Юлия Леонова - Звезда Любви

— Скажите, mademoiselle, как Вам понравилась столица? — обратился он к ней.

— О, Ваше сиятельство, мы ведь только четвертый день в Петербурге, и я еще не успела толком осмотреться — улыбнулась она.

— Однако, сударыня! — удивленно приподнял бровь Шеховской-старший. — А вскружить голову этому шалопаю уже успели, — кивнул он в сторону Поля.

— Папенька, — вмешался Павел, — Вы ведь сами год назад посылали меня в Ильинское. Так что это Вам я обязан знакомству с mademoiselle Полин.

— Да-да, помню. Кстати, Сергей Львович, Вы довольны своим приобретением?

— Вы о мельнице? — поинтересовался Серж.

— О ней самой.

— В высшей степени, Ваше сиятельство.

— Ну, что ж, рад, очень рад, — поставив на стол чашку и откинувшись на спинку кресла, заметил Николай Матвеевич.

Далее разговор в основном перешел на темы, столь близкие каждому владельцу имения: об урожаях, об охоте, о новшествах, предлагаемых в сельском хозяйстве. Полина откровенно заскучала, впрочем, как и Докки. Хотя сноха ее, прислушиваясь к каждому слову с умным видом, иногда кивала головой. Заметив рассеяность девушки, Павел поднялся и предложил ей руку.

— Отец, Сергей Львович, Вы позволите? Мне бы хотелось показать mademoiselle Полин нашу оранжерею.

— Конечно, ступайте, — улыбнулся Николай Матвеевич.

Полина с радостью воспользовалась предложением Поля и поспешила вместе с ним покинуть гостиную. Без сомнения, она подозревала, что предложение показать оранжерею — всего лишь повод, чтобы остаться наедине.

— Только не говорите, что он напугал Вас, — прошептал Павел, склоняясь к Полине.

— Ваш папенька, Поль, может у кого угодно душевный трепет вызвать, — с улыбкой отозвалась Полина, тая от его прикосновения и дыханья над ухом.

— Полин, а мне казалось, что Вы смелее, — произнес он, останавливаясь перед ней.

— Увы, Павел Николаевич! В том, что касается Вашего папеньки, я совершеннейшая трусиха.

— Вы всегда сможете спрятаться за моей спиной, — пошутил Павел.

Оба замерли, когда скрытый смысл шутки стал ясен обоим.

— Всегда? — переспросила Полина и тут же обругала себя в душе за столь бестактный вопрос.

Шеховской молчал, и его затянувшееся молчание изматывало душу. Ну же, ответь, скажи, хоть что-нибудь, не мучь! — молила она про себя.

А Павла нечаянная оговорка Полин повергла в смятение. Казалось бы, вот она, блестящая возможность сделать предложение девушке, брак с которой устроил бы и отца с его немалыми амбициями, и его самого, но разумное и трезвое решение, которым он так гордился вчера, вдруг перестало устраивать его сегодня. В памяти всплыл другой образ: темные глаза, темные локоны, нежные губы, тонкий стан под его руками. Жаркой волной окатило с ног до головы, перехватило дыхание, даже голова закружилась от нахлынувшего вдруг чувства. А каким чистым светом горели ее глаза, когда она говорила о доме и детях! Первый раз в жизни ему захотелось пойти на поводу собственного желания и обвенчаться с той, которую он хотел, — хотел так сильно, что готов платить назначенную цену даже вопреки отцовскому гневу. А дальше что? — шептал внутренний голос. — Что будет дальше, когда голод плоти будет утолен, когда он получит то, чего так неистово желает его тело? Показаться с ней в обществе? Mauvaise ton. (Дурной тон (фр.)) Оставить ее в деревне и дальше жить, как живет сейчас, будучи холостяком? Господи, он совсем голову потерял, если допускает мысль об этом! О чем он думает?! Анна, Анни, ты меня совсем с ума свела! — вздохнул он. Как вообще можно думать о том, чтобы связать свою жизнь с такой как она?! К тому же папенька вряд ли откажется от мысли сделать из mademoiselle Радзинской княгиню Шеховскую. Павел медленно поднял голову, дрогнули густые ресницы, и его серые глаза уставились прямо в ее голубые. Полине стало неуютно под этим пристальным взглядом, который, казалось, заглядывал в душу и читал там, как в раскрытой книге, все ее мысли, страхи, сомнения. Сейчас или никогда, — решился Шеховской, поняв, что если не сделает предложения Полине сейчас, то не сделает этого никогда. Павел замер, будто перед прыжком в пропасть.

— Сударыня, — взял он руку Полины и зажал ее в своих ладонях, — в Вашей воле сделать меня счастливым или несчастным. Я прошу Вас, будьте моей женой.

— Я и надеяться не смела, — прошептала она. — Да, Павел Николаевич, да! Я с радостью разделю с Вами все, что предначертано судьбой.

В мыслях всплыло лицо сестры: "Даже Ваши имена — Поль, Полин — так созвучны. Не иначе, как само провидение привело его к нам, и вы предназначены друг другу". Ах! Жюли, где же ты сейчас? — вздохнула она.

— Тогда нам стоит вернуться в гостиную и объявить всем о нашем решении, — неожиданно тепло улыбнулся Шеховской.

— Может, повременить? — смутилась Полина.

— Ну уж нет, сударыня, я не дам Вам возможности передумать, — поднося к губам ее руку, пошептал Поль.

Развернувшись, он быстрым шагом направился обратно в гостиную. Полина едва поспевала за ним. Остановившись около дверей, Павел повернулся к ней.

— Готовы?

Девушка судорожно кивнула.

Толкнув дверь, Павел пропустил ее вперед и вошел следом.

— Вы уже осмотрели оранжерею? — удивленно спросил Николай Матвеевич.

— Отец, я должен признаться, что только что сделал предложение mademoiselle Кошелевой, и Полина Львовна приняла его.

Шеховской-старший поднялся с кресла и, заложив руки за спину, подошел к стоящей у входа в гостиную паре. Его непроницаемый взгляд скользнул с напряженного лица сына на испуганное лицо будущей невестки.

— Добро пожаловать в нашу семью, сударыня, — улыбнулся он уголками губ. — А ты мог бы и приезда матери дождался, негодный мальчишка, — повернулся он к Павлу.

— Ну, вот и повод у маменьки будет навестить нас, — усмехнулся он.

Провожая Кошелевых, Павел задержал руку Полины в своей ладони.

— До завтра, mon сher!

— До завтра, Павел Николаевич, — вспыхнула она.

Сидя в экипаже напротив брата и снохи, Полин притихла. Как же быстро все случилось! — задумалась она. Ее смущало и беспокоило, что Павел так стремительно сделал ей предложение, хотя от нее и не укрылись его сомнения в те томительные минуты в оранжерее, будто что-то подталкивало его к этому решению или он отрекался от чего-то. И пусть душа ликовала, какая-то смутная тревога не давала в полной мере насладиться радостью сбывшихся надежд. В любви ей признавались не часто, но она безошибочно почувствовала, что отнюдь не любовь руководила Шеховским, когда он заговорил о браке. Ну, и пусть, — отмахнулась Полина от своих мыслей. — Она будет любить за двоих, пусть бы только он был рядом.

— Что-то не вижу радости, — заметил Серж, наблюдая за сменой эмоций на ее лице.

— Я рада, очень рада. Но не показалось ли тебе, что Павел Николаевич не питает ко мне глубоких чувств? — подавила она тяжелый вздох.