Мишель Моран - Дочь Клеопатры

— Интересно, почему здесь такая синяя вода? — спросила Клавдия.

Волны переливались восхитительными оттенками васильков, словно кто-то подсвечивал их изнутри.

— Внизу есть отверстие, — пояснил нумидиец, указав на скрытый от глаз проем в скале. — Туда проникают солнечные лучи, вот вода и светится.

— Я первый! — крикнул Марцелл.

И, сорвав тунику, бросился в воду в одной набедренной повязке. Клавдия отвернулась, а Друз и Тиберий последовали его примеру.

— Эй, ты с нами? — окликнул Друз Випсанию.

Девочка замерла на краю лодки.

— Кажется, там холодновато.

— Ерунда! — крикнул Луций. — Вперед!

С этими словами он столкнул ее вместе с Юлией за борт; девушки не успели даже раздеться. Александр поспешил нырнуть следом.

— А ты? — обратилась я к Клавдии, пряча сандалии на носу лодки, чтобы их не намочило брызгами.

— Что, в исподнем и нагрудной повязке?

— Подумаешь. — Я стащила тунику. — Мы каждый день здесь бываем.

Она застенчиво посмотрела на плавающих поблизости Юбу с Агриппой.

— Идем, — не сдавалась я. — Твой муж не против. Посмотри на Випсанию: разве он разрешил бы ей непристойные развлечения?

Помешкав, Клавдия все же избавилась от туники и медленно, боязливо коснулась волны пальцами ног.

— Что ты возишься? — крикнул Марцелл и стащил ее в воду.

Несчастная завизжала, но, промокнув как следует, довольно хихикнула:

— А здесь тепло. Будто в купальне.

— Видишь? — сказала я. — Ничего страшного.

И сама соскользнула за борт, чтобы подплыть к Марцеллу. Юлия в тот же миг оказалась рядом.

— Представляете, каково оказаться здесь во время прилива? — с тревогой промолвила Клавдия. — Если вода поднимется, мы будем в ловушке.

— До прилива еще несколько часов, — пообещал племянник Августа.

— И потом, — прибавила Юлия, — наверху есть тайная тропка, ведущая в горы.

Она указала в конец пещеры, где над маленькой известняковой площадкой начиналась крутая лестница.

— Ты уже пользовалась этой тропинкой?

Дочь Цезаря замотала головой.

— Тогда почему ты уверена?..

— Однажды мы видели, как по ней пробежала коза!

Клавдия посмотрела на брата.

— Это правда, — подтвердил он. — Не веришь, спроси у Агриппы.

И сестра немедленно поплыла к своему супругу.

— Какая беспокойная, — неодобрительно бросила Юлия.

— Как и все мои сестры, — ответил Марцелл. — Думаешь, почему Антония и Тония сейчас не с нами?

— Наверное, твоя мать им не разрешила?

Он покачал головой.

— Все можно, пока я рядом. Они просто боятся. Лучше будут играть на лирах или сажать в саду буксовые деревья.

— Скукотища! — недовольно сморщилась Юлия.

— В этом они похожи на мать, — заметил Марцелл. — Предпочитают простые и тихие радости жизни.

Тем летним вечером мне пришлось убедиться, что в простоте тоже есть свои прелести.

Мы собрались в триклинии поиграть, но Антония и Тония кости бросать не стали. Випсанию с Друзом, как самых младших, не допустили к игре. Эти четверо молча сидели на кушетке, наблюдая. Время от времени Юба или Агриппа отрывались от чтения, чтобы взглянуть, кто выигрывает. Марцелл постоянно шептал Юлии советы.

— «Четыре гадюки»! — воскликнул Луций после очередного ее броска.

— Все, я закончила, — простонала она.

— А когда же будет «Венера»? — возразил юноша. — Попробуй еще бросок!

— С вами вечно так: еще да еще! Оставьте себе мой выигрыш.

— Проигрыш, — поддразнил мой брат, но ей было все равно.

Я выбыла еще раньше, так что остались лишь двое соревнующихся. Когда наконец Луций победил Александра, я вдруг огляделась по сторонам.

— А куда подевался Марцелл?

— В сад ушел, — ответила Тония. — Вместе с Юлией. Наверное, сидят в беседке.

— В какой?

— У статуи Фортуны. Хочешь, я покажу дорогу?

Неожиданно нумидиец бросил читать.

— Оставь их в покое. Если ушли, значит, им нужно побыть вдвоем.

— Откуда ты знаешь?

Он ухмыльнулся.

— У меня есть глаза.

Я проворно встала с кресла, и Тония с готовностью повторила:

— Хочешь, я провожу?

— Да, — упрямо сказала я.

— Не трать понапрасну время. — Голос Юбы уже начал действовать мне на нервы. — Думаешь, ты в него влюблена? Тогда ты ничем не лучше девчонок из придорожных таверн. И потом, ему суждено быть с Юлией.

— Так все говорят.

— Так сказал Август.

Воспользовавшись моим замешательством, он продолжил:

— Сегодня пришло письмо. Октавия собиралась объявить только завтра.

Тония по-прежнему смотрела на меня, протягивая маленькую ручонку.

— Идем?

Я помолчала. Потом, когда туман в голове рассеялся, проговорила:

— Давай лучше искупаемся.

Всю дорогу Тония болтала о разных глупостях: рассказывала о цветочках на своем балконе, интересовалась, что я предпочитаю — печеных дроздов или жареных куропаток, и не встречалось ли мне животное под названием жираф, приглашала сразу же по возвращении наведаться в зоосад, устроенный в Риме Октавианом. В общем, сплошные пустяки. Ничего не значащая беседа. В то время мне ничего другого и не хотелось.

Наутро, когда Октавия собрала нас в триклинии, чтобы сообщить «чудесные вести, которые только пришли из Иберии», мое сердце словно рухнуло в бездну. Вот бы на самом деле вести совершенно простую жизнь, как у Тонии! Вместо этого я целый вечер надеялась, что Юба сказал неправду, лишь бы мне досадить. Но время настало. Вскоре брак Юлии и Марцелла из давно предрешенного станет реальным событием. Август просил Агриппу занять его место во время торжества, назначенного на двадцать четвертое декабря.

Октавия говорила, а брат украдкой смотрел на меня. Луций сочувственно погладил мне руку. Четыре долгих месяца мне предстояло радоваться за Юлию, помогая ей выбирать наряды, туники, сандалии, украшения… Были еще другие вести, которые я уже слушала вполуха. Марцеллу был пожалован титул претора. К тому же со дня своего семнадцатилетия — на десять лет раньше других — он получал право консульства. Да, и целый год распоряжаться вопросами публичных увеселений, почти не стесняясь в средствах, лишь бы произвести впечатление на плебеев. Услышав об этом, Тиберий простонал:

— Надеюсь, Август понимает, что делает.

Последнее известие совершенно выбило меня из колеи. За выдающиеся заслуги перед империей Юба, царевич Нумидии, верный товарищ Августа, объявлялся царем Мавретании. Это было правление, полностью подвластное Риму, но Мавретания граничила с его родиной, где до него занимали престол его предки. Мы с братом переглянулись. Пока все поздравляли друг друга с прекрасными новостями, Александр пересел ко мне.

— Вот видишь, — прошептала я по-парфянски, — если Юба смог, значит, и у нас получится.

— Да, но ему двадцать два, и он чуть ли не от рождения служит Октавиану, защищает, сражается с ним бок о бок. А что сделал я?