Рене Бернард - Соблазн в сапфирах

Никаких романтических заявлений того или иного сорта с его стороны не было, но она и не ждала их — это был Эш. Кроме того, даже если бы она желала услышать их, Кэролайн понимала, что она не в той позиции, чтобы быть с ним на равных. Она не могла думать о будущем без боли, но заставляла себя не омрачать радость настоящего.

— Вам нравится спектакль, мисс Таунзенд? — спросил Эш, вежливый вопрос светился в глубине его глаз.

Кэрол кивнула:

— Он очень… милый.

— Какое пространное рассуждение! — Эш рассмеялся. — Вы, американцы, так скудны на впечатления?

— Я — нет, мистер Блэкуэлл.

— Нет? — спросил он. — Вы уверены?

Она постаралась сменить тему.

— Мы увидим сегодня мистера Торна?

Эш немедленно протрезвел.

— Я получил записку с извинениями, до того как мы ушли из дома. Очевидно, что-то случилось.

— Все хорошо? Он в порядке? — спросила она.

Недовольство Эша трудно было не заметить.

— С ним все прекрасно. Но когда я увижу его в следующий раз, то обязательно расскажу о вашем интересе.

Губы Кэролайн дрогнули.

— Вы ревнуете?

— Ну, вот еще.

Но его виноватое выражение ставило под сомнение его слова, и Кэролайн задумалась над странным поворотом.

— Может быть, кто-то и может подумать так, учитывая, что я танцевала один-единственный танец и разговаривала с ним… Но, уж конечно, не вы.

— Только идиот станет ревновать при таких обстоятельствах, мисс Таунзенд, и если вы цените мою гордость, то не станете оспаривать очевидное.

Защищаясь, Эш скрестил руки на груди.

Кэрол постаралась не улыбнуться, вновьвозвращаясь к своим мыслям.

— Что задержало его?

— Он не сказал.

Эш не смотрел на нее, когда говорил, и Кэрол почувствовала ложь.

— Это как-то связано с обществом «Джейд»?

— Кто сказал вам, что Дариус — член общества?

— Вы как-то упомянули, что Дариус вырезал бы мое высказывание на дверях «Джейда». Отсюда напрашивается вывод, что человек знает, о каком доме идет речь! — сказала она, стараясь сдержать улыбку.

— Проклятие, женщина! Есть хоть что-то, что ускользает от вашего внимания?

— Что за выражение, сэр! — пошутила она без реальной обиды. Его проклятие было не чем иным, как привычным выражением эмоций. — Мне непонятно, почему вы рычите, как раненый лев.

— Мое раздражение вызывает это сопрано на сцене, и я подумываю, почему бы не отвезти вас домой.

Кэролайн с улыбкой положила бинокль:

— Замечательно! Как раз когда я собиралась пожаловаться на головную боль и просить вас отвезти меня домой. Как удачно!

Эш встал и предложил ей руку.

— Вы сложная женщина, мисс Таунзенд.

— Если вы так считаете, мистер Блэкуэлл. — Кэролайн сдержала улыбку. — Если вы так считаете…

Карета направлялась к дому, и было легко притвориться, будто кругом нет ничего, кроме тумана.

— Есть что-то особенное в тесном пространстве кареты. Это… свобода.

Кэрол позволила себе это дерзкое замечание, любуясь гибкими очертаниями его фигуры, когда он сел напротив нее. В этом черном вечернем костюме Эш был неподражаем, и не одна женщина вздохнула, глядя ему вслед, когда они уходили из театра. Ее глаза путешествовали по его длинным рукам и бедрам, дыхание Кэролайн ускорилось, когда она поняла, что его тело отвечает на ее изучающие взгляды — плавная линия его мужского достоинства, спрятанного под тканью брюк, меняла свою форму. Кэрол ощутила приятный прилив триумфа от сознания своей собственной силы: стоит ей лишь посмотреть на него, и его кровь бежит быстрее.

— Свобода? — переспросил Эш, и его голос показался таким бархатистым в темном пространстве кареты.

«Это счастье. Знать, что он хочет меня. Меня из всех женщин на земле. И сейчас, в этот момент, я то, чего он желает больше всего».

— Экстремальная свобода, мистер Блэкуэлл. Может быть, это потому, что весь прочий мир отделен от нас всего лишь тонким слоем дерева и ткани и мы здесь… одни.

Во взгляде Эша появилось откровенное желание, и Кэролайн отклонилась на подушки.

«Здесь? Он не посмеет!»

Эш словно прочел ее мысли. Молча поднялся с сиденья напротив и встал на колени в том узком пространстве, что разделяло их. Затем мягко потянул ее колени вперед, пока Кэрол не оказалась на краю сиденья, и начал поднимать ее юбки…

— Эш!

— Отклонитесь назад, Кэролайн.

Это был тихий приказ, и она могла бы его просто проигнорировать, но шум крови в ушах и абсолютная убежденность, что ей хочется познать этот урок, заставили ее выполнить его просьбу.

Выйдя из ювелирной лавки, Эш поднял воротник пальто, спасаясь от дождя. Необъяснимое желание сделать что-то неординарное для Кэролайн согревало его душу, стоило ему представить, как она отреагирует на подарок. Навсегда покинув Индию, Эш думал, что никогда больше не захочет взглянуть на драгоценные камни, но желание видеть их на его прелестной шапероне изменило его намерения.

Не то чтобы Резерфорд не оценил бы иронию, но жизнь слишком быстротечна, чтобы…

— Удачная покупка, кузен?

Эш едва не зарычал, услышав этот голос, но справился с собой и вежливо приподнял шляпу:

— Уинстон, какая неожиданная встреча!

— Покупаешь что-то экстравагантное для одной из своих шлюх?

— Не угадал! Запонки на день рождения деда, — ответил Эш, затем взглянул на Ярдли, приподняв бровь: — Ты не забыл эту дату, кузен? Особенно с тех пор как ты проявляешь повышенное внимание к старику, я никак не могу представить такой поворот!

— Я… конечно, не забыл! — пробормотал он, и Эш заставил себя сдержать улыбку, видя, как Ярдли пытается оправдаться.

— Ну, еще бы, как ты мог? — Эш направился к карете, заставляя Уинстона следовать за собой или закончить разговор. — На кон поставлено наследство.

— Эш, ты не можешь винить никого, кроме себя самого, за сомнения деда относительно твоего поведения и характера, — с самодовольным видом произнес Уинстон. — А что касается пари, никто не заставлял тебя заключать его.

— Действительно, — ответил Эш, взмахом руки давая понять кучеру, чтобы тот открыл дверь кареты. — Но я не привык отказываться от вызова судьбы…

— Или от искушения, — добавил Уинстон. — Осторожнее, кузен! Я слышал, тебя видели в Риджент-парке на прошлой неделе! Причем очень поздно. Один неверный шаг или какой-то слух о том, как ты забыл застегнуть свои штаны, и твое пари ожидает печальный исход.

Эш ничего не ответил на эту вульгарную ложь. Только идиот рискнет пойти в парк после наступления темноты, а обычные проститутки, которые занимались своим делом на траве, никогда не были в его вкусе, да еще в такую холодную погоду! Но слова Ярдли еще раз напомнили ему, как он ненавидит этого отвратительного человека за грубые попытки спровоцировать его. Эш поднялся по ступенькам кареты и захлопнул дверцу.