Джулия Энн Лонг - Граф-пират

— Я рассказываю вам все, что мне известно, надменный вы человек, и вы должны быть мне благодарны. Клянусь жизнью моей семьи. Вам этого довольно? Мне жаль, что «Каридад» потопили, и неприятно думать, что в этом мог быть замешан мой брат. Но я была права насчет Бреста. Разве это не убеждает вас в моей честности? И потом, лорд Флинт, как я уже говорила, я знаю своего брата. И это не простые слова. Вы заметили замешательство Мазгроува, когда я спросила его про груз? Он что-то скрывает!

Вайолет вдруг поняла, что Флинт уже не слушает ее, а внимательно разглядывает. Его мысли витали где-то далеко.

— Разве не так? — слабым голосом переспросила Вайолет.

Эти синие глаза обладают острым зрением.

Флинт по-прежнему не сводил с нее взгляда.

— Мисс Редмонд…

— Что? — сердито отозвалась она.

— Вы ужасно выглядите.

Его голос звучал холодно и строго.

Вайолет отпрянула, словно ее ударили.

Первой мыслью было: «Это невозможно», — в конце концов, она Вайолет Редмонд.

Флинт принялся перечислять:

— У вас темные тени под глазами, покрасневшие глаза. Вы очень бледны. Вид почти изможденный. Как будто вы не спали несколько ночей. Почему бы это? Возможно, вас что-то терзает?

Глаза Вайолет сузились от ярости.

— Но ваши волосы великолепны, — язвительно заключил он.

Подлец!

— Меня не мучает совесть, потому что я что-то от вас скрываю относительно Кота, если вы на это намекаете, — натянуто ответила она.

— Знаю. Я имел в виду нечто другое.

Слова Флинта рассердили Вайолет, она начала было хмуриться, но тут же поспешно провела пальцами по лбу.

— Вы тоже не образец превосходного здоровья, капитан. Я имею в виду желтушный цвет лица, тени под глазами и тому подобное. У вас довольно потрепанный вид.

Лицо Флинта приняло насмешливое выражение.

— Как вы могли такое сказать?!

— Даже хуже.

Вайолет не могла заставить себя произнести слово «дикарь».

Его голос стал пугающе ласковым.

— Знаете, что меня беспокоит, Вайолет? — Каждое слово пропитано сарказмом. — Я капитан «Фортуны». На мне лежит огромная ответственность перед командой, а теперь еще и перед чертовым английским королем. Мое состояние уменьшается. Моя репутация и мое будущее целиком зависят от успешной поимки пирата за вознаграждение. И тем не менее…

Флинт медленно и доверительно наклонился к Вайолет, небрежно сложив руки на коленях и покачивая шапкой. Чем ближе он наклонялся, тем дальше отстранялась она, пока наконец не уперлась в спинку сиденья.

Флинт заговорил устало и насмешливо:

— …и тем не менее я не могу спать по ночам, потому что хочу вас.

Ни один судья никогда не произносил обвинительного приговора столь язвительно. И все же в этих словах звучало отчаяние.

Вайолет испуганно выдохнула и во все глаза уставилась на Флинта: она невольно провела рукой по глазам, словно ребенок, пытаясь скрыться от собственного разочарования и страстного желания на его усталом лице.

Вайолет опасалась, что воля Флинта сильнее ее воли, и теперь признавала свое поражение. Отведя руки от лица, она с притворным равнодушием посмотрела на него.

— Скажите, что не хотите меня, — потребовал Флинт.

Вайолет сжала руки на коленях. «Нет, ты не прикоснешься к нему».

Он подался вперед и тихо, отрывисто заговорил:

— Скажите, Вайолет, что не лежали каждую ночь без сна, представляя, как мои руки касаются вашего тела, мои губы — вашей груди, а моя плоть — внутри вас…

Вайолет испуганно приоткрыла губы. Ее сердце неистово колотилось.

Флинт знал, что делал с ней. Она почти обезумела в его объятиях. Он знал, чего она хочет и с какой страстью отвечает ему.

— Я вовсе не думала о вашей плоти, — сухо ответила Вайолет.

Никогда в жизни она не произносила этого слова. Оно прозвучало грубо, сладострастно и завораживающе. Вайолет словно держала в руках заряженное оружие. И снова его дал ей Флинт, в переносном смысле.

Как она и ожидала, Флинт был поражен. Его глаза широко распахнулись. Ей удалось победить его. Он оказался не таким уж непроницаемым. У него были свои слабые места. Вайолет снова вспомнила о своей власти над ним. Эта власть смущала и терзала ее, но странно: ей отчего-то хотелось защитить Флинта. Как всегда.

«Я не хочу, чтобы вы были таким», — с отчаянием подумала она.

Но каким она хотела его, Вайолет не знала.

— Что ж, — задумчиво протянул Флинт, — почему бы вам не поведать мне, о каких частях моего тела вы думаете, оставаясь наедине? Возможно, это многому меня научит. Возможно, я даже использую их, чтобы доставить вам удовольствие. Мне очень многое известно об удовольствии, Вайолет. И я знаю: вы любите риск.

«Пора бы уже привыкнуть к мысли, что с графом нельзя шутить», — прошептал здравый смысл.

Вайолет слышала свое прерывистое, гневное дыхание и испытывала невыносимо сильное желание.

Флинт был доволен. Ясно, что последние дни он жил словно в аду. Однако он легко привыкал и не раз в жизни превращал ад в рай.

Для Вайолет это было в новинку.

Он сухо улыбнулся ей:

— Давайте, Вайолет, скажите, что не хотите меня, заставьте меня поверить.

— Это несправедливо, — пробормотала она.

— Несправедливо? — с искренним удивлением переспросил он, словно разочарованный этим бесцветным словом. — Справедливость? Какое, черт возьми, отношение имеет ко всему этому справедливость?

Костяшки его пальцев побелели — так крепко он сжимал в руках свою шапку.

Все это… Желание. Пираты. Его уменьшающееся состояние. То, что им приходится действовать сообща, решая судьбу Лайона Редмонда.

— Это не моя вина, — с отчаянием произнесла Вайолет.

Она тоже страдала.

— Черта с два, — спокойно возразил он.

Так по-американски и так грубо. Однако в словах Флинта была доля истины. В какой-то мере это была и ее вина. Ей следовало бы добиться его расположения с самого начала.

— Я только прошу вас посмотреть мне в глаза и сказать это, Вайолет, заставьте меня поверить.

Негодяй.

Вайолет храбро встретила его взгляд. Ее сердце сжалось, когда она увидела темные тени у него под глазами, морщинки, ставшие еще заметнее от усталости. На его лице было написано разочарование и что-то еще, в чем Флинт никогда бы не признался, — что-то пугающее и совершенно новое для них обоих. Отчасти поэтому он и сохранил в книге цветок жасмина.

Но желание проще понять, поэтому люди и называли это чувство желанием.

Вайолет чуть наклонилась к нему.

— Я. Не. Хочу. Вас.

Легче было бы рекам повернуть вспять, чем ей произнести эти слова.

Вайолет чувствовала себя совершенно выбившейся из сил. Она победила. «Больше мне не надо лгать, — думала она. — Если бы он попросил меня повторить это снова, я бы просто не смогла. Он мог бы сейчас сделать со мной все, что угодно». Ноги Вайолет ослабели.