Барбара Картленд - Влюбленный странник

Но ей пришлось поверить. И это объяснило многие вещи, которые смущали ее в Сорелле.

Хоппи позвонила в театр, послала человека из конторы найти Сореллу, и, когда девочка подошла к телефону, попросила ее немедленно вернуться домой.

Пока Хоппи ждала ее приезда, она подумала о том, что будет означать эта неожиданная новость для Рэндала. Она давно заметила, хотя и старалась даже себе не признаваться в этом, что Рэндал все больше проникается интересом к Сорелле.

Хоппи почти с отчаянием сознавала, как трещит по швам столь милая ее сердцу идея брака Рэндала и Джейн. Она думала об этом так много, что стала чувствовать себя как любящая мамаша, интригующая ради счастья и безопасности сына.

Хоппи казалось таким правильным и разумным во всех отношениях, что Рэндал женится на Джейн, что миллионы лорда Рокампстеда будут в его распоряжении, что у него будет жена, которая сможет вести дом, принимать в нем самых известных людей, которых и сама знает довольно близко.

Для Хоппи всегда было важно, чтобы ворота светского общества, как и ворота театра, были открыты для Рэндала. Она искренне любила его и хотела, чтобы у него было все. А именно Джейн была способна дать ему все то, в чем Рэндал в настоящее время нуждался. Но Хоппи опасалась, что теперь, когда все было более или менее улажено, Джейн и Рэндал тайно обручились и только Люсиль и постановка пьесы стояли между ними и публичным объявлением о помолвке, Сорелла может спутать все карты.

До последнего времени Рэндал воспринимал Сореллу как подростка, за которого он несет ответственность. Он привязался к ней и привык к тому, что она все время была рядом. А какой молодой женщине это понравится? Джейн, разумеется, была не в восторге. Она не ревновала, нет! Хоппи ни за что бы не заподозрила Джейн в таких банальных чувствах. Просто Рэндал, вместо того чтобы отдавать Джейн всю свою любовь и внимание, тратил и свое время, и свои эмоции на маленькую бродяжку, которую привел домой после трагической случайности, стоившей жизни ее отцу.

Если бы только не погиб Дарси Форест! Они с Сореллой давно бы уехали, просто исчезли бы из жизни Рэндала так же быстро, как и появились. Но Дарси Форест был мертв, а Сорелла жила, взрослела и хорошела.

Хоппи замечала, что Рэндалу нравится находиться в обществе девочки. Тот уик-энд в Квинз-Хоу подтвердил ее убеждение в том, что между Рэндалом и Сореллой установились более чем дружеские отношения. Их взаимная симпатия была очевидна. Даже в театре во время репетиций Хоппи видела, что, хотя Рэндал и Сорелла и сидят врозь, они всегда чувствуют присутствие друг друга. Рэндал оглядывался, словно ища одобрения Сореллы, во время удачных сцен. если же все шло не так как надо, он тоже искал взглядом Сореллу и словно просил ее придумать что-то, чтобы исправить ситуацию.

Сейчас-то Хоппи понимала, что было немало моментов, на которые стоило обратить внимание. В свое время она не придала им значения, считая ничего не значащими совпадениями. Это были моменты, когда лицо Сореллы словно освещалось изнутри при одном взгляде на Рэндала, и казалось, что свет этот находил отражение и на его лице. Моменты, когда Хоппи слышала голос Рэндала, зовущий Сореллу, всякий раз, когда он переступал порог квартиры, а в ответ слышал радостные возгласы девочки. Потом эти двое обычно направлялись в гостиную, где долго доверительно беседовали наедине.

Несомненно, это были тревожные сигналы, они говорили об опасности. Опасности для Джейн и для семейного счастья, которое ожидало Рэндала в браке с ней.

Когда Сорелла днем вернулась домой, она направилась прямо в кабинет, где сидел адвокат, и на какой-то момент Хоппи показалась, что она ошиблась и все ее опасения просто смешны.

Сорелла выглядела таким ребенком в своем зеленом платье, которое Хоппи помогла ей выбрать. Это было платье для девочки, простое, с узким кожаным ремешком, круглым вырезом и короткими рукавами. Сорелла выглядела так, словно была школьницей, которой не хватает только ранца за плечами, чтобы отправиться в школу. Но затем, когда Хоппи наблюдала, как Сорелла слушает адвоката с бесстрастным лицом, как сдержанно реагирует на сообщение о наследстве и о своем истинном возрасте, до Хоппи постепенно доходило, что Сорелла вовсе не была наивным ребенком!

Да, она была изящной. Ее черты лица и тонкая кость, унаследованные, должно быть, от матери, ввели их всех в заблуждение, заставили поверить в то, что внушал всем в своих корыстных целях Дарси Форест.

Возможно, подсознательно Сорелла исполняла отведенную ей роль этакой трогательной малышки, которую Дарси Форест мог использовать, чтобы тянуть деньги из глупых женщин, подростка, в которого поверили и Рэндал, и Хоппи, в котором сквозь следы лишений, которые ей пришлось пережить, кочуя с отцом, проглядывали зарождающаяся женственность и грация.

Хоппи видела, как сильно изменилась Сорелла за последнее время, но как-то не задумывалась о причине этих перемен. И она, и Рэндал приняли на веру то, что им сказали, и видели то, что хотели увидеть.

Как часто Рэндал прежде говорил, что успех роли зависит от того, насколько искренен актер! Сорелла искренне исполняла свою роль и заставляла всех поверить в ее искренность. Хоппи чувствовала, как в один момент изменилась ситуация. Теперь все будет по-другому: Сорелла оказалась взрослой девушкой, а не ребенком.

При этой мысли Хоппи вдруг испытала настоящую панику. Она видела, как адвокат прощается с девушкой. Сорелла проводила его до двери и вернулась в комнату спокойная и сосредоточенная, но глаза ее сияли, словно она не в силах была скрыть тайную радость.

— Итак, тебе восемнадцать! — резко произнесла Хоппи.

— Да. Разве это не чудесно? Я всегда чувствовала, что я старше. Я понимала, что знаю вещи, которые не положено знать в моем возрасте. Но у меня не было подруг, с которыми я могла бы себя сравнить. Я помню свой пятый день рождения, во всяком случае, на торте было пять свечек, а на самом деле мне исполнялось восемь. К тому времени я уже умела считать. Я говорила: «Папа, но мне же будет восемь!» А отец отвечал: «Ради бога, не стоит поднимать вокруг этого такой шум. Мы скажем, что тебе пять. Маленькие дети особенно к себе располагают». Он всегда уменьшал мой возраст, но, когда мы оставались вдвоем, я заставляла его признавать правду. А теперь я знаю, что отец оказался хитрее меня. К тому моменту, как я научилась считать, он убавил мне три года.

— Не могу понять, как мы-то обманулись на твой счет и не угадали твой истинный возраст, — сокрушалась Хоппи.

— Это потому что я такая худая и невысокая, — просто ответила Сорелла. — Я достаю Рэндалу только до плеча.

В этот момент сердце Хоппи ожесточилось.