Крис Кеннеди - Ирландский воин

— Но вы же сами говорили королю Эдуарду, что краски — это не просто сказки, — напомнил Брюс, внимательно всматриваясь в собеседника. — Вы говорили ему, что у Рэрдова они есть, что они существуют, что краски — это оружие и…

— Я говорю королю Эдуарду много разного, — перебил Уилл. — Ведь было необходимо, чтобы он постучал в дверь Рэрдова.

Брюс ненадолго задумался, потом спросил:

— А почему нам было нужно, чтобы он постучал в дверь Рэрдова? — Он все так же пристально всматривался в лицо молодого рыцаря.

— Не нам, милорд, а мне. Там была моя сестра, и ей грозила опасность.

— Я и не знал, что мои люди используют свои связи в личных целях. — Брюс улыбнулся и поднял свою чашу.

— Тогда вы не очень мудрый человек, милорд. — Уилл наполнил свою чашу вином. — Но все же я считаю, что вы должны стать королем.

— Я тоже так считаю, — засмеялся Роберт.

Уилл действительно думал, что Роберту Брюсу следует стать королем. И тот мог бы стать королем, мог бы управлять этой прекрасной страдающей страной, которую так любили его отец и мать. Но на первом месте уде Валери была Шотландия, а не Брюс, ибо люди, каковы бы они ни были, слишком часто ошибались.

— Что же касается английского короля, то моя ложь пошла на пользу Шотландии, — продолжал Уилл. — На несколько месяцев взор Эдуарда был обращен на Ирландию, и мы, возможно, избежали вторжения в то время, когда не были готовы к нему.

— Но теперь-то мы готовы. — Брюс распахнул ставни. Стояла зима, холодная, белая и ясная, и снаружи со двора доносился скрип санных полозьев. — А как ваша сестра? — спросил он неожиданно.

— Вот. — Уилл помахал листом, который держал в руке, последним письмом от Сенны. — Земли Рэрдова, конечно, были возвращены в распоряжение короля и, что странно, переданы «Объединению».

— Правда? — Роберт Брюс в удивлении приподнял брови. — «Деловому объединению»?

— Да, так она пишет. Хотя я с трудом могу все это разобрать, — добавил Уилл, склонившись к письму, вероятно, уже в десятый раз. Он подошел к окошку и подставил пергамент под падавшие в комнату лучи рассеянного солнечного света. Но все равно Уилл не был уверен, что читает правильно. — Объединению… красоток. Такое возможно?

— Не знаю, де Валери. — Будущий король Шотландии пожал плечами, однако при этом едва заметно улыбнулся. — Но я был бы не прочь посетить какую-нибудь общину прелестниц.

— И еще Сенна сообщает, что Уоган, наместник Ирландии, замолвил словечко Длинноногому, чтобы тот пожертвовал… кое-какие земли. — Пожав плечами, Уилл положил письмо на стол. — Не важно. Как только смогу, поеду к ней и все выясню.

— Вот и хорошо, — согласился Брюс. — А сейчас мы должны обсудить наши дальнейшие планы.

Уилл тут же кивнул:

— Да, конечно. А потом я должен вернуться к королю Эдуарду, иначе он заинтересуется, почему его посланнику понадобилось так много времени, чтобы осмотреть северные границы.

Несмотря на ярко сиявшее солнце, день был ветреным и холодным, однако Сенна с Финнианом уже довольно долго стояли в амбразуре каменной стены, окружавшей замок О’Фейла. Положив руку ей на плечи, ирландец привлек ее поближе к себе. И тут внизу, во внутреннем дворе, появился О’Фейл. Взглянув вверх, король приветственно поднял руку, и Финниан ответил ему таким же жестом. Потом, наклонившись, поцеловал Сенну в макушку.

После двух месяцев, проведенных среди ирландцев, Сенна запомнила множество имен, лиц и родословных, уходящих в далекое прошлое.

— Финниан, а зачем нам нужно что-то знать о старых поэтах? — спросила она чуть раньше этим же днем в приступе раздражения. И именно поэтому он наконец-то вывел ее на стены — чтобы она увидела море внизу и успокоилась.

Они делали это уже несколько раз с тех пор, как вернулись во владения О’Фейла и поняли, что Сенна не беременна.

— Такое часто случается, — сказала она тогда, улыбаясь сквозь слезы.

— Да, конечно, — согласился Финниан.

Он знал, что сейчас Сенна думала именно об этом, и через некоторое время получил подтверждение своей догадке. Потому что она тихо сказала:

— Была задержка на неделю, вот и все. На самом же деле никто так быстро об этом не узнаёт.

— Да, конечно. — Он снова поцеловал ее в макушку и растер ей плечи, чтобы согреть ее. — Но у нас обязательно будут дети.

— Разумеется, ты мне их подаришь. — Она улыбнулась.

— Нет, это ты, милая, подаришь мне детей, — помолчав, заявил Финниан.

Сенна ненадолго задумалась, потом проговорила:

— Но если я не могу забеременеть прямо сейчас, то нужно кое-что срочно сделать. Я должна перевезти своих овец в Ирландию. Ваш король рассказал мне о твоих изумительных ткачах, и я уверена, мы сможем воспользоваться их искусством. Но прежде всего я должна встретиться с главой шерстяной ярмарки в Дублине.

— Значит, с шерстяным главой? — Финниан рассмеялся.

Сенна взглянула на него, прищурившись, и спросила:

— Так почему же я должна выучить имена древних поэтов? — Финниан промолчал, и она с некоторым раздражением добавила: — Говори же. Почему я должна знать их имена?

— Потому что это важно. — Финниан произнес эти слова так просто и с таким невозмутимым видом, что Сенна ему поверила.

Он знакомил ее со всеми сторонами жизни своего народа и делился с ней всеми своими мыслями и планами. И такое доверие, поняла Сенна, было именно тем, чего ей не хватало в ее прошлой жизни. Поэтому ей больше всего на свете хотелось, чтобы всегда было так, как теперь.

Разумеется, она готова была запомнить имена поэтов, умерших несколько веков назад, и даже выучить ирландский язык. Язык был прекрасным, но трудным, — она поняла это, когда приступила к ежедневным урокам. Но Финниан оказался терпеливым учителем, а она старалась быть терпеливой ученицей.

Внезапно они заговорили о Пентони, и Сенна тихо сказала:

— Надеюсь, он поладил с самим собой. Мне было бы неприятно думать, что он и после смерти продолжает страдать.

Ведь если так, если Пентони больше не страдал, несмотря на свои грехи, то, быть может, и мать Финниана тоже успокоилась. И возможно, настанет день, когда эта мысль принесет Финниану успокоение.

Сейчас он стоял рядом с ней, выпрямившись во весь свой огромный рост, его длинные черные волосы развевались на ветру, и он был для нее таким же прекрасным, как и тогда, когда она увидела его впервые.

— Ты ведь послал полный сундук монет его незаконнорожденному ребенку в Англию? — неожиданно спросила Сенна.

Финниан хотел покачать головой, но она, опередив его, сказала:

— Я знаю, что послал. Я слышала, как Алан говорил об этом.

— Можешь думать что хочешь. — Финниан пожал плечами. — Ты всегда при своем мнении, и я отказался от попыток изменить тебя.