Жюльетта Бенцони - Яд для королевы

— Куда вы теперь? — спросил де ла Рейни.

— Туда, где должна была быть уже вчера. В церковь Святого Павла, она находится совсем неподалеку отсюда. А там мне укажут монастырь, где принимают девушек знатного происхождения, но без единого су приданого...

Альбан расхохотался так громко, что мадемуазель Леони вынуждена была замолчать. Бросив на него оскорбленный взгляд, она сказала:

— Благодарность, которую я к вам испытываю, не дает вам права потешаться надо мной, молодой человек!

— Простите меня великодушно! У меня и в мыслях не было смеяться над вами, но со вчерашнего дня, когда мы с вами познакомились, мне показалось, что вы любите монастыри не больше, чем Ш... мадемуазель де Фонтенак. Иными словами, пусть меня повесят, если вы чувствуете призвание к монашеской жизни!

— Не только призвание подвигает женщин на монашескую жизнь. У них могут быть другие не менее веские основания.

— Основания, которые были бы насилием и деспотизмом для вашей маленькой родственницы и разумной мерой для вас?

Брови де ла Рейни поднялись чуть ли не до каштановых завитков его парика, и он заговорил, прервав начавшийся спор.

— Мой разговор с мадемуазель Леони закончен, и с вашего позволения, я оставлю вас, не мешая продолжать беседу. Мне пора уже быть в Арсенале, так как предстоит отправить судей на каникулы. Ты найдешь меня в Шатле, Альбан. Я там буду около пяти. До свидания, мадемуазель. Ах да! Чуть не забыл! Альбан! Пожалуйста, проводи меня до кареты.

Де ла Рейни взял Альбана под руку, и, когда они вышли в коридор, он вполголоса произнес:

— Если ты нуждаешься в деньгах, без всякого стеснения обращайся ко мне, я охотно тебе помогу. Мадемуазель Леони может оказаться нам очень полезной. Нам бы не помешало еще раз побеседовать с ней с глазу на глаз. Почему бы тебе не выдать ее за свою кузину из провинции? Ведь примерно на тех же основаниях она жила в семействе де Фонтенак

Делаланд рассмеялся:

— Не беспокойтесь. Я тоже очень хочу, чтобы она поселилась у меня. А что касается денег, то дядюшка Состен — упокой, Господь, его душу — оказался куда богаче, чем считала его родня.

Де ла Рейни уехал, а Альбан вернулся к мадемуазель Леони и сообщил ей, что будет рад видеть ее и дальше под крышей своего дома. К его удивлению, мадемуазель проявила необычайную чувствительность, неожиданную для такой стойкой и решительной женщины.

— Вы очень добры, — сказал она, вытирая скатившуюся по щеке слезу, — но я не могу принять вашего предложения.

— Почему, скажите, пожалуйста?

— Я не хочу быть вам в тягость. Вчера я согласилась на ваше гостеприимство, так как не знала, где мне переночевать. Признаюсь, к постоялым дворам я не привыкла. Но сегодня... Месье де Фонтенак втайне от жены выделил мне некоторую, совсем небольшую, сумму. Благодаря этим деньгам я все-таки рассчитываю получить место в достойном монастыре.

— Вы снова о монастыре? Что за мания! Но если вы располагаете деньгами для монастыря, то почему вы пешком пришли в Париж из Сен-Жермена?

— Я сказала, что располагаю некоторой суммой, я не говорила, что сижу на мешках с золотом. Я надеюсь, что мне осталось жить всего несколько лет, и если я буду жить очень экономно...

— Так почему бы вам не жить очень экономно в этом доме? Я бываю здесь не так уж часто, большую часть недели провожу в разъездах. Хозяйство у меня ведет симпатичная женщина, которая живет по соседству и приходит три раза в неделю, чтобы навести в доме порядок. Я вас с ней немедленно познакомлю, если только вы окажете мне честь и назоветесь моей кузиной, приехавшей из...

— Трегье! Я приехала из Трегье... И вы мне кажетесь весьма достойным кузеном, — прибавила она, сделав изящный реверанс, и вдруг улыбнулась широкой счастливой улыбкой.

— Ну, слава Богу, — обрадовался Альбан. — Я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык. Обычно я перекусываю по дороге в харчевнях. Дорог у меня много, харчевен тоже. Что? Вас что-то не устраивает?

Мадемуазель Леони посмотрела на него с неожиданной суровостью.

— Успокойтесь, меня все устраивает. Но я подумала, о том, что, когда вы будет меньше разъезжать по дорогам, я смогу порадовать вас своим скромным талантом кухарки. Правда, я готовлю только бретонские блюда, но они получаются у меня весьма удачно.

— Неужели вы соглашаетесь создать для меня домашний очаг?

— Именно так, дорогой кузен. Во всяком случае, вы можете на меня положиться, если вам захочется пожить у себя в доме. Но я вовсе не хочу вам навязываться и посягать на вашу свободу.

Лед окончательно растаял, они смотрели друг на друга с веселыми улыбками, ощущая то тепло взаимопонимания, которое возникает между людьми не так уж часто. Полчаса спустя Жюстина Пивер, консьержка принца де Монако, была представлена мадемуазель де Куртиль де Шавиньоль и, ослепленная блеском ее имени, постаралась отвесить самый изящный поклон, который только позволяли ее внушительные размеры. Альбан оставил их вдвоем, и они ознаменовали свое знакомство и будущее сотрудничество совместным походом на рынок Сен-Поль, самое любимое место Жюстины, где так уместен был ее зычный голос и ораторские способности. Через несколько минут весь квартал узнал, как она довольна и счастлива, что наконец-то столь достойная и благовоспитанная особа, как мадемуазель Леони, наведет порядок и придаст должную респектабельность неупорядоченной жизни тоже очень достойного молодого человека, месье Альбана.

— Харчевни, харчевни, трактиры, забегаловки. Разве это достойная жизнь для достойного молодого человека?

— Стоит ли так осуждать харчевни? Многие из них пользуются прекрасной репутацией.

— Ваша правда, — согласилась Жюстина, подумав минуту-другую. — Но разве сравнятся обеды в харчевне с размеренной домашней жизнью и семейным очагом?

— Конечно, нет, но он еще молод, а вот когда женится, то, я ничуть в этом не сомневаюсь, у него будет прекрасный семейный очаг.

— Женится? Он? Если хотите знать мое мнение, женится он после дождичка в четверг!— Почему? Он ведь очень приятный молодой человек!

— Насчет этого спору нет! Не одна хорошенькая девушка желала бы с ним познакомиться поближе, но все мы тут знаем, что у него нет подружки.

— Думаю, он не из тех, кто выставляет свои победы напоказ, — несколько рассеянно заключила мадемуазель Леони, старательно припоминая во всех подробностях разговор с молодым полицейским и его начальником. И вспомнила одну странную подробность, которая, как ей показалось, касалась затронутой темы...

На самом деле, у Альбана Делаланда была подруга, звали ее Франсуаза Дэнбо, она была дочерью прославленного актера Монфлери и сама выступала на сцене. Их связь была и чувственной, и духовной. Красивая, обаятельная, образованная молодая женщина была идеальной любовницей. Их отношения можно было бы назвать чувственной дружбой; лишенная бурных страстей и приступов ревности, она согревала и дарила чувство безмятежного счастья обоим. Оба они ценили возможность пошутить, посмеяться, доверительно поболтать после любовных объятий за стаканом хорошего вина...