Нина Роуэн - Страсть к удовольствию

– О!.. – Фэрфакс небрежно отмахнулся. – Клара едва не потеряла рассудок после смерти любимого супруга. При этом она настолько ослабела, что не могла должным образом заботиться об Эндрю, и мы решили, что ей лучше отправиться в Лондон, чтобы восстановить здоровье после тяжелой утраты.

Граф снова задумался. Если Фэрфакс действительно считает Клару виновной в смерти мужа, то почему не заявляет об этом преступлении? И зачем сочиняет сказку о том, что горе заставило ее разлучиться с сыном? Ведь сама Клара говорила совсем другое. Чей рассказ ближе к истине? Хотя Раштон на собственном горьком опыте убедился в том, что мать способна оставить своих детей, он не мог приписать такой серьезный проступок той Кларе, которую знал. Так переживать из-за гибели мужа, чтобы оставить сына?.. Нет-нет, такого быть не могло.

Эта женщина, которая похитила Эндрю, чтобы вернуть его, женщина, которая умоляла о помощи… Нет, такая женщина никогда бы не бросила своего ребенка. И если он, Раштон, не был до конца уверен в своих выводах, то должен положиться на действия сына, служившие их подтверждением. Ведь Себастиан ни за что не женился бы на женщине, добровольно оставившей своего ребенка вскоре после смерти отца этого ребенка. Нет, он женился на ней отчасти и для того, чтобы помочь ей вернуть сына.

Раштон никогда не считал себя слишком уж вспыльчивым. Да и его гнев на сына был не настолько велик, чтобы затмить прекрасные качества Себастиана. Себастиан всегда был способен понять, что действительно нужно людям, даже в тех случаях, когда люди сами этого не понимали. Именно поэтому он всегда был в согласии с самим собой и с окружающим миром.

– Когда вы намереваетесь отвезти Эндрю в Швейцарию? – спросил Раштон.

– Я собирался уехать еще на прошлой неделе, так что все приготовления уже завершены, – ответил Фэрфакс. – Теперь я поменяю билеты, и мы с Эндрю сможем выехать в Брайтон не позднее понедельника. Потом на корабле переправимся в Дьеп, возможно, день проведем в Париже, а затем поедем в Интерлакен.

Раштон взял на заметку эти сведения и вновь сосредоточил внимание на Эндрю. Мальчик уставился в окно и, казалось, о чем-то задумался.

У Раштона вдруг возникла мысль, что Эндрю вполне мог попытаться сбежать во время этой поездки. Но барон, возможно, тоже об этом подумал, поэтому позаботится о том, чтобы мальчика надежно охраняли.

Тут Эндрю вдруг отвернулся от окна, взглянул на Раштона, и почему-то этот внезапный взгляд заставил графа вспомнить о своих сыновьях. Обо всех четверых. О темноволосых мальчишках, в глазах которых блестели и хитрость, и любопытство, и ум. Причем мальчики эти, несмотря на встречавшиеся на их пути препятствия, выросли и превратились в крепких и весьма неглупых мужчин, способных кое-чему научить собственного отца. Эндрю Уинтер мог бы стать таким же мужчиной, если бы ему дали возможность посещать школу, заниматься спортом, путешествовать, а потом и жениться. Но такое будущее казалось сомнительным, если его дедушка осуществит свой план.

Раштон оторвал взгляд от Эндрю и стал смотреть в противоположное окно. Как бы там ни было, все это ему не казалось. Лорд Фэрфакс законный опекун мальчика, а Раштон должен заботиться о репутации собственной семьи. Помогая Фэрфаксу вернуть внука, он укрепил стены своего графства, и только это сейчас имело значение.

На вокзале Паддингтон они взяли два кеба. На прощание граф холодно кивнул Фэрфаксу и отвернулся, чтобы проследить за своим багажом, который грузили в кеб, и тут вдруг почувствовал, как его резко дернули за рукав. Он опустил глаза. Возле него стоял дрожащий Эндрю.

– Она этого не делала, – прошептал мальчик, и его голос звучал хрипло, вероятно – от долгого молчания. – Да, не делала.

Прежде чем Раштон успел вымолвить хоть слово, Эндрю метнулся обратно к деду. Фэрфакс разговаривал с кучером, и, похоже, не заметил краткого отсутствия внука.

Тут Эндрю поднялся в кеб и, выглянув в окошко, посмотрел на Раштона, потом покачал головой из стороны в сторону. Но что же малыш имел в виду? Свое похищение? Или причастность Клары к смерти Ричарда Уинтера? Хотя Раштон не считал ее способной убить мужа, он не исключал такой вероятности. Возможно, она… каким-то случайным образом могла иметь некоторое отношение к его смерти.

Конечно, Фэрфакс будет по-прежнему обвинять Клару в смерти супруга. Но откуда мальчику известно, что она не имела к этому отношения?

Музей встретил Клару знакомыми запахами краски и масла. В экспозиционном зале она развернулась на каблуках и подошла к окну, мысленно выискивая слабые места в новом плане, который они с Себастианом составили сразу по возвращении в Лондон. В какой-то момент ей казалось, что она больше не сможет нести этот груз безнадежности и боли, постоянно думать о том, что никогда уже не увидит Эндрю. Но теперь она не одинока, теперь она вновь обрела веру в то, что сумеет вернуть себе сына. Им с Себастианом один раз удалось вызволить Эндрю, и они сделают это снова.

Она бросила взгляд на сидевшего у камина мужа. Наморщив лоб, он углубился в чтение последних писем от поверенного брата.

– Он не подписал акт о передаче собственности. – Себастиан вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. – Что ж, по крайней мере это дает нам некоторое преимущество.

Дарайус встал с кресла и подошел взглянуть на бумаги.

– Похоже, Фэрфакс не намерен хоть как-то урегулировать этот вопрос.

– Похоже, что так, – согласился Себастиан. – Но мы не станем снова обращаться к нему. Я напишу Александру и объясню ситуацию. В понедельник письмо будет уже на континенте.

– Я нашел здесь кое-какие сведения об этом заведении. – Гранвилл указал на стопку газет. – Кроме того, я обнаружил бумаги, имеющие отношение к Уэйкфилд-Хаусу.

Клара почувствовала некоторое облегчение. Уэйкфилд-Хаус оставался в руках Себастиана, а значит, при необходимости мог стать предметом переговоров. Впрочем, надежд на это было немного.

Клара встретила теплый взгляд мужа, и ее сердце радостно затрепетало: она вспомнила, что Себастиан нисколько не колебался в своей решимости остаться на ее стороне.

Внезапно раздался звон дверного колокольчика. Но миссис Фокс и миссис Маршалл ушли по делам, поэтому Кларе пришлось самой открыть дверь.

На пороге стоял граф Раштон, и Клара от неожиданности замерла, не в силах произнести ни слова.

– Здравствуйте, миссис Холл. – С каменным выражением на лице граф едва заметно поклонился. – Себастиан дома?

– Да, сэр, – кивнула Клара и отступила на шаг, пропуская гостя в дом. Когда Раштон снял пальто и шляпу, она указала на дверь гостиной. – Они там.

Моля бога, чтобы граф не принес плохие новости, Клара последовала за ним в гостиную. Дарайус и Себастиан с удивлением воззрились на вошедшего отца, потом обменялись взглядами. Гранвилл, одолеваемый дурными предчувствиями, нахмурился.