Арина Теплова - Витязь

— Александры Егоровны, в эту пору, нет в Париже. Она уехала позавчера, — безразлично ответил Самойлов.

— Понятно, — тихо сказала Лиза.

— Я уже рассказывал вам, Елизавета Андреевна, — начал мрачно Самойлов, пытаясь поймать чудесный взор молодой женщины. — Понимаете, мой отец настаивает на этой женитьбе. Я же всем сердцем не хочу этого. Хотя Александра Егоровна хорошая девушка из именитой семьи, но все же, я никак не могу решиться на этот союз. Мое сердце не расположено к Александре. Уже более четырех лет она моя невеста, но я совсем не люблю ее…

— Но как же? Неужели она ждет вас уже четыре года? — опешила Лиза.

— Да. Но я чувствую, что не в моих силах полюбить ее. А не любя я не смогу жить с женщиной и быть счастливым.

— Как я вас понимаю.

Самойлов вдруг схватил ее ручку и поцеловал, а потом поднял на нее пронзительный взор и тихо проникновенно заметил:

— Вы знаете, мне отчего-то кажется, что Корнилов вовсе не любит вас.

— Это не так, — попыталась оправдаться Лиза.

— Но за сегодняшний вечер он даже ни разу не подошел к вам.

— На это есть свои причины, — уклончиво сказала Лиза.

— И все же я вижу, как он смотрит на вас порой: зло и недовольно. Мое сердце чувствует — у вас непростые отношения.

На это заявление Лиза лишь горько тяжело вздохнула и опустила прекрасный взор. Самойлов ощущая, что совершенно прав, более вдохновенно продолжал, притиснувшись к молодой женщине на минимальное расстояние:

— Елизавета Андреевна, если бы я только мог надеяться — что когда-нибудь вы будете свободны. Еще тогда, три года назад я понял, что вы посланы мне судьбой, что вы моя суженая и даны мне для счастья. Тогда в военном лагере я поступил глупо и слишком неумело. Но это лишь оттого, что я был опьянен вами, ошарашен. Я не знал, как привлечь вас. Тогда Корнилов отгородил вас от всех, как будто вы уже принадлежали ему. Но все эти годы память о вас не оставляла моего сердца. Вы единственная женщина, которую я хотел бы назвать своей женой. Вы единственная, которая будоражит все мои чувства и приводит мое сердце в крайнее волнение. Вы единственная, кого я могу любить. Но вы замужем.

— Да, — тихо смущенно сказала Лиза, опуская взор.

— И если бы у меня была хоть частичка надежды на то, что может быть когда-нибудь, вы ответите мне взаимностью…

— Но Павел Александрович мой муж и…

— Да, да я понимаю, — перебил ее с горячностью Алексей. — Но я вижу — он не любит вас! Вы должны знать, сколько женских сердец он разбил. Он только мучает и использует женщин в своих корыстных целях. Уж я то знаю.

Лиза молчала, в душе понимая, что Самойлов прав. Из своего горького опыта она знала, обо всем этом.

— Я не хотел говорить, — начал Самойлов, решив идти до конца. — Но думаю, вы должны знать всю правду о Корнилове. Вы как его жена, имеете на это право. Вы помните Ксению, сестру милосердия в полку?

— Да, — кивнула Лиза, вскинув на него нервный взор.

— А вы знаете, что до вас у Корнилова с ней был роман?

— Нет, — помотала головой Лиза. Ей стало не по себе от этого разговора. Но желание узнать правду, которую решил ей поведать Самойлов, было гораздо сильнее, оттого она не прервала его и лишь напряженно взирала на Алексея, ожидая его дальнейших слов.

— Так вот, после того как вы покинули полк, Корнилов вновь связался с Ксенией. На вас он лишь на время отвлекся и все! Вы понимаете? А чуть позже, в полковом госпитале появилась молоденькая сестра Женечка. Так Корнилов переключился далее на нее. Но самое страшное во всем этом то, что они обе и Ксения, и Женечка любили его без памяти, и прощали ему все его выходки.

Лиза судорожно сглотнула комок в горле, осознавая, что она тоже все прощала Павлу.

— А позже, два года назад, когда наш полк расквартировался в предместьях Парижа на несколько месяцев, — продолжал Самойлов. — Корнилов два месяца держал в любовницах одну француженку — баронессу, которая так же была в восторге от его чар. Но затем он безжалостно бросил ее. Хотя она весьма любила его. И весь полк видел, как она приходила в казарму и умоляла его вернуться. И тому много свидетелей.

— А он? — пролепетала Лиза.

— А он, совсем не любя ее, оттолкнул и прогнал ее прочь, не захотев ее более видеть.

— Ужасно, — пролепетала она, вновь сглотнув комок в горле.

— Я только не могу понять, как вы такая нежная, утонченная барышня попались вновь в его сети? Отчего, вы так неосмотрительны? Отчего вы не бежали от этого страшного человека, когда он вновь появился рядом с вами? Отчего вы стали его женой? Ведь, вы понимаете — он не может быть верен только вам. Измены у него в крови. Ему постоянно нужны новые жертвы, которые будут любить его и подать к его ногам…

— Так получилось… я правда не устояла, — пролепетала Лиза, понимая, что Корнилов просто ужасный человек — изменник, циник, развратник. И все эти женщины? Неужели, правда, что они все любили его? А он только ими пользовался? И Лиза мгновенно вспомнила себя. Она тоже прощала ему все его выходки, ради его единственного прикосновения. Она тоже любила его. И он так же пренебрегал ей, когда ему хотелось. Но, может быть, ей удастся все же избежать участи его жертвы, так как она никогда не признавалась ему в любви. Невольно она сама раскусила его подлое коварное нутро. И нынче, она сама старалась порвать эту порочную связь, которая, как она теперь понимала, кончилась бы ее полным порабощением.

— Скажите, вы любите его, ведь так? — спросил глухо Самойлов, устремляя пытливый взор на ее личико.

— Раньше мне так казалось, — произнесла тихо Лиза, как будто обращаясь только к самой себе. Но в ее мысли ворвалась мысль о ребенке Корнилова, которого она носила под сердцем. У нее появилась горечь во рту, и она тяжко вздохнула.

— Раньше? — опешил Самойлов, и тут же поняв смысл ее слов, порывисто схватил ее ручку и начал целовать пальчики Лизы. Уже через миг Алексей оторвался от ее ручки и, испепеляя ее взором, произнес. — Елизавета Андреевна, у меня есть хоть малейшая надежда на вашу благосклонность? Вы смогли бы полюбить меня, так же как и Корнилова? Тогда я был бы счастливейшим их смертных.

— Все может быть, Алексей Григорьевич, — тихо прошептала Лиза, и чуть отстраняясь от него, невольно уткнулась головой в темно зеленую листву небольшой клумбы, которая отделала их от не прикрытой двери. — Должно пройти время.

Самойлов начал целовать ее ручку более страстно, переходя уже к локтю.

— Прелестница, вы просто возрождаете меня к жизни, — с горячностью шептал он. Лиза вдруг почувствовала, что поцелуи Самойлова совсем не трогают ее. И его губы совершенно не вызывают у нее дрожи. С Павлом было иначе. Едва Корнилов приближался к ней, она замирала словно кролик перед удавом, а уж при его поцелуях теряла контроль над собой. С Самойловым ничего этого не было.