Арина Теплова - Иностранка

— Что болит, дочка? — обеспокоенно спросила цыганка, увидев осознанный взор девушки.

— Почти не болит. Только живот чуть тянет.

— Это пройдет. Роза сказала, что пару дней может болеть, потому что роды были трудными. Ты ведь еще молоденькая, дочка, и рожать-то тебе еще рано. Надо было бы погодить пару-тройку лет, все бы легче было дитя родить. Так уж ничего не поделаешь, все уж и так случилось. — Шанита улыбнулась и протянула младенца матери. — Вот твой сын. Покорми его.

— Но у меня нет молока, — пролепетала Маша, приподнимаясь на локте и беря голенького мальчика из рук цыганки.

— К груди-то приложи его, — велела ласково Шанита. Цыганка помогла спустить сорочку с плеча девушки, и, Маша, положив младенца на согнутую в локте руку, осторожно прижала личико малыша к своей небольшой потяжелевшей от немногочисленного молока груди. Маленький кричащий ротик сам отыскав ее сосок, нетерпеливо впился розовыми губками в благоухающий сосуд матери. Ласково смотря на сына, Машенька ощущала, как сердце наполняется безграничной любовью к этому маленькому созданию, которое сейчас жадно чмокало у ее груди. На миг девушка оторвала взор от ребенка и посмотрела на цыганку, которая с улыбкой взирала на них.

— Я так благодарна вам, матушка. Вы столько делаете для меня. Вот и еще одну жизнь спасли и не дали ей погибнуть. Мы с сыном не выжили бы без вас.

— Перестань, дочка, — отмахнулась Шанита. — Мне эти хлопоты в радость. Может, ты поесть хочешь?

— Да, наверное, — кивнула Маша, вновь с благоговением смотря на темноволосую голову малыша, который, уже перестав сосать молоко, прикрыв глазки, сладко спал.

— Как назовешь-то молодца? — спросила цыганка.

— Андреем. Мне всегда нравилось это имя. Так звали моего дедушку…

Машенька опять была здесь, в этом городе, в котором когда-то давно, в детстве, проводила беззаботные летние месяцы в кругу семьи. В воздухе московских улиц слышались гул голосов и возгласы многочисленных прохожих, ржание лошадей, перестук колес золоченых, богато украшенных карет и крики мужиков «поберегись» с крестьянских возов и телег. Маша с интересом оглядывала знакомые места и проулки, передвигаясь между домами. Длинная цветастая юбка, босые пыльные ноги, легкая белая кофточка, широкий красный платок, чуть волнистые темные распущенные волосы делали девушку похожей на цыганку. Она шла со Златой и Рубиной, молодыми девушками-цыганками, с которыми обычно ходила добывать деньги. Сегодня девушкам повезло — на одном из рынков за песни и зажигательные танцы им в подол накидали много серебра. Оттого они уже направлялись на окраину города, в табор, довольные и веселые, предчувствуя похвалу вожака Баро.

Два дня назад табор остановился в предместьях Москвы, намереваясь задержаться здесь на несколько месяцев. В этом крупном богатом городе, который некогда был столицей Российского государства, цыгане намеревались хорошо заработать балаганными представлениями, продажей лошадей, гаданием и воровством, дабы потом холодную зиму безбедно пережидать на юге страны.

Уже смеркалось и горожан на мостовых понемногу становилось меньше. Девушки вышли на узкую безлюдную улочку, следуя по нужному пути, как вдруг впереди показались пара мужчин, благородно одетых и в шляпах, идущих им навстречу. Мужчины двигались, немного покачиваясь, как бы придерживая друг друга, и было видно, что они пьяны. Злата тут же подмигнула Рубине и Маше, и девушки, поняв с полуслова, завели веселую звонкую песню. Цыганки надеялись, что их зазывная мелодия впечатлит богатых господ, и они подадут им денег. Вскоре девушки поравнялись с мужчинами. В том месте улица была узкой, и один из господ, придержав за локоть друга, на несколько секунд невольно замер перед девушками, настойчивым взором осматривая цыганок, загородив им путь и слушая пение. На вид ему было лет тридцать, русые волосы были коротки, а взгляд цепок. Незнакомец имел довольно высокий рост, широкие плечи и выразительное лицо. Его товарищ был чуть ниже, обладал красивой наружностью, темными волосами и усами — и как-то плотоядно окидывал девушек взором.

Машенька, стоя в середке, пожимая плечиком и подбоченясь, выводила веселый озорной напев и пела звонче всех, обладая от природы сильным грудным голосом. Она видела, что высокий русоволосый мужчина не сводит внимательных глаз именно с нее, и немного смутилась, видя искрений интерес дворянина. За год жизни в таборе Маша узнала, что, когда молодые цыганки страстно поют и пляшут, а благородный господин смотрит на них с азартом и вожделением, значит, после он будет предлагать провести время наедине. Но девушка никогда не соглашалась на подобные предложения богатых дворян, хотя последние довольно щедро платили за интимные радости, и это часто вызывало недоумение у других девушек-цыганок, которые были более сговорчивыми. Оттого, видя, что русоволосый мужчина с серыми глазами не спускает с нее цепкого горящего взгляда, Маша демонстративно смотрела на темноволосого дворянина, который хлопал в ладоши в такт песне и улыбался.

Видя, что богатые господа слушают их, девушки добротно весело допели, и Злата, протянув руку, бойко попросила:

— Дай на хлебушек бедной роме, сударик!

Темноволосый улыбнулся во весь рот и тут же достал из кармана несколько золотых момент, протянув их девушкам. Злата поблагодарила его, подмигнув подругам, обошла господ и двинулась дальше по дороге. Рубина последовала за ней, а Маша, которой загораживал проход высокий господин, чуть замешкалась. Однако она настойчиво протиснулась мимо русоволосого мужчины, который уж больно настойчиво вел себя, хотя и не сказал ни слова, и поспешила за девушками-цыганками. Но не успела она сделать и пары шагов, как ей вслед приятный баритон произнес:

— Эй, красавица! Может, погадаешь мне? — Маша резко обернулась к высокому дворянину. Он же, не спуская с нее взора, добавил: — Или ты не умеешь гадать?

Поджав губы, Машенька остановилась, совсем не желая ему гадать, чувствуя, что это только предлог, чтобы остановить ее, а потом он попытаться завлечь ее деньгами за интимные удовольствия. Но Злата, обернувшись и заслышав слова мужчины, уже громко выкрикнула:

— Умеет она гадать. Да лучше всех может! Ну, погадай господину, Рада. Мы тебя за углом подождем.

Подбадривающе улыбнувшись высокому дворянину, Злата увлекла за собой Рубину, и девушки далее пошли по улице. Маша знала, что цыганки оставили ее наедине с мужчинами специально, чтобы она могла ублажить их, если надобно. А сами они терпеливо будут дожидаться на соседней улице. Именно так и поступали цыганки из табора. Но Маша никогда не продавала свои ласки за деньги и не собиралась делать этого и теперь, да и вообще, она сторонилась каких-либо мужчин. Девушка вновь обратила взор на русоволосого господина, который приблизился и стоял в шаге от нее. Он как-то по-доброму и даже ласково смотрел на нее. Отчего-то в этот момент в ее мысли вклинилось осознание того, что она уже где-то видела этого человека, но никак не могла вспомнить где.