Арина Теплова - Крепостная

— Мне надоели ваши фривольные анекдоты, Сергей Романович, — холодно отчеканил Урусов, окончательно раздражаясь и переходя на холодное «вы».

— А раньше вы с удовольствием их слушали, князь, — заметил, хитро усмехнувшись, Сергей, так же переходя на «вы».

— А сейчас не желаю! — продолжил недовольно Урусов. — И прошу, более не надобно этих пошлых шуток на тему господ и их дворовых девок.

Пазухин сначала нахмурился, не понимая, что такого сказал Константину и отчего тот вдруг разозлился. Но затем поручика осенило.

— Ба! Да ты влюбился в эту маленькую прелестницу с фиалковыми глазами! — воскликнул ошарашено Сергей. — То-то я смотрю, ведешь ты себя с ней как-то странно. Все вокруг да около ходишь, вздыхаешь. Поди, понравиться ей хочешь? — ехидно закончил поручик.

Урусов резко остановился и, испепеляя Пазухина гневным угрожающим взором серебряных глаз, процедил:

— Я думаю, Сергей Романович, вы достаточно погостили у нас в имении. Прошу вас сегодня же покинуть мой дом.

— Вот как! — обиженно и зло сказал Сергей. — Правильно, надо такое сокровище держать подальше от любопытных глаз. Не думал я, что из-за какой-то дворовой девки ты дружбу нашу забудешь.

— Я все сказал! — отчеканил Урусов и один направился к дворцу.

Униженный поручик смотрел другу вслед и громко прокричал:

— Смотри, как бы кто другой не уволок твою девицу!

— Сегодня же! — не оборачиваясь, ответил ему князь.

На следующее утро, едва Груша около семи вышла из своей комнаты, она тут же наткнулась на Урусова. Князь стоял в коридоре у стены напротив ее двери и, казалось, специально ожидал ее появления.

— Доброе утро, Константин Николаевич, — почтительно сказала Груша, побледнев.

— Доброе, Грушенька, — ответил Константин так ласково, что девушка испуганно подняла на него глаза. Она хотела обойти его, но Урусов быстро приблизился. Загородив ей проход, он долгим пронзительным взором посмотрел на девушку и напряженно произнес: — Вы покатаетесь со мной верхом после завтрака?

Груша затравлено посмотрела на князя.

— Но я, наверное, буду нужна Татьяне Николаевне, — попыталась она придумать предлог.

— Я думаю, сестрица сможет немного побыть и без вас, — сказал властно Урусов, проворно схватив ее руку и склоняясь над девушкой. Он притянул ее кисть к своим губам и медленно страстно начал целовать пальчики один за другим. Поджав от досады губы, девушка думала только о том, как поскорее сбежать от него. Когда через пару минут Урусов выпрямился, Груша отметила, что в его глазах уже полыхал огонь. От его близости исходила такая страсть и угроза, что Груша похолодела. Отчего-то она вспомнила тот поцелуй в гроте. В ее голове сразу же возникла мысль о том, что на этой прогулке Урусов явно попытается вновь завоевать ее благосклонность и, может быть, снова захочет поцеловать ее. Оттого она безумно боялась ехать куда-либо с князем, но еще более опасалась его ослушаться.

— Но, — замялась она.

— Мне надо поговорить с вами о Татьяне, — заявил вдруг Константин.

— О княжне? — удивилась Груша и посмотрела в серые глаза, которые поглощали ее и завораживали.

— Да. Жду вас после завтрака на конюшне.

— Хорошо, — согласилась Груша. Константин немедля отпустил ее кисть и позволил уйти. Она, спотыкаясь о подол платья, устремилась к лестнице, чувствуя, как горят щеки.

Около десяти Груша, одетая в свою синюю амазонку, с перчатками в руках и без шляпки, спустилась с парадного крыльца и направилась в сторону конюшен. Как ни пыталась отсрочить время девушка, она понимала — далее тянуть опасно. Урусов мог разгневаться. Груша медленно приблизилась к конюшне и, отметив, что Урусова нет снаружи, несчастно вздохнула и открыла тяжелую дверь, заходя внутрь. Чуть поодаль, у первого стойла, она увидела Елагина и Агафью, которые стояли посередине прохода к ней боком и говорили на повышенных тонах.

— Агафья, домовые девки за последний месяц уже полдюжины чашек из голубого сервиза расколотили! — раздраженно произнес Елагин, обращаясь к бабе. — Они что, аккуратнее убираться не могут?

— Андрей Прохорович, неужели я должна их наказывать за каждую чашку? — спросила Агафья недовольно.

— Вот именно! — произнес Елагин. — Так и скажи, что будут за каждую разбитую чашку в наказание работать на два часа дольше положенного, если продолжат колотить фарфор. У нас и так убытки возросли из-за падежа свиней, да и мельница почти месяц не работала, а этот фарфор безумно дорог. Где мне деньги брать на расходы?

— Уж это ваше дело, — пробубнила Агафья и перевела взор на Грушу, которая приблизилась к ним. Решив быстро сменить тему и закончить неприятный разговор с управляющим, Агафья спросила девушку: — Груня, ты, никак, верхом кататься?

Елагин тоже обернулся к девушке и прищурился. На Груше был кобальтовый костюм для верховой езды, который невероятно шел ей. Волосы, перекрученные наверху и собранные на затылке в хвост, красиво падали светло-медовым потоком на ее спину и плечи. Не успела Груша ответить, как из глубины конюшни раздался повелительный громкий голос Урусова:

— Грушенька, идите сюда!

— Извините меня, — произнесла она несчастно. Лишь на миг бросила печальный прелестный взор на Андрея и последовала в сторону Урусова, который в этот момент появился из-за угла с двумя оседланными лошадьми, пегой и вороной масти. Константин приблизился к девушке.

Нервно стуча концом плети по бедру, Елагин мрачным гнетущим взором наблюдал, как князь помогает Груше сесть в седло и услужливо оправляет уздечку пегой кобылы. Затем Урусов сам ловко запрыгнул в седло и пришпорил жеребца. Удерживая сильной рукой поводья лошади девушки, князь направил вороного к высоким дверям конюшни. Когда Урусов и Груша выехали на улицу, Агафья внимательно посмотрела им вслед и удивленно вымолвила:

— Вот это да! Неужели наш князь на Груню глаз положил?

— Ты помалкивай лучше! — одернул ее грубо Андрей. — Да занимайся своими делами.

Елагин быстро вышел из конюшни, чувствуя, что на душе стало невыносимо гадко.

Всю проселочную, а затем и лесную дорогу Груша напряженно скакала галопом вслед за Урусовым, стараясь не думать о том, что ей дико хочется сбежать от князя и броситься совсем в другую сторону. Гнетущее неприятное чувство не покидало девушку, и она нервно обдумывала как себя вести. Инстинктивно девушка чувствовала, что Урусов именно на этой прогулке явно намеревался получить от нее нечто большее, нежели простой разговор. И Груша нервно размышляла, как вежливо отказать князю в его притязаниях, чтобы не разозлитьего. Но внутреннее чутье так же подсказывало ей, что как раз сегодня все решится между ними и кончится ее спокойная жизнь. Поскольку отказать Урусову, не разозлив его, было невозможно.