Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджа

— Как вам будет угодно, тетя Амели. Мадам! — Альдо еще раз на прощание кивнул.

Оскорбленная Полина, которая предпочла молчание, чтобы не подливать масла в огонь, вышла вслед за маркизой и Альдо, и они с трудом стали прокладывать себе дорогу в толпе поклонников, запрудивших коридор. Наконец добрались и до Мари-Анжелин, которая по-прежнему восседала на табурете пожарника.

— Ну что? — спросила она. — Вы довольны?

— Очарованы, — насмешливо отозвалась маркиза. — Удивительная женщина! Жаль только, что дурно воспитана.

— Неужели поссорились? — удивилась План-Крепен, пристально вглядываясь в их сумрачные лица.

— Трудно назвать это ссорой, — вздохнула Полина. — Певица в одно мгновение превратилась в гарпию, и Альдо воздал ей по заслугам, не допустив при этом ни малейшей некорректности.

— А где же Адальбер?

— Боюсь, что у него появились проблемы, — покачал головой Альдо. — Точнее, у меня. Адальбер перешел в стан врага вместе с обозом и знаменами.

— Господи! Да неужели вы поссорились… из-за этой женщины? — не поверила Мари-Анжелин.

— Боюсь, что именно так. В этот вечер Адальбер стал жертвой своей очередной безумной влюбленности, опустошительные последствия которых мы уже не раз наблюдали. Вы, надеюсь, не будете плакать? — забеспокоился Альдо, ласково погладив по щеке Мари-Анжелин.

— У страха глаза велики, — улыбнулась Полина, — я думаю, бояться не стоит. Адальбер скоро опомнится. Он же пришел в себя после своей любви к Алисе Астор. Сначала рассыпался в прах, потом восстал из пепла.

— Не забудем и его недавней романтической любви к мертвой принцессе, — напомнила тетушка Амели. — Идемте, друзья мои. И поскольку мы провожаем Полину в «Риц», ты, Альдо, угостишь нас легким ужином.

— С удовольствием, каким только захотите. Идемте!

Они направились к выходу, где еще, не торопясь, расходилась публика.

— А куда исчез ваш обожатель? — неожиданно спросила План-Крепен Полину.

Та пожала плечами.

— Не знаю и знать не хочу. Но думаю, что нам нужно как можно скорее уйти отсюда.

Несмотря на отсутствие Адальбера, ужин с шампанским, плоскими устрицами, паштетом из гусиной печенки и лесными грибами прошел очень приятно. Альдо еще решительнее настроился на завтрашний отъезд и даже с помощью служащего «Рица» заказал себе место в спальном вагоне. И, только коснувшись губами руки Полины, ощутил сожаление.

— Сообщите мне, если будут новости у вашей Хэлен… Или если надумаете вернуться в Нью-Йорк.

Он почувствовал, как дрогнули тонкие пальцы, которые он держал.

— Думаю, что я уеду очень скоро. Счастливого вам пути, Альдо!..

На следующее утро, часов около одиннадцати, Адальбер открыл дверь, собираясь выйти из дома, и столкнулся у порога с Альдо, который уже поднял руку, чтобы позвонить.

— Что это ты тут делаешь? — насупившись, спросил хозяин.

— Можно мне войти? — вкрадчиво осведомился гость.

— Нет времени! Опаздываю!

— Ничего, наверстаешь. Никогда не находил приятными беседы на входном коврике.

— Мне не о чем с тобой беседовать.

— А мне есть! Пойдем-ка, дорогой. — И Альдо властным движением взял друга за плечо, а тот невольно постарался освободиться от крепкого объятия друга.

Очень скоро они оба оказались в рабочем кабинете египтолога, куда Альдо привел хозяина и даже усадил его в любимое кресло, снова слегка нажав на плечи.

— Я не понимаю, что тебе от меня нужно?

— Хочу расставить все точки над «i». Во-первых, ты должен зайти к тете Амели и извиниться за тот спектакль, который устоил вчера. Попросить прощения у тети и у План-Крепен. Бедняжка вчера чуть не плакала от огорчения!

— Ну ты и наглец! Перевернуть все с ног на голову! Кто вчера вел себя с великой артисткой как последний хам? Да перед ней только на коленях можно стоять!

— Не привык стоять на коленях перед обидчиками! Твоя новая богиня всячески старалась меня оскорбить и унизить. Даже Корнелиус, который перед ней тает не меньше твоего, это понял.

— Он что, сам тебе об этом сказал?

— Во всяком случае, дал понять. И это его очень огорчает, поскольку я устраняюсь от хлопот по поводу химеры. Но ты ведь можешь искать сокровище вместо меня! Почему бы нет? Вспомни о награде! Красавица выходит замуж за того, кто дарит ей химеру. Лично я ей не верю, но вы оба во власти ее чар! В общем, Адальбер, я пришел попрощаться.

— Ты в самом деле уезжаешь?

— Сегодня вечером. Заказал купе. Теперь тебе никто не будет мешать. Торчи, сколько хочешь, у ног своей красавицы. Будете сидеть рядышком с Корнелиусом и петь дуэтом хвалебные оды вашей возлюбленной.

Адальбер покраснел от гнева.

— Значит, ты считаешь, что вчера я вмешался не в свое дело? А сегодня, скажи мне на милость, куда вмешиваешься ты? С какой стати ты мне указываешь, за кем мне ухаживать? Я что, разрешение должен у тебя спрашивать, влюбиться мне или нет?

— Можешь не спрашивать. Но у тебя есть недостаток. По своей душевной близорукости ты принимаешь пробку от графина за бриллиант. Привести примеры? Пожалуйста — Хилари Доусон, Алиса Астор…

— Если ты назовешь хоть еще одно имя, получишь от меня в глаз!

— Не назову, — став вдруг очень серьезным, сказал Альдо. — Та была слишком хороша для того, чтобы жить на земле, и я надеялся, что воспоминание о ней послужит тебе оберегом, потому что с ней трудно сравниться. А Торелли — всего лишь заурядная стерва, но при этом довольно опасная…

— Потому что не стала млеть перед тобой, а отправила куда подальше! Торелли — совершенство. Какой у нее дивный голос! А красота? Изящество? Наконец, обаяние! Перед ней невозможно не преклоняться…

— Сирены тоже пели божественно, но Одиссей приказал прикрутить себя к мачте, чтобы не поддаться их чарам. Ладно! Нечего больше воду в ступе толочь, и так все ясно. В общем, желаю тебе счастья и удачи. Теперь, если пожелаешь, можешь охотиться за химерой. Тебе о ней известно ровно столько же, сколько и мне.

— Значит, ты отказался?

— С большим удовольствием. Эта химера никогда не была мне по душе. Ее хозяин был исчадием ада, вокруг него потоками лилась кровь! Постарайся поберечь себя. И не ссорься с Уишбоуном. Он и в самом деле очень славный человек. К несчастью, впал в безумие, и ты тоже готов за ним последовать. Желаю тебе удачи и прозрения!

— Пошел к черту! С ним и оставайся!

Морозини вышел из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь. В конце коридора он встретил крайне озабоченного Теобальда.

— Князь уезжает?

— Да, Теобальд, это лучшее, что я могу сделать.

И неожиданно протянул руку верному надежному слуге, который с почтением пожал ее. У двери Альдо обернулся и попросил: