Беверли Кендалл - Жертвуя счастьем

Глаза герцогини стали размером с блюдца, а лицо герцога побагровело, а затем приобрело фиолетовый оттенок. В последний раз он ударил сына, когда тому было пятнадцать лет, но казалось, сейчас он был готов снова ринуться на него с кулаками. Герцог дрожал от гнева.

— Черт возьми, как ты с нами разговариваешь?! — взревел он.

Алекс молча повернулся и вышел из комнаты.

— Уолтер, ради Бога, умоляю тебя, сядь и не устраивай сцен, — услышал он за своей спиной голос матери.

Когда Алекс вошел в гостиную, Шарлотта сразу же встала. Она выглядела хрупкой, испуганной и потерянной. На Алекса накатила волна жалости. Эти чувства были опасны для того, кто хотел похоронить свою любовь.

— Я сказал родителям, что мы помирились. Но они не поверят мне, если ты войдешь к ним с таким потерянным видом.

Шарлотта нервно рассмеялась.

— Сейчас я скорее предпочла бы предстать перед разгневанной графиней Уиндмир, чем перед твоими родителями.

Алекс взглянул на сына. Он тоже сильно нервничал, его голубые глаза смотрели с тревогой. Ему передался эмоциональный настрой матери. Это обеспокоило Алекса. Надо было что-то делать.

Наклонившись, он поцеловал Шарлотту в губы. Это убавило ее тревогу, бледные щеки Шарлотты порозовели. Ее губы были мягкими, податливыми, они разомкнулись навстречу его поцелую. Николас захихикал, и Алекс вернулся к действительности.

— Ты поцеловал маму, — сказал Николас.

Шарлотта покраснела, старательно избегая смотреть на Алекса. Румянец на щеках делал ее еще привлекательнее. Один непродолжительный поцелуй, и его сердце оттаяло…

— Верно, — с улыбкой промолвил Алекс.

Он протянул сыну руку, и тот без колебаний вцепился в нее.

— Мама, тебе нравится, когда папа целует тебя? — широко улыбаясь, спросил Николас.

Этот поцелуй снял нервное напряжение не только с Шарлотты, но и с него.

Алекс посмотрел на Шарлотту. Ее лицо стало пунцовым.

— Да, мне это очень нравится, — ответила она.

Алекс на мгновение закрыл глаза. В его душе боролись противоречивые чувства. Он боялся, что не выйдет победителем в сложном внутреннем поединке. Поцелуй был его ошибкой. Но откуда ему было знать это? Кроме того, Алекс оказался не в силах сдержаться, и это пугало его больше всего.

— Пойдемте, нас ждут, — сказал он.

Если Алекс с помощью поцелуя хотел отвлечь ее от предстоящей встречи с родителями, то ему это отчасти удалось. Огонь желания, который никогда не угасал в Шарлотте, вспыхнул с новой силой. Нужна была только искра, чтобы воспламенить ее чувства. Шарлотта не могла равнодушно смотреть на Алекса, разговаривать с ним, дотрагиваться до него.

Он постоянно дразнил, мучил ее, подпитывал своими действиями ее неразделенную любовь. Хотя, если бы Шарлотта была мудрой, она не позволила бы ему играть с ее чувствами. Но мудрость и любовь всегда не в ладах друг с другом.

Шарлотта шла на встречу с герцогом и герцогиней, как осужденный на эшафот. С каждым шагом она все больше холодела от ужаса. Алекс вел себя безупречно, как истинный джентльмен. Он распахнул перед ней дверь и пропустил вперед, держа сына за руку.

Его родители ничуть не изменились с того дня, когда Шарлотта видела их последний раз. Герцог сидел в роскошном кресле, герцогиня удобно устроилась на менее дорогой кушетке. Вся мебель в этом богато обставленном доме была шикарной.

Вид у хозяев был мрачный, недовольный. Заметив это, Шарлотта почувствовала, как у нее участилось дыхание и бешено забилось сердце.

Герцог выглядел рассерженным, его красивое лицо было искажено и покрыто красными пятнами. Он и не пытался скрыть свое состояние. Его светлые волосы с годами несколько выцвели и поблекли, но лицо оставалось все таким же моложавым и свежим, как прежде.

То же самое можно было сказать и о его супруге. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную прическу. Однако ноздри герцогини подрагивали так, словно она ощущала в воздухе неприятный запах. Шарлотта поняла, что разговор будет трудным.

Обдав Шарлотту холодным презрением, герцог перевел взгляд на Николаса и тут же резко переменился в лице. Герцогиня тоже во все глаза смотрела на внука. У обоих был такой вид, словно они увидели призрака. При менее драматических обстоятельствах все это могло бы показаться комичным.

— О Господи! — воскликнула герцогиня.

— О Боже, — почти в один голос с ней промолвил герцог.

Они одновременно медленно встали, не сводя изумленного взгляда с Николаса.

— Чарлз, — произнесла герцогиня дрожащим от волнения голосом.

Герцог нервно сглотнул. Такое поведение было совсем не похоже на него.

— Это твой сын? — повернувшись к Алексу, спросил он.

Алекс кивнул.

— Шарлотта, ты наверняка помнишь моих родителей — герцога и герцогиню Гастингс, — сказал он.

В его голосе сквозила едва сдерживаемая ирония. Учитывая обстоятельства и атмосферу их первой встречи, это было вполне объяснимо.

— Ваша светлость, — учтиво промолвила Шарлотта и сделала глубокий реверанс.

Может быть, ей следовало произнести эти слова во множественном числе? Впрочем, теперь уже было поздно. Если она нарушила правила этикета, Алекс скажет ей об этом потом, когда они останутся наедине.

— А это мой сын Николас. Николас, это твои бабушка и дедушка, — продолжал Алекс.

Шарлотта взяла сына за руку и легонько сжала ее, призывая его вести себя учтиво, как подобает воспитанному ребенку.

— Здравствуйте, — севшим от волнения и страха голосом произнес Николас.

Ошеломленная герцогиня медленно подошла к нему.

— Он — вылитый Чарлз в детстве, — сказала она, останавливаясь перед Шарлоттой и Николасом.

Шарлотта вынуждена была поднять на нее глаза. Никто не назвал бы герцогиню красивой, но она обладала особым обаянием. В наряде из голубого шелка французского покроя, который был тогда в моде, герцогиня выглядела элегантно.

— Алекс говорил мне об этом, — промолвила Шарлотта, однако ни герцог, ни его супруга не обратили на ее слова никакого внимания.

Они как зачарованные не отрываясь смотрели на внука. Наконец герцогиня протянула руку и легонько коснулась подбородка Николаса. Ее жест был таким нежным и любящим, что Шарлотта растрогалась и на ее глазах выступили слезы. Николас стоял неподвижно, прося взглядом помощи и защиты у матери. Он своим детским сердечком чувствовал, что эта встреча очень важна для нее, но не знал, как ему правильно вести себя. Честно говоря, Николас предпочел бы остаться дома со своими кузенами.

Герцог откашлялся. В отличие от жены он держался на некотором расстоянии от внука, стоя рядом с креслом, выглядевшим столь же величественно, как и он сам.

— Николас — мой наследник, — твердо заявил Алекс.