Жюльетта Бенцони - Яд для королевы

Продолжить свою речь ей не пришлось, потому что появился Жакмен. Он обследовал погреб и подвал, вернулся весь в пыли и страшно недовольный.

— Пусто, месье, — буркнул он без дальнейших слов. Мария-Жанна истерически расхохоталась.

— Я же говорила вам! Говорила! Месье ла Пивардьер всего-навсего мой знакомый, который иногда заходит ко мне в гости. Ваше вторжение в благородный дом — это просто неслыханная наглость! Вы дорого заплатите за свое бесчинство, молодой человек! Я вам обещаю! Я подам жалобу!

— Будь я на вашем месте, мадам, я бы вел себя более вежливо. Весь город знает, что ла Пивардьер — ваш любовник и живет с вами в этом особняке... Я сам могу это засвидетельствовать, видел собственными глазами после последнего пожара. Сегодня у меня нет улик против вас, но кто знает, что будет завтра? В любом случае, дом останется под нашим наблюдением, а вы хорошенько запомните, что укрывать преступника, которого разыскивает королевская полиция, значит стать его соучастницей, а за это можно оказаться в Бастилии. Мадемуазель де Фонтенак, я сейчас позабочусь, чтобы вас доставили во дворец. А ты, Жакмен, сейчас займешься мадам де Фонтенак. Там вот есть скамейка, и она может присесть на нее. Я пришлю тебе в помощь Леонара или Делорье, а то как бы мадам не испепелила тебя одними своими взглядами...

— Я нахожусь у себя в доме, и вы не имеете никакого права задерживать меня!

— Король дал мне все права, мадам, так что можете не волноваться. А я пока пойду и кое-что проверю. Вам не придется здесь долго дышать воздухом.

Однако ему пришлось еще ненадолго задержаться. Мария-Жанна продолжала исходить желчью, глядя на дочь, которая собиралась покинуть двор.

— Не переоценивайте свои возможности, дорогая! Вы тоже можете оказаться на улице. Королевы — они не вечные! Может случиться, что и эта не доживет до старости!

— Это что, угроза? — осведомился Делаланд. — У меня складывается впечатление, что вы знаете что-то необыкновенно интересное, и возникает искушение забрать вас с собой.

— Куда? В тюрьму? Ну, так я вам напоминаю, что вы ищете бедного ла Пивардьера, а не меня!

— Объясните, что вы имели в виду, говоря о Ее величестве королеве?

— Ничего особенного. Я просто высказала свое мнение. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, что она уже всем мешает.— Молите Бога, чтобы с Ее величеством ничего не случилось, иначе мне придется вспомнить о ваших словах. А они очень опасны, они способны убить.

— Вы ко мне несправедливы! Я не желаю никакого зла Ее величеству. Она и без меня очень несчастна!

— Ну, так отправляйтесь на скамейку и сидите на ней спокойно. Я скоро вернусь. А, вот и ты, Леонар! — воскликнул он, увидев полицейского, который подходил к ним. — У меня для тебя будет другое поручение: ты проводишь мадемуазель де Фонтенак во дворец.

Шарлотта открыла было рот, чтобы возразить, но Альбан уже исчез. Он торопился, чуть ли не бегом бежал в кабинет господина де Фонтенака. Войдя в него, он из предосторожности сразу запер за собой дверь, и уж только потом внимательно огляделся. Самые заметные следы пожара пытались закрасить краской, но они все-таки были видны. Книжные шкафы с большими полками, разделенные панно с изображениями муз, если и пострадали, то только от сажи и копоти. Помня наставления мадемуазель Леони, Альбан сначала отыскал панно, с которого улыбалась муза истории Клио, а потом нашел и деревянный завиток, который ему описала старушка. Его он отыскал с правой стороны от панно за толстым томом по искусству фортификации. Нажал на него, и перед ним открылась темное отверстие тайника.

— Ну, слава Богу, — проговорил он с удовлетворением. — Теперь проверим, что там есть.

И засунул руку в тайник Шарлотта вернулась во дворец вне себя от гнева. Конечно, ее обрадовало известие, что убийцы ее тети наконец пойманы и сидят под замком в ожидании неминуемого наказания. Радовало и то, что доказана вина ла Пивардьера. Зато его бегство, разумеется, огорчало. Но главное, она разозлилась на Альбана, который вместо того, чтобы самому проводить ее во дворец, дал ей в сопровождающие какого-то полусонного паренька, который за всю дорогу не сказал ей ни слова. Да и о чем им было говорить? Вот его начальник — другое дело! Но этому бесчувственному типу даже в голову не пришло, что она нуждается в поддержке после тяжелого и обидного разговора с матерью. Какая неожиданная встреча! И какая безнадежная... У нее никогда не было оснований любить свою мать, но теперь она убедилась окончательно, что мать ее враг. Враг безжалостный и неумолимый. А Альбану Делаланду, если и есть дело до Шарлотты, то только как ищейке-профессионалу. Расспрашивал он ее с большим интересом, а потом отвернулся и забыл, будто разговаривал со случайной встречной!

Она невольно припомнила все их встречи и вместо гнева почувствовала стыд, что было еще тяжелее и обиднее. Разве не она сама бросилась ему в объятия, когда вернулась из Испании? Разве не она призналась, что любит его? Какой позор! Какая глупость! Так могла повести себя только маленькая, глупая девочка, да и то только потому, что нуждалась в защите, покровительстве, а в нем чувствовалась сила и надежность...Едва Шарлотта оказывалась рядом с Альбаном, внутри у нее будто начинало что-то пульсировать, но она старалась изо всех сил не замечать этих странных ощущений. А когда они расставались, у нее возникало странное чувство потери, какого она никогда не испытывала рядом с другими мужчинами. А ведь после того, как она поступила на службу к королеве, многие молодые аристократы ухаживали за ней, но она оставалась совершенно равнодушной к их знакам внимания. Никто из них не заставлял ее сердце колотиться как сумасшедшее, как это случалось в присутствии Альбана. Да, рядом с ним Шарлотте приходилось крепко держать себя в руках, иначе ее влечение — перед лицом очевидности не имеет смысла лукавить — довело бы ее кто знает до чего...

Вернувшись в свою комнатку, Шарлотта поспешила переодеться и побежала к Ее величеству. Королева уже начала беспокоиться, находя, что Шарлотта отсутствует слишком долго. Как обрадовалась Мария-Терезия, узнав, что убийцы ее любимой мадам де Брекур вскоре заплатят за свое злодеяние! И, конечно же, она сожалела, что их наниматель сумел удрать.

— Если я вас правильно поняла, полиция подозревает в сообщничестве вашу мать? Как это должно быть больно для вас!

— Мне было гораздо больнее, когда я узнала о смерти моей обожаемой тети. Я с самого раннего детства знаю, что мать не любит меня, и плачу ей тем же, в чем честно и признаюсь. Хотя постыдное подозрение об участии моей матери в совершении преступления очерняет и меня тоже... Я не устану благодарить Ваше величество за то, что вы дали мне убежище и я могу жить в отдалении от двора, чьей злобы я так страшусь...