Барбара Картленд - Тень греха

— Я, конечно, этому не верю… — заговорила Нана. — Такого и быть не может… Но… мистер Коппл сказал, что в Монастырь прибыл некий джентльмен с целой каретой слуг и что поместье теперь вроде бы принадлежит ему.

— Джентльмен? — едва слышно повторила Селеста. — Кто же он такой? И как может быть, чтобы Монастырь принадлежал ему?

— Мистер Коппл говорит, — тут Нана понизила голос, — что мастер Джайлс проиграл его в карты.

— Не верю! — Селеста порывисто поднялась из-за стола. — Быть того не может! Это неправда!

— Вот и я то же самое сказала, но точно известно, что джентльмен этот уже здесь, а вечером ждут еще слуг.

Селеста поднесла руку ко лбу.

Поверить в такое было невозможно, но в глубине души она давно подозревала, что брат, проигравшись в пух и прах, мог пожертвовать имением.

— Как же так? — прошептала она. — Как он мог?

Монастырь, в котором Роксли жили пять сотен лет, всегда представлялся ей самым чудесным местом на всем белом свете. Имение было их домом, ее и Джайлса.

Как же он мог взять и просто проиграть его в карты? Как мог столь мало ценить родной дом, чтобы, уже оголив стены, продать теперь и само поместье?

— Здесь наверняка какая-то ошибка, — сказала она.

— Надеюсь, что так, — вздохнула Нана. — Надеюсь…

— И как же зовут того джентльмена, что владеет теперь имением? — спросила Селеста.

Впрочем, еще не услышав ответа, она уже знала его.

— Мистер Коппл не вполне уверен, но думает…

Договорить ей не дал внезапный стук в дверь.

Стучали сильно, так сильно, что, казалось, задрожали сами стены.

— Кто бы это мог быть? — пробормотала Нана. — Если снова кто-то из тех богомерзких мальчишек, то уж я им все выскажу. Знают же, что приходить надо к задней двери!

С этими словами добрая женщина поспешила из столовой в тесную прихожую. Селеста же, ощутив вдруг непонятную слабость в ногах, опустилась на тот самый стул, с которого только что поднялась.

Она уже поняла, что встретилась с новым владельцем имения, который, очевидно, принял ее по ошибке за дочь одного из работников и обошелся с ней с той фамильярностью, коей заслуживал ее вид.

Селеста прислушалась к доносившимся из прихожей голосам. Нана скоро вернулась, причем с корзинкой персиков, той самой, что сама же Селеста оставила в теплице.

— Вот уж верно ничего не понимаю!

— Кто это был?

— Грум из Монастыря. Подает мне корзинку и говорит, что, мол, его светлость свидетельствует свое почтение и выражает надежду, что мисс Селеста Роксли окажет ему честь, приняв его сегодня в три часа пополудни.

— Нет-нет! — воскликнула Селеста в волнении. — Я не могу его принять!

Голос ее, прозвучавший непривычно громко, зазвенел между стенами столовой, к немалому удивлению Наны.

— И что только его светлость делал с персиками? Не знаю. Но в любом случае, дорогуша, принять его придется. И вы его примете, так я груму и сказала.

— Я не могу! — в отчаянии повторила Селеста. — Ты не понимаешь. Я… я не могу его принять.

— Не знаю, что на вас нашло, — резко, как будто разговаривала с пятилетней девочкой, сказала Нана, — а только его светлость ведет себя как должно. По всем правилам ему и положено вас повидать. Если уж на то пошло, иначе и быть не может.

— Ты спросила его имя? — едва слышно проговорила девушка.

— Конечно, уж я-то знаю, как себя вести. Осведомилась у грума да и объяснила, что мы, мол, только сейчас про приезд его светлости и проведали. А он отвечает, что хозяин его — достопочтенный граф Мелтам. Я его поблагодарила, а потом сказала, что мисс Селеста Роксли будет рада принять его светлость в указанное время.

Селеста не нашлась что ответить, поскольку ожидала услышать совсем другое имя.

Нана же, приняв молчание за знак согласия, задумчиво продолжала:

— По-моему, я про него слышала. Не его ли имя часто поминается в той газете, что вы читаете?

— Он постоянно при короле, — прошептала Селеста.

— Да, из тех щеголей, с которыми его величество в бытность свою регентом развлекался в Карлтон-Хаусе.

— Его светлость — человек уважаемый, знатный и очень богатый, — добавила Селеста. — Род Мелтамов весьма известен в Дербишире.

Я видела их поместье на картинке.

— Тогда зачем им Монастырь?

Селеста помедлила с ответом, но удержаться не смогла:

— Ох, Нана, Нана! Неужели все так и есть? Как можно было проиграть имение? Как можно поступить столь безрассудно?

— Что делает мастер Джайлс, разумному объяснению не поддается, — вздохнула Нана и, понизив голос, добавила: — А ведь таким был милым мальчиком…

С этими словами старая служанка вышла из столовой, опустив голову и пряча слезы.

Нана всегда любила Джайлса и питала к нему почти рабскую привязанность, чем крайне раздражала молодого хозяина.

— Убери от меня эту старуху! — не раз говорил он сестре. — Я не ребенок, чтобы со мной нянчились!

Но Нана продолжала любить его и неизменно называла «мой малыш». Даже после рождения Селесты Джайлс занимал в ее сердце первое место.

«Вот так же было и с мамой», — с горечью думала девушка, когда позволяла себе вспоминать ее. Приходя в детскую, та всегда в первую очередь смотрела на сына, и лицо ее, когда она брала Джайлса на руки, озарялось счастливой улыбкой.

Он всегда был любимчиком, всегда получал лишнюю конфету, ему доставался последний поцелуй на ночь. При этом он вовсе не нуждался в любви так, как нуждалась в ней Селеста.

Оттого ли, что был мальчиком, или оттого, что в его сердце не нашлось места для этого светлого чувства?

Джайлс всегда отличался непоседливостью, ему хотелось приключений, чего-то нового, тогда как Селеста довольствовалась тем, что у нее было, и наслаждалась спокойной жизнью дома.

Девушка так долго стояла в столовой, что Нана даже вернулась узнать, не случилось ли чего. Покрасневшие глаза выдавали ее состояние.

— Пойдите наверх, мисс Селеста, — укоризненно, как всегда, когда что-то расстраивало ее, сказала служанка. — Я вам приготовила белое муслиновое платье, его и наденете. И, бога ради, сделайте что-нибудь с волосами, а то выглядите, будто сорванец какой.

— Не думаю, что все это так уж важно, — ответила Селеста.

— Очень даже важно, — перебила ее Нана. — Его светлость должен относиться к вам с уважением. И помните, что мы живем теперь на его земле, и он имеет полное право нас отсюда выгнать.

— Выгнать? — изумилась Селеста.

Об этом она даже не подумала. Но, конечно, если Джайлс и впрямь проиграл Монастырь с его тысячью акров земли графу Мелтаму, то и Садовый коттедж теперь принадлежит ему.

— Он, конечно, пожелает, чтобы мы остались. Я в этом уверена, — пробормотала она голосом, которому как раз уверенности-то и недоставало.

— Так покажитесь ему в лучшем виде, — сказала Нана. — Конечно, ни один джентльмен не посмеет оставить вас без крыши над головой, но от этих картежников всего можно ждать… — Она помолчала немного, потом добавила: — И имейте в виду, дорогуша, что я не только ваша служанка, но и компаньонка.