Тина Габриэлл - Любовь леди Эвелин

— Дайте сюда!

Эвелин принялась листать страницы.

— Бесс пишет про графа Ньюленда и виконта Гамильтона. Я хочу найти ее записи о Сэме. Возможно, мы узнаем, кто он.

Голос Саймона звучал ровно.

— Возможно.

— Вот! Я кое-что нашла. — И Эвелин принялась читать вслух:

«Дорогой дневник.

Сэм пытался убедить меня использовать тебя для шантажа моих старых и новых любовников. Можно подумать, я соглашусь! Я веду тебя не для этой цели. Он глупец. Я бы лучше шантажировала его, прежде чем заняться другими. Он притворяется уважаемым студентом университета. Я отказываюсь уничтожить дневник и должна его спрятать».

Эвелин нахмурила брови.

— Бесс не упоминает полного имени Сэма. Пишет только, что он уважаемый студент Оксфорда. Это, разумеется, не Рэндольф. Мэри Моррис говорила, что у Сэма темные волосы. Кто же это может быть?

Ее мысли сбивались. Другим студентом, которого она знала, был Саймон…

Саймон и Сэм. Имена пугающе похожи.

Внезапная догадка поразила ее.

— Вы! Вы и есть Сэм, любовник Бесс!

— Наконец-то вы догадались, — спокойно произнес Саймон.

— Вы даже не собираетесь это отрицать?

Он пожал плечами:

— Теперь это уже не важно.

Неужели это никогда не кончится? Сначала ее отец, потом Саймон. Кажется, все мужчины в Лондоне спали с известной актрисой. По крайней мере те, кого она выделяла из своих знакомых.

— Значит, вы знали про дневник и хотели заполучить его для себя?

Сэм ухмыльнулся:

— Вы в это верите? Вы меня серьезно разочаровали, Эвелин Дарлингтон. Вы ведь дочь профессора и самозваного ученого. Неужели вы не догадались, что это я убил Бесс Уитфилд?

У нее перехватило дыхание. В ушах отчаянно стучало, и Эвелин смогла только выдавить:

— Зачем?

Сэм скривил губы и язвительно ответил:

— Она встала на моем пути, и мне пришлось от нее избавиться.

Теперь Эвелин видела его в истинном свете с пугающей ясностью. Наконец-то фрагменты мозаики встали на свои места. Перед ней был уже не приятель, которого она знала долгие годы. В его глазах появился неведомый ей ранее хищный блеск.

— Полагаю, вы уже знаете правду о своем отце? — спросил Саймон.

Эвелин ахнула.

— Вы были в курсе дела?

— И Рэндольф тоже.

Она с трудом сдерживалась. Страх боролся в ней с желанием открыть наконец истину.

— Расскажите мне все, — потребовала она.

Вы уверены, что вам это надо?

— У меня есть право знать! — Голос Эвелин показался пронзительным даже ей самой.

Саймон рассмеялся:

— Бесс была права. Я собирался использовать дневник для шантажа ее богатых любовников, одним из которых был ваш отец. Но эта дрянь отказалась меня слушаться. Ее больше интересовала переменчивая любовь всех этих людей, чем богатство. Она была слабой личностью, но искусной шлюхой. Оказывается, она передала дневник на хранение своему кузену Рэндольфу. Должно быть, он его прочел и узнал, что одним из любовников Бесс был ваш отец. Рэндольф его боготворит, поэтому и спрятал дневник в книге, чтобы скандал никогда не вышел наружу.

— Но Рэндольф сказал, что пошел в дом Бесс, потому что она должна была отдать ему что-то важное. Мы все решили, речь идет о дневнике.

— Он солгал! Дневник уже был у него. Подозреваю, он отправился к Бесс, чтобы сказать ей, что удачно его спрятал.

— Рэндольф знал, что вы были любовником Бесс?

— Ха! Он считает себя очень умным, но на самом деле полный идиот. Он и понятия не имел, что я спал с его кузиной.

— Однако ему хватило ума спрятать дневник так, что вы не смогли его найти, — возразила Эвелин.

Саймон сузил глаза.

— Я искал его повсюду. Однажды, когда Бесс неожиданно вернулась домой раньше, она застала меня за обыском спальни. Я спрашивал у нее про дневник, но она не призналась, где он.

— Значит, вы убили ее, потому что она отказалась вам открыть местонахождение дневника? Безжалостно нанесли ей несколько ударов ножом?

— Нет, я убил ее, потому что она была шлюхой и заслуживала смерти.

В голосе Саймона звучала неприязнь, а глаза были полны ненависти. У Эвелин сжалось сердце.

— А как же Рэндольф?

— Этот дурень просто появился не вовремя. Я не собирался подставлять его. И тем не менее все сложилось в мою пользу.

Еще одно откровение.

— Так это вы ворвались в наш дом и перевернули вверх дном библиотеку отца!

— Да, но, кажется, я не оценил смекалку Рэндольфа.

Саймон открыл книгу и долго смотрел на прорезанные страницы. Громко выругавшись, отшвырнул ее прочь. Книга ударилась о камин и упала на ковер.

Эвелин охватила тревога. Саймон не стал бы ни в чем признаваться, если бы не собирался убить ее.

Он стоял перед дверью, не давая ей возможности бежать, и все же она начала медленно пятиться назад.

— Вам это не сойдет с рук, — сказала она.

В мгновение ока Саймон оказался рядом с Эвелин и выхватил у нее из рук дневник.

— Уже сошло, Эвелин.

— Вы безумны! Джек Хардинг вас найдет.

— Мистер Хардинг лежит без сознания в переулке за театром «Друри-Лейн». Когда он очнется, вы уже будете со мной.

Саймон причинил вред Джеку?

— Если вы думаете, что я пойду с вами, вы сошли с ума.

Он вытащил из кармана пальто нож с огромным лезвием.

— Я буду кричать.

— Тогда я убью всех в доме. Не думайте, будто я не справлюсь с двумя стариками, вашим древним дворецким и отцом. А ваша дородная экономка и служанка даже не успеют спуститься по лестнице. Мне прекрасно известно, каких хилых слуг держит ваш отец, а больше в доме никого нет. У них не будет никакого шанса.

Эвелин охватил ужас. Ее сердце бешено забилось, когда она представила окровавленные тела Ходжеса и своего отца.

Саймон подошел к столу и достал лист бумаги.

— Я хочу, чтобы вы написали записку мистеру Хардингу.

— Зачем?

— Сообщите, где вы будете его ждать.

Саймон заставил Эвелин сесть за стол и начал диктовать. Дрожащей рукой она записывала его жуткие указания, но мысль о побеге не оставляла ее.

«Он наверняка лжет. Я никогда не выйду вместе с ним из дома, пусть даже и под угрозой ножа!»

Свет лампы упал на золотой ножик для открывания писем на углу стола. Это был подарок от одного из коллег Линдейла, на котором стояла дата, когда ее отец покинул «Линкольнз инн». Но сейчас Эвелин интересовало не это, а его острое, как бритва, лезвие.

Саймон расхаживал перед столом, и когда он повернулся, Эвелин проворно схватила ножик и сунула в карман платья.

Она написана последнее предложение и отодвинула бумагу.

Саймон встал позади, и его пальцы с силой вцепились в ее плечо. Он наклонился, и его несвежее дыхание жарко обдало ее щеку.

— Пора идти.

Эвелин дернулась, ожидая, что он вот-вот грубо схватит ее за руку.

Но вместо этого ей к лицу прижали какую-то дурно пахнущую тряпку. Она отчаянно сопротивлялась, но Саймон был сильнее.