Хизер Гротхаус - Страсть и судьба

— Ах, вот оно что! — мрачно констатировал он. — Ты должна сказать это еще раз. Это твое наказание, и ты должна делать все, что я велю.

— Пожалуйста, еще! — простонала она, выгибая спину и откидывая назад голову.

Он дважды вошел в нее быстрыми толчками и снова остановился.

— Этого ты хочешь? — уточнил он.

— Да!

— Скажи, чего именно ты хочешь, — настаивал он.

— Хочу еще, хочу быстрее, хочу сильнее! — горячо зашептала она.

И в ту же секунду он вошел в нее — так сильно и глубоко, что у нее перехватило дыхание и из горла вырвался сдавленный крик.

— Так? — выдохнул он. — Так тебе хочется?

— Да! Да!

— Много лет я смотрел на тебя и пытался угадать, что скрывается под твоим стареньким платьем, — шептал он ей на ухо, — фантазировал о том, как милая невинная Сесили лежит со мной в постели…

Он говорил неслыханные вещи! И Сесили чувствовала, что каждое его слово приближает ее к неизведанной чудесной кульминации.

— Только не останавливайся! — взмолилась она.

— Ни за что не остановлюсь, маленькая лгунья, — пообещал он, двигаясь внутри нее все быстрее и сильнее, одновременно впиваясь в ее губы жарким поцелуем.

Наступивший оргазм показался ей падением с самой высокой башни замка Фолстоу. Все ее тело словно охватило пламенем, дыхание остановилось, и только сердце бешено стучало. Оливер оторвался от ее губ, и она дала волю рвавшемуся из груди крику запретного наслаждения, многократно повторенному эхом каменных развалин.

— О Сесили! — выдохнул довольный Оливер. — Это так прекрасно, так…

Он не договорил, потому что в этот момент оргазм обрушился и на него. Оливер в последний раз сильно и глубоко вошел в нее, и вдогонку женскому крику раздался хриплый мужской стон, пустившийся в череду отражений от каменных стен.

Потом он склонился над ней, бормоча что-то невнятное, пока изливалось семя. Неожиданно Сесили поняла, что плачет от грандиозности произошедшего.

Оливер наклонился к ней и снова поцеловал. На этот раз поцелуй был медленным и нежным. Потом он отстранился от нее и перекатился на спину. Часто дыша, Сесили провела тыльной стороной ладони по горячей щеке.

Она определенно чувствовала себя родившейся заново. Она стала совершенно другой.

— О Боже! — простонал Оливер.

Сесили повернула голову, пытаясь разглядеть его во влажной тьме, все еще напоенной запахами их любви.

— Рука чертовски болит, — простонал он, — и ребра тоже.

— Утром вернемся в Фолстоу и будем тебя лечить, — неуверенно проговорила Сесили. Она не знала, как теперь с ним разговаривать. — Может, твой конь все еще пасется где-нибудь неподалеку, тогда нам не придется идти пешком.

Стыдливо оправив задранные юбки, она повернулась на бок, чтобы взглянуть на Оливера.

— Ты чувствуешь свою правую руку? — тихо спросила она.

Он ничего не ответил.

— Оливер? Ты меня слышишь?

В ответ раздался громкий храп.

Оливер проснулся от сильной боли.

Он глубоко вздохнул, и грудную клетку пронзила такая острая боль, что он едва мог дышать. Он лежал, стараясь не двигаться, зажмурив глаза и сжав зубы. Губы скривила гримаса невыносимой боли. Он попытался дотянуться до источника этой боли, но движение вызвало новый приступ такой силы, словно травмированное тело предостерегало его от неосторожного прикосновения.

— А-а-а! — вырвался у него крик, и рука бессильно упала на холодную твердую поверхность.

Оливер открыл глаза. Над ним виднелась крыша. Вернее, то, что когда-то ею было. Одна половина обрушилась, другая уцелела. В проем на него смотрело серое предрассветное небо.

Где он?

У него страшно болела голова. Он попытался припомнить события предыдущего вечера — пир в Фолстоу… Он вспомнил, что много выпил, потом тщетно пытался уединиться с Джоан Барлег, но та сбежала, пытаясь вовлечь его в одну из своих обычных игр. Он погнался за ней на уведенном из конюшни замка коне и преследовал в течение нескольких часов. Во всяком случае, именно так ему теперь казалось. А потом…

Что же было потом? Этого он вспомнить не мог.

Повернув голову, Оливер посмотрел на свою правую руку — она распухла до такой степени, что рукав, казалось, вот-вот лопнет. Он попробовал сжать пальцы в кулак, но не смог. Кроме того, было понятно, что сломаны по крайней мере два ребра. О Боже! Даже колени были ободраны до крови.

Внезапно он услышал приглушенный звук приближавшихся шагов.

— Кто здесь? — крикнул он, и голову пронзила сильная боль, грозившая расколоть череп надвое. Сощурившись, он не сразу сфокусировал зрение.

На него смотрело бледное, но очень красивое, серьезное женское лицо под темным капюшоном длинной накидки.

— Доброе утро, лорд Белкот, — раздался женский голос. — Как ваша рука?

— Леди Сесили? — недоуменно нахмурился Оливер и в ту же секунду вспомнил, как вылетел из седла и неудачно приземлился на что-то твердое.

— Да.

Она тоже слегка нахмурилась, в ее взгляде читалась настороженность. Пока ее карие глаза полувопросительно смотрели на него, в памяти Оливера мелькали несуразные картинки, в том числе и обнаженная леди Сесили — давняя сексуальная фантазия на сей раз показалась ему реальным воспоминанием вплоть до хриплого тембра голоса и слов, гораздо более подходящих шлюхе, нежели аристократке.

Озадаченный воспоминаниями, Оливер молчал, продолжая глядеть на леди Сесили, и ее щеки стали покрываться румянцем смущения. Вернувшись к реальности, он отвел взгляд в сторону и негромко сказал:

— Прошу прощения…

Оливер понимал, что смутил ее своим слишком долгим и пристальным взглядом.

— Где это мы? И как я здесь оказался?

На лице Сесили мелькнуло выражение удивления, или это ему только показалось?

— Мы в развалинах старой цитадели, — невозмутимым тоном сказала она. — Вы… Вас сбросила лошадь, и вы упали, ударившись об один из камней родового круга Фоксов.

Да, падение с лошади он помнил. Не прошло и месяца, как он схоронил старшего брата, Огаста, погибшего точно так же — в результате падения с лошади. Оливер почувствовал, как все его тело стала бить дрожь.

— Похоже, у меня сломана рука, — сказал он Сесили, когда та опустилась на колени рядом с ним и откинула капюшон. — И ребра тоже.

— Похоже, вы правы, — кивнула она. — Я бы разрезала рукав, чтобы осмотреть вашу руку, но у меня с собой нет ножа. К тому же я боюсь, что у вас будет переохлаждение. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем мы окажемся в Фолстоу. Ваш плащ наверняка остался лежать под дождем и теперь ни на что не годен.

— Вы ухаживали за мной со вчерашнего вечера? — недоверчиво спросил Оливер.

После некоторого колебания она коротко кивнула.

Бог мой, да она и впрямь святая! Одна в кромешной тьме, да еще в таком страшном для любой женщины месте! Он же был настолько пьян, что не помнил ровным счетом ничего из того, что произошло с ним после падения с лошади. Оставалось только надеяться, что в пьяном виде он ничем не оскорбил леди Сесили.