Тина Габриэлл - Любовь леди Эвелин

— Хотите сказать, что я одна должна сопровождать вас сегодня вечером в театр?

— Если хотите, возьмите с собой служанку, но ей придется остаться в экипаже. Мы зайдем с черного входа без приглашения.

В субботний вечер театр «Друри-Лейн» мог вместить более трех тысяч зрителей. Он располагался в районе Ковент-Гарден напротив Кэтрин-стрит, улица Друри-лейн шла позади здания. Это был уже четвертый театр, построенный два года назад. Последний был уничтожен при пожаре.

Экипаж Джека остановился, и Эвелин увидела толпу зрителей. Недавно установленные газовые уличные фонари освещали великолепные, модные наряды дам и безупречные костюмы джентльменов. Некоторые держали в руке театральные бинокли, другие пальцами, затянутыми в перчатки, сжимали программки. Вместо того чтобы присоединиться к ним, Джек велел кучеру свернуть на Друри-лейн и остановиться напротив служебного входа.

Эвелин повернулась к Джанет:

— Оставайся в экипаже. Мы скоро вернемся.

Карие глаза Джанет расширились, и она с трудом сглотнула. Беспокойно пригладила непослушные каштановые кудряшки, выбившиеся из туго заплетенной косы.

— Это не опасно, миледи?

Эвелин улыбнулась и дотронулась до руки Джанет.

— Пожалуйста, не волнуйся. Я скоро вернусь.

Джек спрыгнул на мостовую и помог выбраться Эвелин. Когда они направлялись к дверям, он заметил:

— Вашей служанке не по душе наши тайные делишки.

— Она сделает, как я сказала.

Эвелин замедлила шаг и взглянула на Джека. Здесь было не так светло, как перед фасадом, из-за отсутствия дорогих газовых фонарей.

В полумраке Джек, облаченный во все черное, казался лихим и опасным пиратом.

— Не беспокойтесь, Джек, — продолжила свою мысль Эвелин. — Можете не сомневаться в преданности моей служанки. Она ни слова не скажет отцу.

Джек кивнул. Когда они подошли к двери, он потянулся к ручке.

Как только дверь открылась, оттуда вывалились двое мужчин в костюмах аристократов XVIII века.

— Черт возьми! Я и не знал, что они решили заменить меня Честером. На сцене он не отличит голову от задницы, — пробормотал один из актеров.

— Тут не поймешь что творится после убийства Бесс. Режиссер то и дело меняет роли, — ответил его спутник.

Эвелин задержала дыхание, но актеры не обратили на них никакого внимания. Джек воспользовался возможностью и провел Эвелин внутрь. Дверь закрылась, оставив раздраженных актеров на улице.

Они оказались в плохо освещенном коридоре. Из зала доносились приглушенные звуки настраиваемых инструментов. Мимо то и дело проносились актеры и рабочие сцены, то появлялись, то снова исчезали в гримерках, несли реквизит, необходимый для спектакля.

К удивлению Эвелин, их никто не остановил, очевидно, все были заняты подготовкой к представлению. Джек успел ухватить за рукав невысокого мужчину, который с решительным видом торопился мимо.

— Мы ищем Мэри Моррис, — сказал он.

Мужчина остановился, тяжело дыша. Крепко прижал к груди пюпитр и раздраженно взглянул на Джека:

— Кто вы?

— Я ее брат, — солгал Джек.

Откинув назад голову, мужчина отрывисто ответил:

— Она во второй гримерке справа. Но на вашем месте я бы ее сегодня не беспокоил. С тех пор как умерла актриса, у которой она служила, Мэри в ужасном расположении духа. Теперь ей придется одевать актеров второго плана.

Джек усмехнулся:

— Спасибо за предупреждение.

Мужчина развернулся и быстрыми шагами засеменил прочь.

Взяв Эвелин за руку, Джек повел ее к нужной комнате и остановился перед закрытой дверью. Дважды постучал и прислушался.

— Кто там? — раздался приглушенный голос.

Джек открыл дверь. Полная женщина средних лет с седыми волосами и зажатыми во рту булавками подняла голову и сурово уставилась на них. Она склонилась над худощавой актрисой и пыталась скрепить у нее на спине две половины платья. Резкими движениями костюмерша выхватывала булавки изо рта и скалывала ткань. Лиф платья, явно рассчитанный на пышногрудую женщину, обвис на груди актрисы, словно сдувшийся воздушный шарик.

— Проклятие! — выругалась Мэри. — Похоже, никто не может исправить это платье. У тебя нет груди, чтобы его носить.

Подведенные глаза актрисы сузились, и, негодующе фыркнув, она подхватила юбки и прошмыгнула мимо Джека и Эвелин.

Джек шагнул вперед. Эвелин держалась чуть позади.

Гримерка была маленькой, забитой вешалками с одеждой и полками для шляп. Тут же находился стол с гримом, париками и шиньонами. Пахло потом, табаком и пудрой.

— Что вам угодно? — осведомилась Мэри.

— Меня зовут Джек Хардинг. Я бы хотел поговорить с вами о Бесс Уитфилд.

На лбу Мэри появились две глубокие морщины.

— Вы констебль?

— Нет, я адвокат, а это близкий друг кузена Бесс. — Джек указал на Эвелин. — Полиция уже беседовала с вами?

— Еще нет. Не знаю, почему они медлят.

— Они могли просто упустить вас из виду.

— Поговаривают, полиция знает, кто ее убил. Люди видели, как из окна вылезал какой-то студент.

— Вы говорите не очень-то уверенно.

— С этим пареньком Бесс могла бы сладить.

— Значит, вы ее хорошо знали? — спросила Эвелин.

— Бесс была моей актрисой. В тот день, когда она впервые сюда вошла, я сразу поняла: у нее есть все, чтобы добиться успеха. Она была не такой, как все те девушки, что дюжинами приходят в театр ради артистической карьеры. Бесс полюбила меня. Она становилась все известнее, и мое положение тоже улучшалось. Я ей многим обязана.

— Говорят, у нее было много любовников. Думаете, кто-то из них убил ее из ревности?

— Точно не знаю. Она любила мужчин. Разных. Титулованных аристократов, богатых торговцев, даже молодых привлекательных рабочих сцены. В детстве отец совершенно не обращал внимания на бедняжку, поэтому она искала мужского внимания, как ищет огня мотылек. Я знала всех ее мужчин, кроме ее давнего покровителя.

— Покровителя?

— Сколько я ее знала, он все время был ее любовником. Должно быть, богач, может быть, из знатных, потому что постоянно присылал ей деньги и дорогие подарки. Но я не знаю его настоящего имени.

— Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось убивать Бесс?

— Не знаю. В театре у нее, конечно, были враги, но ее смерть никому бы не помогла продвинуться. Режиссер просто наймет другую актрису, что и случилось после смерти Бесс.

— Не знаете, Бесс не могла скрывать нечто важное? Что-то такое, из-за чего ее убили?

— Драгоценности не пропали.

— А что-то кроме драгоценностей и денег?

— Она вела дневник, но никогда не упоминала имени своего покровителя. Что до других любовников, их имена были в дневнике.

— Дневник? Не знаете, где он?

— Пропал. Я обыскала ее гримерку, хотя и знала, что его там нет. Бесс всегда носила его с собой.