Изобел Карр - Любовь без обязательств

Лео вопросительно взглянул на любимую.

— Матушка говорила, что мне не следует расспрашивать тебя о первом замужестве и отказе пригласить твоих родителей на нашу свадьбу.

— И потому, дорогой, ты почувствовал, что не можешь удержаться, не так ли?

Лео негромко рассмеялся, я она чуть отодвинулась и попыталась сесть. Он не выпустил ее локон, и тогда Виола повернулась так, чтобы оказаться к нему лицом.

— А ты недовольна тем, что я об этом спросил?

— Вовсе нет. — Она провела пальцем по его груди, рисуя какой-то невидимый узор. — Но я не уверена, что мой ответ тебе понравится… или что ты вообще меня поймешь.

— Ты даже не написала им, что собираешься выйти замуж. Это кажется…

— …неестественным? — договорила она за него. — После моего побега родители не ответили ни на одно мое письмо. Я их опозорила, пошла вопреки их желаниям, оказалась вне границ их ответственности, за пределами их способности любить свою блудную дочь. Судя по твоему лицу, тебя это ужаснуло. Не надо так реагировать. Наша семья никогда не была щедра в проявлении теплых чувств.

— А что, он был настолько недостойным человеком — твой первый муж?

Виола попыталась улыбнуться, но глаза ее остались печальными.

— К сожалению, такой оказалась я, а не Стивен. Он был сыном и наследником баронета, но его родители были против нашего брака. Ведь мой отец был простым викарием, имел лишь небольшой приход во владениях сэра Генри. Но зато большим моралистом. «Жизнь викария тяжела, полна трудов и благочестия. Мы все должны знать свое место в этом мире и быть за него благодарными. Пытаться возвыситься — значит идти против божественного предназначения».

От сурового настроя процитированных ею семейных принципов ему стало не по себе.

— И ты посмела проявить неблагодарность в отношении того, что твой отец счел божественным предназначением?

— Ну, я решила, что надо на Бога надеяться, но и самому не плошать и что любовь Стивена ко мне тоже могла не противоречить божественной воле.

— Ясно: настоящая ересь.

Он нежно провел пальцем по ее щеке.

Виола довольно больно укусила его за палец, и на губах ее появилась улыбка, которая чуть согрела ее взгляд. Он потер оставленный ее зубами след.

— Моим преступлением стала непокорность.

— И потому ты защищаешь Гленналмонда, не так ли?

Когда мать рассказала Лео об этом, он решил, что причина должна заключаться в чем-то подобном.

— Мне невыносимо, что из-за меня вы ссоритесь. Дело того не стоит.

— Вот тут ты ошибаешься, дорогая. Он изменит свое мнение и придет на наше венчание. Наверное, с такой недовольной миной, как будто съел ломтик лимона, но это обычное выражение лица моего старшего брата.

— По принуждению, ты хочешь сказать?

— Нисколько. Отец велел ему убираться из дома, если он не может вести себя как полагается. Но я надеюсь, что в глубине души брат меня любит и не захочет испортить самый радостный день в моей жизни.

— Ну, значит, тебе с родными повезло гораздо больше, чем мне.

Лео молча кивнул, чувствуя, как кровь у него закипает от ярости. Какими бы ни были ее проступки, Виола заслуживала лучшего отношения к ней близких. В том числе и со стороны его брата. Гленналмонд не способен смириться с ее прошлым и увидеть, какая она на самом деле. Лучше бы наладил отношения со своей занудой женой!

— А как относилась к тебе семья твоего мужа?

Виола хмыкнула и покачала головой.

— Когда Стивен умер, они во всем обвинили меня. Это я была виновата в том, что он поссорился с близкими, из-за меня ушел из семьи. В том, что он заразился скарлатиной, что наш ребенок тоже заболел.

По его коже вдруг побежали мурашки — и только тут он понял, что Виола плачет.

— Полно, милая.

Лео сел и стал стирать пальцами слезы с ее щек. Она тряхнула головой, так что локоны разлетелись, и зарыдала громче. Мать говорила Лео о том, что муж Виолы умер, но не упоминала о ребенке.

— Они были разъярены тем, что я имела нахальство остаться жить — бесполезная и никому не нужная, — договорила она, всхлипывая.

— А твои родители?

— Прислали письмо примерно с тем же содержанием. — Она решительно вытерла слезы и отбросила волосы за плечи. — Мои собственные отвратительные поступки привели меня к этому положению и все происшедшее стало моим наказанием свыше. Если бы не лучший друг моего мужа, я оказалась бы в работном доме, другого пути у меня не было.

Лео вынужден был задержать дыхание, чтобы никак не прокомментировать эти слова. Пусть он негодяй, соблазнивший Виолу ради гипотетического сокровища, но никогда не поступил бы как только что упомянутый джентльмен. Нет, он не заслуживает называться так! Подлец он, да и только!

— Наверное, я была перед ним виновата.

Виола прерывисто вздохнула.

— Ты?!

Лео не сдержал негодования, ясно прозвучавшего в этом возгласе.

— Да, я. Кроме бедняги Уильяма, у меня никого на свете не осталось, и я изо всех сил в него вцепилась. Ты не можешь себе представить, каково это — оказаться вдовой в семнадцать лет, не имея ни гроша за душой.

— Думаю, это было очень страшно.

И в высшей степени несправедливо. Возможно, Лео следует радоваться, что Виола не пригласила на их свадьбу своих родителей, потому что он уже сомневался, что смог бы общаться с этими бессердечными людьми.

— Поначалу я просто растерялась, но Уильям обо всем позаботился.

Ее лицо смягчилось. Ревность вызывала у него душевную боль, но он ничего не мог с собой поделать. Это было нелепо — ведь себя не переделаешь.

— Конечно, переживать тяготы жизни лучше не в одиночку.

— Да, это именно так. А мы с ним оба горевали. Почти год мы были с ним добрыми друзьями, а потом на недолгое время стали любовниками. Как-то утром я проснулась и вдруг поняла, что если не найду выхода, то в конце концов утоплюсь в Темзе. Мне так не хватало Стивена! Мне так не хватало нашего ребенка! И хотя я больше не жалела, что не умерла вместе с ними, не могла расстаться с мыслями о них, пока рядом был Уильям, который напоминал мне о прошлом. К счастью, у меня быстро нашелся выход в лице некоего лорда Донерейла. Уильям был в ужасе — именно тогда я впервые поняла, что он, как и я, совершенно не думал о том, что нас с ним ждет дальше, — но, по-моему, в конце концов, даже почувствовал облегчение. Он ведь так же, как и я, оказался в ловушке.

— Выходит, ты не жалеешь, что стала содержанкой?

— А что оставалось делать? Ведь если подумать, какие у меня были варианты? Тогда — никаких. И по правде говоря, я не знаю ни одной куртизанки, которая сетовала бы по этому поводу. Грейс Далримпл? София Баддели? Элизабет Армистед? Ты ни у одной из них не найдешь ни капли сожаления. И не забывай: если бы родители приняли меня обратно или я выбрала бы работный дом, чтобы не жертвовать своей честью, то мы никогда не встретились бы.