Эйлин Драйер - Как истинный джентльмен

Он стоял посреди комнаты, сломанная левая рука покоилась на перевязи, в голове по-прежнему гудело, а тело начинало отчаянно сопротивляться, стоило ему пошевелиться. Но Диккан не мог ждать, пока ему станет лучше. Он должен был встретиться с отцом здесь, где их могут оставить наедине.

— Докажи, что ты не трус, епископ, — ледяным тоном произнес он. — Скажи, что не ты затеял всю эту кампанию, чтобы опорочить мое доброе имя, и преследовал мою жену.

Епископ издевательски усмехнулся:

— Твое доброе имя? У тебя его нет. Ты потерял его много лет назад после первой дуэли. А всего их у тебя было четыре, не так ли? А сколько любовниц? Неудивительно, что тебя обвиняют в подобных преступлениях. Удивительно лишь, что это не случилось раньше.

Ни единого слова опровержения. Ни одного гневного возражения в ответ.

— Знаешь, мы долго не могли понять, что происходит, — продолжал Диккан, бегло взглянув на Грейс, чтобы придать себе сил. — Когда Джек Грейсчерч узнал про заговор против короля, его стали травить как лисицу. Когда я привез доказательства его правоты, мне пришлось жениться. Потом мне велели воссоединиться с бывшей любовницей, а моей жене пришлось перенести неслыханное унижение, потому что кто-то пытался настроить ее против меня. А потом, епископ, ей стали подсыпать в еду мышьяк. Медленно. Намеренно. Ее использовали как пешку в игре, в которую она не желала играть. Столько усилий. Столько игроков. Трудно понять, почему Хирург просто не явился ночью и не перерезал мне горло.

Грейс вздрогнула, но Диккан уже не мог остановиться. Он пристально глядел на отца, чье лицо становилось все суровее.

— Значит, ты погубил жизнь невинной девушки, унизил ее, а потом пытался отравить, чтобы вернуться к своей шлюхе? — с укором спросил епископ.

— А потом, — продолжал Диккан, не слушая его, — вы с мамой вдруг появились в доме, который прежде никогда не посещали, чтобы попытаться выманить меня из страны. Любой здравомыслящий человек поинтересовался бы, почему именно в этот момент вы вдруг проявили такую заботу.

Отец Диккана вскочил на ноги.

— Ты мой единственный сын! Думаешь, я позволил бы тебя погубить? Думаешь, дал бы этому чудовищу зарезать тебя из прихоти? Я твой отец!

Диккан застыл на месте. В глазах отца было столько чувств, и впервые за всю жизнь он не увидел презрения и разочарования. Он разглядел отчаяние.

Диккан ничего не мог понять. Это было слишком неожиданно. Отец беспокоился о нем?

— А Грейс? Ты решил пожертвовать ею? — спросил он.

Епископ отмахнулся.

— Она дочь солдата. Она знает, что ради общего блага иногда надо идти на жертвы. И ты был бы в безопасности. Твоя репутация была бы, конечно, немного запятнана, но ты провел бы несколько лет в Вест-Индии и остался бы жив. Разве не понимаешь?

Диккан понял, и это осознание было для него невыносимым. Его отец говорил правду. Он затеял свою кампанию против Грейс, чтобы защитить сына от собственных союзников.

Он был одним из «Львов».

— Зачем? — наконец спросил Диккан. — Что заставило тебя предать свою страну?

— Предать? — повторил отец голосом, полным ярости. — Я помогаю ее спасти! Разве ты не видишь, что происходит вокруг? Экономический крах! Бунты на улицах! Призывы к революции! И кто нас будет защищать? Безумный король? Неумелый и распутный наследник? Виги, пытающиеся увлечь нас в хаос, и тори, которые не видят опасности? Если мы что-нибудь не предпримем прямо сейчас, Англии больше не будет!

Сердце Диккана пронзила острая боль.

— И чтобы защитить Англию, ты был готов убить одного из ее величайших лидеров?

Отец фыркнул:

— Кто бы стал так называть принца Уэльского?

Диккану казалось, что все это происходит с ним во сне. Они и принца собирались убить? Да, подумал он, конечно, им пришлось бы убить и его. Это был единственный способ возвести на престол принцессу Шарлотту.

— Он говорит о Веллингтоне, — заметила Грейс с дивана.

Отец Диккана порывисто обернулся к ней, словно она появилась из ниоткуда. Но одного взгляда на нее было понятно, чтобы увидеть каменную непреклонность этой тихой женщины.

— Веллингтон? — с коротким смешком повторил епископ. — Не говори глупости, девочка!

— Покушение состоится до начала ноября, — ответил Диккан. — Я сам это слышал.

Впервые на лице его отца отразилась неуверенность. Он огляделся по сторонам, словно ища поддержки. Наконец схватился за крест на груди, но для него это был скорее не символ веры, а символ власти.

— Это нелепо! Зачем им это делать?

Теперь пришел черед Диккана удивляться.

— Разве герцог Веллингтон будет спокойно стоять в стороне и смотреть, как нападут на его страну? Неужели ты не понимаешь, что он с легкостью соберет армию, чтобы сражаться с вами? Нет, отец. Именно с него надо начать, прежде чем они смогут осуществить свои планы. Не хватает лишь стихотворения.

Епископ фыркнул.

— Это не то стихотворение…

Он густо покраснел и замолчал.

— Значит, тебе о нем известно, — сказал Диккан, подойдя ближе. — Стихотворение, которое спрятала шлюха. Разве ты сам не называл мою кузину Кейт шлюхой?

Епископ ощетинился.

— Это правда!

Диккан покачал головой:

— Мы обсудим эту клевету позже. Стихотворение у нее?

Епископ замолчал, как будто только что понял, с кем разговаривает. Не с собственным сыном, а со своим врагом. Он покраснел и покачал головой. На миг прикрыл глаза, словно читал молитву, и опустился на стул.

Диккан встал перед ним на колени, чего не делал уже давно.

— Разве ты не понимаешь? Тебя могут привлечь к суду и четвертовать за то, что ты мне только что сказал.

Епископ не повернулся.

— И ты меня выдашь?

— Мне придется это сделать. — Диккан с трудом вздохнул, подавив острый приступ тоски. — Я тоже люблю свою страну.

Отец промолчал. Диккан ждал, но ответа не последовало. Он чувствовал себя опустошенным и даже думать не мог о том, что теперь будет. Его отец только что сознался в измене. Его собственный отец, брат герцога! Духовный лорд. И хотя Диккан заподозрил его в совершении преступления еще до разговора, ему понадобятся месяцы, а возможно, годы, чтобы до конца осознать случившееся. Его отец предал свою родину.

— Грейс, — сказал он, поднимаясь, — ты не приведешь Маркуса?

Твердо взглянув ему в глаза, Грейс встала. Она не произнесла ни слова, но, проходя мимо, коснулась его руки. Теперь это был для него единственный источник тепла.

— Веллингтон и правда станет мишенью? — спросил епископ, по-прежнему не глядя на Диккана.

— Да, — ответил он, подходя к окну и глядя на небо.

— Подожди! — Отец протянул к нему руку. — И вы тоже, юная леди.

Грейс остановилась, держась за ручку двери. Диккан повернулся.