Олег Фурашов - Са, Иса и весь мир [litres самиздат]

4

В ограде дома Ису и Зайку уже поджидала заплаканная тётка Вентла. Она разрешила им взять с собой только самое необходимое, и повела к лесу, что располагался сразу за огородом.

– Бедный мой Бато, – пробормотала Вентла, едва троица вошла в чащу и стала подниматься в горы. – Прости меня, мой мальчик, что, быть может, даже не доведётся похоронить тебя по-людски.

– Почему не доведётся? – спросил её Иса.

– Да потому, что сейчас энти юбочники начнут зверствовать. Будут терзать всех, кто с повстанцами связан. Дома пожгуть, добро и скотину разграбють.

– А-а-а…А мы куда идём?

– Есть одно место, где можно переждать, – коротко пояснила провожатая.

– Тётя Вентла, давайте чуть тише пойдём, – попросил Иса, заметив, что Зайка стала отставать. – Она же в положении.

– Ой, давай, милок, – согласилась та. – А то я раздухарилась.

Иса обернулся и с тревогой обнаружил, что его судьбой наречённая жена приближается, держась за живот и прикусив губу.

– Что, что такое, Капелька моя?! – бросился он к ней.

– Живот, – пожаловалась ему любимая. – Ударилась я там, на площади. Да и не поспеваю за вами. Тяжело.

– А живот, что? Болит?

– Не то чтобы болит…Но как-то…побаливает.

Мили через полторы они добрались до пещеры у горного ручья. Вскоре туда стали по одному подтягиваться мужчины – знакомые тётки Вентлы. Как догадался Иса по обрывкам фраз, это были уцелевшие соратники Бато.

Когда собрались все, кого ждали, иллирийцы устроили совет.

Молодые сидели в сторонке у костра и ждали решения своей участи. Зайка уже не могла плакать – выплакала все слёзы. Она лишь горестно качала головой.

– Что, милая? – спросил её Иса.

– За дядю Бато переживаю, – коротко ответила девушка.

– Я – тоже, – присоединился к ней Иса. – До сих пор всё перед глазами…Знаешь, что самое страшное было для него?

– Всё!

– Нет, Заинька моя. Ведь я смотрел до конца. Об великий дух Бато голозадые сами зубы обломали. Да в этом-то я и не сомневался. Весь ужас в том, что Бато, умирая, осознал, что его вера умирает вместе с ним…А вот вера подлинная, вера истинная – неуничтожима…

По окончании схода тётка Вентла присела к костру с двумя мужчинами.

– Меня зовут Дюрже, – представился один из мужчин. – А это – Вецл, – указал он на боевого товарища. – Мы обсудили, что делать дальше. Вам, ребятки, в Которе оставаться нельзя…Юбочники начнут расправы над всеми, кто хоть как-то причастен к нам. Бато завещал: вас не бросать. В бухте нас ждёт корабль. На нём мы пойдём по своим делам, ну и вас заодно прихватим. Высадим там, где более или менее безопасно. А дальше – вы уж сами.

При прощании тётка Вентла сунула в руки Исе фоллис с монетами и сказала, что это от Бато. «Шибко он переживал за вас», – добавила она, и слёзы выступили у неё на глазах.

5

Конспиративное плавание длилось почти месяц. Оно было удачным. Вместе с тем было одно важное «но»: живот у Зайки болел с каждым днём сильнее. Ребёночек в утробе вёл себя беспокойно, а лекаря на корабле не оказалось. Иса же в вопросах чисто женского здоровья был недостаточно сведущ.

Молодую пару повстанцы высадили близ греческого поселения Антиполис 86 86 Антиполис – ныне город Антиб на южном побережье Франции. , а сами отправились дальше.

Оказавшись на берегу, молодожёны прежде всего разыскали повитуху. Та, выслушав жалобы и осмотрев беременную, через Ису спросила её:

– По подсчёту, какой срок?

– Приблизительно…Наверное, около восьми лун.

– Как считала?

– М-м-м…, – порозовела Зайка. – Когда…Когда это было первый раз…

– До этого с мужиками жила?

– Нет, – густо покраснела молоденькая женщина.

– Понятно.

Повитуха аккуратно, но тщательно прощупала живот, после чего вынесла свой вердикт:

– Плод лежит правильно. По размерам где-то соответствует заявленному сроку. Што до болей, то тут уж роды покажуть, чё там…Могу тебе тока посоветовать вам сходить в Массалию 87 87 Массалия – греческая колония, находившаяся на месте современного Марселя. . Там есть очень хороший омфалотом 88 88 * Омфалатом (древнегреческое omphalotomoi – буквально «перерезыватель пуповины) – акушер в древности. – грек Стакратис. Уж он-то подскажет.

– А туда долгий путь? – озаботился Иса.

– Где-то недели две. Вот к родам и поспеете. Зато, ежели чё, Стакратис поможет выходить.

6

Это случилось тогда, когда до заветной Массалии оставалось рукой подать. В тот день, на заре, Иса и Зайка выдвинулись от безвестной приморской деревушки в сторону запада. Они расчитывали к вечеру оказаться на приёме у всемогущего Стакратиса.

Однако, вскоре после обеда Зайке стало совсем плохо. С утра у неё уже что-то было наподобие схваток. И вот сейчас она внезапно остановилась, наклонилась, обхватила живот и застонала.

– Что?! Что, Капелька моя? – забеспокоился Иса, прижав её к себе и целуя в висок.

– Ой, Исонька, – охнула она. – Вроде бы, у меня начинается…

– Что?! Что начинается?! – встревожился Иса.

– Ну, они…Роды…

– Ой-ёй-ёй! – беспомощно оглядел молодой мужчина пустынную дорогу. – Что, совсем начинаются? – задал он дурацкий вопрос.

– Да, совсем, даже шагнуть не могу.

Иса перенёс Зайку в близлежащую низинку к ручью и положил на пригорок. Роды развивались стремительно. Только отошли воды, и тотчас начались раскрывающие, а через четверть часа – изгоняющие схватки.

– Надо тужиться, милая моя! – молил муж свою молоденькую жену. – Потужься, миленькая моя! Потужься!

– Да! Да! – старалась бледная, как мел, Зайка.

– Тужься! Тужься, моя ненаглядная! – из последних сил стремясь сохранить твёрдость воли, просил её Иса. – Как будто какаешь…Как будто какаешь…

– Да! Да! – из последних сил напрягалась Зайка.

…Вскоре Иса увидел затылок малютки. Он придал верхней части плода правильное положение, и головка прорезалась через предверие влагалища. Лицо ребёночка было совсем синим. И едва его подбородочек миновал край материнской плоти, как он раскрыл ротик, жадно хватил воздух и заплакал.

Иса подправил сначала правое плечико малыша, затем левое, после чего младенец беспрепятственно выскользнул из лона матери и оказался у него на руках. Он положил его на предусмотрительно приготовленную простынку и, за неимением лучшего, взял сполоснутый в ручье обычный нож, чтобы им обрезать пупочный канатик.

Пуповина не пульсировала и была ненаполненная, поэтому молодому папе стало понятным, почему его сынишка (это был мальчик) так рано задышал. Ротик у наследника был свободен, так что Исе оставалось только обтереть его второй половинкой простыни и прикрыть, чтобы он не замёрз.

Теперь настал черёд позаботиться о молодой мамочке, которая,