Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджа

— Только этого не хватало! Как-никак Жанна — наша национальная героиня, — поджав губы, заметила старая дама. — Хотя, конечно, не исключаю, что для этого милейшего ученого теперь совершенно одинаковы и омела, срезанная золотым серпом, и небесные голоса, услышанные маленькой пастушкой под дубом у себя в Лотарингии.

— Возможно, вы и правы, — поддержал маркизу, размышляя вслух, Адальбер. — И я думаю, вы не ошибаетесь относительно его приверженности друидизму. Во время нашего краткого и весьма поучительного путешествия мысль о чем-то подобном приходила нам в голову.

— Вот теперь самое время рассказать, как Мишель Бертье избежал смерти, — начал Альдо. — Расскажешь, Адальбер? Я еще во времена нашей египетской экспедиции имел возможность оценить великолепие твоего ораторского таланта.

— По какой причине ты решил запродать мою голову?

— И не думал! Напротив, воздаю кесарю кесарево. Мы тебя слушаем.

Рассказ Адальбера был выслушан почти в религиозном молчании. Даже Мари-Анжелин не произнесла ни слова. Она сидела, сложив на груди руки, и, казалось, была погружена в глубокое размышление. Когда Адальбер закончил, она задала вопрос:

— Эта лужайка находилась на возвышении?

— Да, дорога, по которой мы ехали, шла вверх. Лес покрывает большой холм, и мы добрались почти до его вершины.

— А вы не помните, в какой день, точнее, ночь Мишель Бертье исчез?

Альдо быстренько произвел подсчет.

— Если не ошибаюсь, он исчез в ночь с 31 октября на 1 ноября, в канун праздника Всех Святых.

— Для нас это праздник Всех Святых, а для кельтов и тех, кто считают себя их последователями, этот день называется «самайн» и знаменует переход от светлого времени года к темному. В этот день все исповедующие религию кельтов затемно пускаются в путь, чтобы к рассвету добраться до своего святилища и на восходе солнца помолиться богам, которые являются олицетворением сил природы — неба, солнца, луны, грома. Не забывая, конечно, и землю-кормилицу, которую они особенно чтут. Они собираются в дни осеннего и весеннего равноденствия, в дни зимнего и летнего солнцестояния, а также 1 февраля, 1 августа и 1 ноября. Четыре их главных праздника называются: имболк, бельтан, лугнасад и самайн. Вполне возможно, что убийц спугнула довольно многочисленная толпа так называемых кельтов, они бросили свою жертву и сбежали.

— Ради бога, скажите, откуда вы все это знаете? — воскликнул изумленный Адальбер. — Где вы могли почерпнуть столько сведений?

Мари-Анжелин посмотрела на него с нескрываемым упреком.

— Мне кажется, уж кто-кто, а вы способны лучше других понять, что возможно, не отрицая католической веры, стараться узнать побольше о всяческих сектах, которые в большинстве своем являются полным безумием, но их нельзя сбрасывать со счетов. Друиды, на мой взгляд, не лишены своеобразной поэзии, чего и близко нет у приспешников Ангела Цикламена, поклонников Пупка и обожателей Лука. При этом, само собой разумеется, все они еретики, супостаты и хулители Господа. В старые времена они бы вздохнуть не успели, как их всех отправили бы поджариваться на огромный костер!

— Гром небесный! — воскликнула госпожа де Соммьер. — Мне снится сон или я схожу с ума? Не говорите мне, Мари-Анжелин, что в шесть часов утра на мессе в церкви Святого Августина вас просвещают насчет сект!

— Нет, конечно! Мы можем быть совершенно спокойны. Там присутствует один только Ангел Цикламен, поразивший воображение горничной госпожи де Сен-Патерн.

— Прошу вас, — взмолился Альдо, — вернемся к теме нашего разговора! Так вы считаете, что друиды подобрали Бертье и даже попытались его лечить? Они что, обладают какими-то познаниями в области медицины?

— Безусловно! Все их познания связаны с природой: цветы, травы, деревья, соки и отвары. Целительством у друидов занимаются оваты, и к ним же обращаются за предсказаниями. Есть у них еще ободы, они учительствуют и осуществляют общение между группами, есть барды-поэты, хранители музыкальных традиций. По существу, друиды мне кажутся симпатичными, они безобидны. Я не верю в россказни, будто они приносят человеческие жертвы. На мой взгляд, они даже полезны, потому что чтут и оберегают природу. Вся беда в том, что они, почитая творение, отвергают Творца и церковь. А что касается Мишеля Бертье, то, скорее всего, эти язычники поняли, что не в силах излечить нанесенные ему увечья, о чем и известила одна из женщин их группы старого безумца Юбера. Вы можете быть совершенно уверены, что он прекрасно знает эту особу, которая ему звонила.

— Тут я с вами соглашусь, — кивнул Адальбер. — Вы позволите задать вам еще один вопрос, Мари-Анжелин?

— Хоть десять, если вам угодно.

— Нет-нет, десяти не будет. Если я вас правильно понял, современные друиды не живут единым сообществом.

— Да, не живут. Друидом теперь может быть и нотариус, и домашняя хозяйка, и лавочник, и рантье. Как вы понимаете, среди них есть люди добрые и не очень. Так вот, наш родственник принадлежит ко второй категории. Поэтому будьте осторожны!

— Пока нам не в чем его упрекнуть, — развел руками Адальбер. — Он всячески стремился нам помочь, и очень вас прошу, Мари-Анжелин, будьте образцом доброты и не вешайте трубку, если он позвонит, чтобы сообщить нам новости. Он обещал.

— Неужели вы так сблизились, что сообщили ему телефон? Этого еще не хватало!

— Сблизились? При чем тут это, подумайте сами, Мари-Анжелин! Разумеется, я дал профессору и телефон, и адрес, и было бы страшно невежливо, если бы Альдо не поступил так же.

— План-Крепен! Хватит упорствовать, — вмешалась маркиза. — В конце концов, старой верблюдицей он зовет меня, так что не будьте правовернее Папы!

— Мне тем более важно ваше согласие, что у вас я не задержусь, — подхватил Альдо. — Сплю и вижу поскорее добраться до дома! Теперь, когда Бертье вне опасности, у меня нет никакого повода задерживаться в Париже. Профессор считает, что химера Борджа спрятана в замке Круа-От, но могут пройти годы и годы, прежде чем она будет найдена. Меня эта химера, по чести говоря, совсем не привлекает. Слишком много вокруг нее крови.

— Ты забыл нашего друга Уишбоуна? Он рассчитывает на тебя. Больше того, считает тебя своей единственной надеждой. Что ты будешь с ним делать? Как выйдешь из этого положения? — поинтересовалась тетушка Амели.

— Самым тривиальным образом: скажу ему всю правду. Ничего не потеряно, пока кузен Юбер в Шиноне, а Адальбер в Париже. Благодаря им я со спокойной душой отправлюсь к себе в Венецию. Кстати, у вас нет никакой почты для меня?

— Есть, — отозвалась Мари-Анжелин и отправилась за письмом, которое лежало на маленьком изящном секретере из карельской березы. — Оно пришло вчера. Вы писали за это время Лизе?