Изобел Карр - Любовь без обязательств

Лео ринулся за ним. Его нельзя подпускать к Виоле. Нельзя допустить, чтобы подонок даже прикоснулся к ней! Никогда! Ни за что! Лео снова ударил мерзавца кулаком в лицо. У Чарлза из носа хлынула кровь, и его отбросило назад. А потом он поскользнулся на мокром полу, потерял равновесие и с тошнотворным звуком врезался головой в каменную облицовку камина.

Лео попытался броситься за ним, но его удержали. Он попытался стряхнуть с себя чужие руки, но его схватили еще крепче, чуть ли не подняв над полом.

— Не дергайся, парень. Все кончено.

Отец разжал руки, и Лео оперся о стену. Стряхивая с ресниц кровь и брызги воды, он дышал с хрипом и свистом, словно кузнечные мехи.

Герцог опустился на колени рядом с его кузеном. Его мать и сестра суетились вокруг Виолы, резко и гневно переговариваясь. Гленналмонд с испуганным и виноватым лицом застыл в дверях со свечой в руке.

У Лео затряслись руки.

— Виола, как ты?

— Со мной все в порядке.

Судя по ее голосу, это вряд ли соответствовало истине: он звучал прерывисто и слишком тихо.

— Миссис Уэдон просто храбрится, — громко сообщила его мать, — но, думаю, ради царапины врача звать не нужно. Сами промоем рану и перевяжем.

— А что с Чарлзом?

Гленналмонд так и остался в дверях, словно сидящий в ложе зритель пьесы, действие которой разворачивается далеко на сцене и не имеет никакого отношения к реальности.

— Он не дышит. — Герцог встал, и на его ночной сорочке остался темный след от воды на поду. — Так что ему врач уже ничем не поможет. Гленналмонд, помоги брату, пока твоя мать займется раной миссис Уэдон. Нам в ближайшие часы необходимо будет предпринять довольно серьезные действия, и лучше, чтобы в них участвовало как можно меньше слуг.

Лео сидел в кресле, прижимая к глазу кусок сырого мяса. Он убил своего кузена! Некоторые назвали бы его преступником, хотя его не будут судить. Родные об этом позаботятся. За стенами Скелтон-Холла никто никогда не узнает, что именно случилось, хотя его собратья из Лиги скорее всего догадаются. Тейн говорил, что оставлять Чарлза в живых было ошибкой, и оказался абсолютно прав.

Его отец и брат унесли тело кузена в пустую спальню, а мать постаралась сделать вид, будто они ухаживали за человеком, получившим серьезную травму. Все это было предпринято для того, чтобы уберечь Лео от виселицы.

На Чарлза надели ночную сорочку Лео и уложили его в кровать. Сцена была готова: вокруг кровати разместили воду, бинты и салфетки, которые использовались для того, чтобы обработать раны Виолы и его собственные. В результате создавалось вполне убедительное впечатление, будто были предприняты все усилия для того, чтобы оказать Чарлзу помощь. Одного из грумов отправили за врачом, которому по приезде предстояло обнаружить, что в его искусстве, к сожалению, уже нет необходимости.

Бо поручили играть роль сиделки, и ей очень легко удалось выглядеть именно такой расстроенной, как и можно было бы ожидать. Хотя те, кто хорошо ее знал, поняли бы, что ее состояние вызвано яростью.

Какая же у него замечательная семья! Даже Гленналмонд извинился за свое поведение и поклялся ни слова не говорить своей жене, которая, как они все полагали, ни за что не станет держать язык за зубами.

Пен заскулила и лизнула Лео в руку, заставив оторваться от мрачных раздумий и погладить ее. Этим утром Виола заперла собаку с ним в комнате, после чего исчезла, чтобы вместе с герцогиней встретить врача. Лео со вздохом бросил псине кусок мяса. Та поймала его на лету и, плюхнувшись на пол, принялась шумно поглощать.

Пока собака разводила грязь у только что отмытого камина, Лео смотрел на себя в зеркало. Чарлз оставил уродливую царапину около его глаза, но он хотя бы не отекал и не наливался синяком.

Дверная ручка повернулась — и в комнату вошла Виола. Ее платье закрывало забинтованное плечо.

Лео встал. Она грустно улыбнулась и, быстро пройдя через комнату, уткнулась лицом ему в грудь. Обхватив его плечи руками, прижалась к нему так крепко, словно боялась, что любимый исчезнет.

— Увези меня домой! — Ее голос звучал так жалобно! Лео взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Глаза у Виолы были окружены темными тенями, лицо осунулось. — Обещай мне, что сразу после похорон сделаешь это!

— Матушка ни за что не допустит, чтобы ты уехала.

— Герцогиня сама это предложила. Нам нельзя заключать брак сейчас. Викарий с ума сойдет. Он и без того в расстроенных чувствах. И чуть ли не напрямую сказал, что это Божья кара нам.

Лео ощутил прилив возмущения.

— И как все приняла ее светлость?

— Она возмутилась, назвала его слова причитаниями неврастеника и велела держать свое мнение при себе или немедленно искать новый приход. Он потом несколько минут пыхтел и заикался, поспешно объясняя герцогине, что та неправильно его поняла. Твоя мать в ответ выставила его за дверь, хорошенько выругав, а потом отправилась обсуждать обеденное меню с экономкой, а я быстро сбежала.

— Может, забыть на время о тонких чувствах и пасторском благословении? Я куплю специальное разрешение, и мы поженимся в Дареме. Тамошнему викарию будет важно только одно: чтобы после церемонии устроили достойный завтрак. Хорошая еда и хорошая охота — это все, что ему нужно в этом мире.

Виола согласно кивнула и снова уткнулась ему в грудь. Он наклонил голову, чтобы волосы щекотали его нос, и вдохнул ее аромат. Какие бы беды ни окружали их сейчас, от его любимой пахло солнцем, травой и счастьем.

— Твоя матушка сказала, что они приедут в октябре охотиться на молодых лис. Тогда и можно будет устроить свадьбу.

— Ты хочешь, чтобы к нам нагрянуло большое общество? Если мы решим заключить брак в Дареме во время охотничьего сезона, к нам хлынут толпы мужчин в грязных сапогах со сворами собак.

Виола засмеялась сквозь слезы, а Пен разразилась заливистым лаем и предприняла попытку вклиниться между ними и получить свою долю внимания. Лео почесал собаке голову и поцеловал любимую в затылок.

Она высвободилась из его объятий и чуть подалась назад, устремив на него взгляд влажных глаз, даже не обратив внимания на недовольное ворчание псины, которую перестали гладить.

— Независимо от того, когда и где мы поженимся, я буду настаивать на заключении брачного контракта.

— Зачем он тебе?

— А как же! — Она встретилась с ним взглядом, в котором снова появилось свойственное ей озорство. — Я хочу, чтобы деньги, которые принесет публикация моих записок, были закреплены за теми детьми, которые у нас могут появиться. Видит Бог, нашей дочери это очень понадобится в будущем.

— А хоть какая-то доля останется сыну?

— Надеюсь!

— А нам на что жить, если у нас будет целая куча детишек?