верного друга в госпоже Эрменгарде. Эрменгарда де Шатовилен была известна той искренностью, с которой она высказывала свои чувства и суждения. Все знали, что она никогда не опустится до какого бы то ни было обмана, даже в том случае, если от этого будет зависеть ее жизнь. Сознание своего высокого рода и звания было слишком сильно и живо в ней для этого, но ее благородное происхождение не мешало ей быть столь же назойливо любопытной, что и другие женщины. Взяв Катрин за руку так, что отказать ей было невозможно, она усадила ее возле себя на их огромную кровать и повернулась к ней с ослепительной улыбкой.

— А теперь, когда я наполовину разгадала вашу тайну, вы должны мне рассказать и все остальное, моя дорогая. Не говоря уже о том, что я собираюсь всячески помогать вам в этом вашем приключении, ничто так не занимает меня, как прекрасная история нежной любви…

— Боюсь, что разочарую вас, — вздохнула Катрин. — Здесь почти не о чем рассказывать.

Давно уже она не чувствовала себя так спокойно. Сидя в огромной комнате с высокими потолками рядом с этой доброй и верной женщиной, Катрин наслаждалась мгновениями покоя и атмосферой взаимного доверия, которая помогала ей поверять сердечные тайны, рассказывая свою историю. За этими стенами оставались городская суета и неразбериха и пестрая толпа людей, которые завтра будут давиться, чтобы получше разглядеть, как двое рыцарей будут убивать друг друга.

Катрин смутно ощущала, что короткий промежуток ее спокойной жизни подходит к концу, Она чувствовала также, что путь, лежавший перед ней, будет труден и тяжел и что она разобьет себе руки и колени об острые и жесткие камни via dolorosa, чьи смутные очертания она только начинала различать. Как звучала та строчка, которую ей однажды цитировал Абу-аль-Хайр? «Дорогу истинной любви мостят из плоти и крови…» Что ж, на терниях этого пути она готова была оставить свою плоть, часть за частью, и пролить кровь, каплю за каплей, если бы ей дан был хотя бы час любви. В этот один час ей удалось бы вобрать чувства и любовь всей жизни и всю любовь, которую она только могла отдать. В этом месте замечание Эрменгарды вернуло ее обратно на землю.

— А что, если Вандом завтра убьет его? Мгновенно леденящий ужас охватил Катрин, судорожно сжав сердце и наполнив глаза слезами. Мысль о том, что Арно может быть убит, даже не возникала в ее голове. Он казался самим воплощением жизни, а тело его, казалось, было из того же прочного материала, что и стальные доспехи. Катрин изо всех сил пыталась прогнать ужасное видение: Арно, лежащего на песке арены в луже крови, медленно сочащейся из пробитых доспехов. Он не должен умереть! Смерть не может забрать его, потому что он принадлежит ей, Катрин!.. Но слова Эрменгарды нашли брешь в толстых стенах ее уверенности, и стали проникать сомнение и беспокойство. Она вскочила на ноги и, схватив плащ,

Накинула его себе на плечи.

— Куда вы? — спросила госпожа Эрменгарда.

— Я хочу увидеть его… Я должна говорить с ним и сказать ему…

— Что?

— Я не знаю! Что я люблю его! Я не могу позволить ему погибнуть в этой схватке, не узнав, что он значит для меня…

Она рассеянно пошла к дверям, но Эрменгарда остановила ее, схватив за край длинной накидки. Затем она взяла ее за плечи и усадила на сундук.

— Вы сошли с ума? Люди короля разбили лагерь у стен города, а Бастард Вандомский раскинул свой шатер прямо напротив. Окружает же оба лагеря стража герцога вместе с шотландцами короля под командованием Джона Стюарта графа де Бюшана, коннетабля Франции. Выйти из города через ворота не удастся, разве что спуститься со стены по веревке. И все равно вы не сможете пройти в лагерь. И наконец, даже если бы это было возможно, я сама не пустила бы вас.