Дайна Джеффрис - Жена чайного плантатора

– О чем?

Верити фальшиво улыбнулась:

– Он не сказал.

Гвен поспешила в дом и застала Лоуренса стоящим с зажатой под мышкой газетой. При звуке шагов он обернулся, лицо его ничего не выражало. «Он знает, – успела подумать Гвен во время молчаливой паузы, – и вышвырнет меня из дому». Она окинула взглядом комнату, ища повод для начала разговора.

– Я…

Он перебил ее:

– Я видел Хью вместе с девочкой. Я думал, мы все решили.

Онемев от напряжения, Гвен не сразу нашлась с ответом.

– Прости?

Лоуренс сел и откинулся на спинку дивана:

– Я думал, мы решили, что девочка в доме не останется.

Гвен с трудом удержалась от вздоха облегчения. Он не знает. Она встала позади дивана, чтобы погладить его по плечам, но еще – чтобы скрыть от него лицо.

– Нет, – сказала Гвен. – Мы договорились, что я улажу это дело. И я этим занимаюсь, но она нездорова. Кашляет.

– Это заразно?

Гвен собралась с духом:

– Думаю, нет, а Хью скучно одному.

Она перестала массировать ему плечи и отступила назад. Лоуренс оглянулся на нее:

– Дорогая, ты знаешь, я с радостью помог бы, если бы эта девочка действительно была родственницей Навины.

– Знаю, но почему ты не хочешь предоставить это мне?

– Перестань, Гвен. Как я уже говорил, мы знаем, что у Навины нет родных. И я предпочел бы, чтобы Хью не привязывался к этой девочке слишком сильно.

Гвен на мгновение замялась, прежде чем ответить:

– Я не понимаю.

Лоуренс был озадачен.

– Разве это не очевидно? Если они подружатся, он будет сильно скучать, когда она уедет. Так что чем скорее это произойдет, тем лучше. Неужели ты не согласна?

У Гвен болезненно застучало в висках, она уставилась на мужа. Как ей на такое согласиться?

Он протянул к ней руку:

– С тобой все в порядке? Ты сама на себя не похожа. – (Гвен покачала головой.) – Я понимаю, ты хочешь как лучше, но…

Она сорвалась:

– Это нечестно, Лоуренс! Правда. Куда она, по-твоему, должна уйти?

Дольше справляться с чувствами было невозможно, сердце у нее разрывалось, и все старания защитить Лоуренса и их брак, казалось, рушились. Она не хотела, чтобы Лиони уехала, но Лоуренс не представлял, через какие муки проходит его жена, через что она проходила все эти годы. Он был прав – она хотела как лучше, но не понимал, что найти баланс в конфликте интересов мужа, сына и дочери – это было выше ее сил. Совершенно не владея собой, Гвен вылетела из гостиной, громко хлопнув дверью.

Некоторое время после этого Лоуренс вел себя тихо. Всякий раз, как она входила в комнату, он поднимал на нее глаза, будто ждал каких-то слов. Но будь она проклята, если станет извиняться за свой срыв! Понимая, что решение привести Лиони к себе в дом может стать тяжелейшей ошибкой в ее жизни, Гвен пыталась найти какой-то выход, но безуспешно.

Под предлогом поездки на собрание Женского благотворительного союза она посетила приют в Коломбо, переполненный детьми и пропахший мочой. После этого Гвен не могла спать по ночам. Конечно, она очень хотела сохранить свой брак, но отправить Лиони в эту дыру – нет, это невыносимо!

В течение следующих нескольких недель Лоуренс время от времени интересовался, как продвигаются поиски нового дома для девочки, и Гвен всякий раз удавалось переводить разговор на другую тему, но нервы у нее были на пределе. Тем временем Хью с наслаждением помогал Лиони учиться. Она уже понимала простые команды на английском и могла попросить нужную ей вещь. Однако девочка быстро утомлялась, и до отъезда Хью на учебу осенью Гвен регулярно приходилось искать предлоги, чтобы разлучать детей хотя бы на часть дня. Хью не испытывал ни капли ревности, наоборот, был совершенно очарован Лиони, и, если она плохо себя чувствовала и оставалась в постели с кашлем, его с трудом удавалось держать вдали от нее.

Другое дело – Верити. Не вдаваясь в объяснения своего нежелания возвращаться к мужу, она жила у них, и в день рождения Лоуренса, когда Хью пришел пить чай в гостиную и привел с собой Лиони, Верити сердито поглядела на брата. Хотя Гвен считала, что носить сильно облегающую одежду немного неприлично, ее золовка выглядела эффектно в длинном узком платье. Гвен про себя удивилась: откуда у Верити деньги на дорогие наряды? Ее муж был не особенно богат.

– Я этого не допущу, – сказала Верити. – Эта девочка не член нашей семьи, а это семейное празднование дня рождения. И вообще, Лоуренс, почему она все еще живет здесь? Ты, по-моему, собирался поговорить об этом с Гвен.

– Обойдемся без сцен, Верити.

– Но ты говорил…

Гвен отреагировала быстро. Сжав руку в кулак, чтобы сдержать гнев, она сказала Хью:

– Прости, дорогой, но твоя тетя Верити права. Скажи Лиони, чтобы она пошла к Навине. Для нее там найдется занятие.

Хью с кислой миной сделал, что ему велели. А Верити тем временем продолжала ворчать по поводу того, что Лиони находится в доме.

Досадуя на постоянное вмешательство золовки в ее жизнь, Гвен оборвала ее жалобы:

– Вообще-то, мы с Лоуренсом обсудили это, и он предоставил мне разбираться с ситуацией. Позволь напомнить тебе еще раз, Верити, что хозяйка здесь – я и с момента замужества ты находишься в нашем доме на положении гостьи.

– Остановись, Гвен, – сказал Лоуренс.

– Нет. Я не остановлюсь. Ни ради тебя. Ни ради Верити. Хозяйка я здесь или нет? Мне осточертело, что твоя сестра без конца сует нос в мои дела. Пора ей вернуться к мужу.

Лоуренс попытался обнять ее за плечи, но Гвен в гневе отмахнулась от него.

– Ну ладно, дорогая. Сегодня мой день рождения.

– Мама, я не хочу, чтобы тетя Верити уезжала! – запротестовал Хью.

Гвен посмотрела на стол, накрытый для четверых, где на накрахмаленной дамастовой скатерти был выставлен лучший фарфор и разложены серебряные столовые приборы. Она подавила в себе злость.

– Хорошо, дорогой. Мама и папа обсудят это позже. Давайте пить чай.

Времена, когда шампанское лилось рекой, остались в прошлом. Когда аппу принес фруктовый торт на серебряном подносе, запивали его только чаем. А подарки, которые раньше громоздились горой почти до потолка, теперь составляли лишь небольшую кучку.

– Давайте обойдемся без поисков, – сказал Лоуренс.

– Ну уж нет, – возразила Верити.

Гвен вздохнула. Если Верити хотела, значит так тому и быть. Она подошла к буфету, порылась в разных праздничных принадлежностях и нашла полоску плотной черной ткани, которой завязала Лоуренсу глаза.

– Теперь покрути папу три раза, – распорядился Хью.

Идея состояла в том, что груда подарков волшебным образом исчезает и Лоуренс ищет их вслепую, если хочет развернуть хотя бы один.

Именинник стал бродить по комнате, натыкаясь на вещи, чем вызывал взрывы хохота у Хью. Лоуренс стоял на четвереньках и ощупывал ладонью пол около двери, когда они услышали стук каблуков. И замерли.