Барбара Картленд - Медальон для невесты

Ужин был накрыт в покоях вождя, и мужчины уже поджидали ее. Тара с надеждой взглянула на герцога, ожидая увидеть в его глазах то же восхищение, с каким жадно взирали на нее многочисленные поклонники в Эдинбурге и с каким смотрел на нее сейчас мистер Фолкерк. Она сделала шаг и послала ему вопросительный взгляд: все так? Она все сделала правильно? И он кивнул ей: умница, молодец, все правильно, ты так хороша, что у меня снова нет слов…

Однако герцог даже не взглянул в ее сторону. Он увлеченно, с каким-то даже азартом, словно этим хотел убедить себя, что ему интересно, рассказывал Фолкерку о встрече с королем и тех событиях, в которых довелось принять участие Мак-Крейгам.

Тара, задетая этим неслыханным невниманием — бабушка уже просветила ее относительно поведения джентльменов по отношению к дамам и наоборот, — подошла и встала рядом с мужем.

— Мистер Фолкерк в восхищении от моих новых нарядов, — с легким вызовом сообщила она. — Надеюсь, вашей светлости нравится это платье — в Эдинбурге оно вызвало настоящий фурор… Так мне сказала бабушка, она наблюдала за реакцией окружающих…

— О! Охотно верю, — прохладно отвечал герцог, даже не взглянув на нее. — И про бабушку, и про фурор, и про окружающих.

Тара так и не поняла, было ли это сказано с одобрением или с насмешкой. Ей не оставалось ничего другого, кроме как вступить в разговор с мистером Фолкерком, хотя единственный человек, с кем она хотела бы сейчас говорить, был ее муж.

За ужином Тара пыталась отдать должное каждому из поданных им изысканных блюд, но никак не могла сосредоточиться на содержимом тарелок. Рядом с герцогом ее мучило невыносимое напряжение. И не потому, что она не знала, какую вилку ей взять вслед за какой и как обращаться с ножом и бокалами. Это был прошлый этап ее жизни. Да, но в чем заключается следующий? Она снова — отверженная? Сначала — обществом, теперь — своим мужем?.. Боже праведный, как все мучительно!

Герцог не выглядел слишком усталым, хотя провел в седле целых два дня. Это потому, подумала Тара, что он очень рад вернуться домой. Значит, не заболеет. От радости не болеют, а наоборот, выздоравливают. Так она утешала себя, вяло что-то жуя и вставляя в общий разговор малозначащие короткие фразы.

Внезапно в окно ударил порыв ветра, и Тара, поправив шарф на почти голых плечах, с улыбкой повернулась к мистеру Фолкерку:

— Как я рада, что мы с герцогом не сидим сейчас на вершине Бен-Арка, беззащитные перед стихией!

— Полагаю, вы бы и на этот раз смогли уберечь его светлость от непогоды, — живо послал мяч в нужную сторону мистер Фолкерк.

Герцог быстро взглянул на Тару, ловя передачу.

— Что, в тот день, когда в меня стреляли, шел сильный дождь?

— Да… настоящий ливень. И ветер был сокрушительный…

— И как же тебе удалось уберечь меня от дождя? — обратился герцог к жене.

Тара почувствовала, что лицо ее заливает густая краска. Она зябко повела плечами, вспоминая тот злополучный день. Впрочем, в последующих событиях роль он сыграл отнюдь не злополучную.

— Я… я просто укрывала вас своим плащом, пока нас не нашли, — тихо ответила Тара.

— Следовательно, держала меня в объятиях? — не скрывая непонятного ей удовольствия, усмехнулся герцог.

— Д-да. — Тара чуть наклонила голову, пытаясь поймать его взгляд и понять, что он думает.

Не счел ли он ее поведение непристойным, с испугом подумала вдруг Тара. Но прежде чем герцог смог еще что-нибудь произнести, откуда-то до них донесся такой знакомый и такой волнующий звук волынки!.. Все трое, перестав есть, заслушались… Мелодия звучала то нежно, то весело, будто летела над бархатными зеленеющими холмами и голубой гладью озер, замирала в ложбинах и среди зарослей вереска и снова взмывала в небо быстрее ветров небесных…

Отужинав, Тара, не дожидаясь, пока кто-то из джентльменов поможет ей, поднялась из-за стола.

— За эти два дня мы оба сильно устали, — сказала она, обернувшись всем корпусом к герцогу. — Я уверена, что вы нуждаетесь в полноценном отдыхе.

Не дожидаясь ответа, Тара грациозно повернулась к мистеру Фолкерку:

— Вы рады, что мы вернулись домой? — певуче спросила она его и ласково ему улыбнулась.

— Без вас замок выглядел каким-то очень уж опустевшим… — искренне и очень серьезно ответил тот. Возможно даже — с каким-то особым значением. Или ей показалось?

Но искренность, прозвучавшая в его голосе, затопила Тару теплом. Эти слова стали для нее хоть и слабым, но утешением, вознаградив ее за холодность мужа. Она была за всё бесконечно благодарна мистеру Фолкерку — он забрал ее из приюта, не по своей воле, конечно, а повинуясь приказу, но сумел превратить для нее их поездку в Шотландию в настоящий праздник ума и житейской науки, он был очень внимателен к ней и пока они ехали, и тут, в незнакомом ей замке, он был ее поводырем среди мутных волн неизвестности. Пусть Господь будет к нему благосклонен и щедр на радости!.. И она, покинув мужчин, ушла.

Вернувшись с такими мыслями в спальню, она обнаружила, что в камине ярко пылает огонь.

— В последние два дня заметно похолодало, ваша светлость! — донесся до Тары голос миссис Мак-Крейг, приготавливающей для нее постель. — Да и в Эдинбурге, как я слышала, погода вас не особенно баловала.

— Его величество успел за то время несколько раз промокнуть, — со смешком ответила Тара. — А сейчас я надеюсь, что его светлость не подхватит простуды после сегодняшней скачки под дождем. — Это она добавила без тени смешливости, а серьезно.

— О, у вас нет никакой нужды об этом тревожиться, ваша светлость… Его светлость никогда не беспокоился из-за подобных пустяков, сколько бы раз ни попадал под дождь. Я этому и счет потеряла… — будничным тоном отозвалась на ее слова миссис Мак-Крейг.

Вежливо присев, она пожелала Таре спокойной ночи и удалилась.

Тара задула свечи и легла в постель, натянув одеяло до самого носа. Кончик его был холодный, и она прижала к нему ладонь. Ладонь тоже была прохладной, но с каждой секундой ей становилось теплее.

Что делать? Постараться сразу уснуть или взять в руки книжку?

Но сегодня ей совершенно не хотелось читать. Взгляд ее то уныло блуждал, то с надеждой был устремлен на дверь, разделяющую их с герцогом спальни. Вспомнил ли он о ней хотя бы мельком, отправляясь в постель?

«Увы, я ему больше не нужна», — с тягостной грустью подумала Тара. И будет ли им что сказать друг другу завтрашним утром?

А вдруг он в самом деле заявит, что она свободна и может жить со своим отцом, если сама того пожелает? Настроение ее окончательно упало. Нет, она ни за что не сможет открыть ему, почему ей так хочется никуда отсюда не уезжать, а навсегда остаться в замке!

Разве осмелится она сказать ему… о своей любви?