Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 3

Марианна улыбнулась и не стала рассказывать Тиль об истинной причине отказа Вилла, сославшись, как это сделал Робин, на неотложные дела, связанные с Шервудом. Выслушав ее, Тиль огорченно вздохнула.

За несколько месяцев, которые Марианна не видела дочь Эдрика, Тиль сильно изменилась. Она подросла, сравнявшись ростом с Марианной. Черты ее лица, сохранявшие девичью округлость, стали еще миловиднее. Разрез больших голубых глаз удлинился, приобретя миндалевидную форму. Украдкой разглядывая девушку, Марианна не могла не признать, что Тиль очень хороша собой. Светлые волосы, прижатые серебряным обручем, густыми волнами струились по тонким плечам и высокой груди Тиль, ниспадая до пояса. Нарядное платье из светлого шелка с цветной вышивкой, ожерелье из ярких зеленых хризолитов и такие же браслеты на руках – все это Тиль надела ради Вилла, который не приехал.

– Тиль, ты любишь Вилла? – тихо спросила Марианна.

Одно упоминание этого имени вызвало в Тиль чудесное преображение. Забыв о пирожных, которые она начиняла смесью меда и орехов, девушка замерла. Ее печальные глаза засияли ярким светом, на губах появилась нежная улыбка. Тиль молча склонила голову.

– Люблю едва ли не с колыбели, – прошептала она, затенив глаза длинными ресницами. – Еще в Веардруне он всегда был мне добрым другом, хотя он уже был юношей, а я – малым ребенком. Верите ли, ваша светлость, но я даже переезд в Локсли после падения Веардруна восприняла как благо, потому что в Локсли был лорд Уильям! А когда он женился, я всю ночь прорыдала. Я ведь тоже просила его не жениться, а подождать, пока я вырасту. А он, подхватив меня на руки, слушал мои слова так, словно они явились для него откровением. Потом расхохотался, поцеловал в лоб и сказал, что я и думать о нем забуду, когда вырасту. И вот я выросла, но не забыла о нем ни в малости! Но он все равно видит во мне прежнюю маленькую девочку и лишь отшучивается, когда я прошу его приезжать к нам в Маласэт чаще. Да еще отец! – и Тиль досадливо поморщилась. – Хвала Господу, что из-за своей неуемной гордости он не видит для меня подходящего жениха и до сих пор не выдал замуж! Но если бы Вилл… Если бы лорд Уильям однажды позвал меня с собой, я пошла бы за ним на край света, забыв обо всех предостережениях отца, не испугавшись его гнева.

– А сэр Эдрик разгневался бы? – с улыбкой спросила Марианна.

– Еще как! – рассмеялась Тиль. – Для него давно уже не тайна мои чувства к лорду Уильяму. Отец только и твердит мне, чтобы я держалась от Вилла подальше. Я очень люблю отца и глубоко почитаю его, но одно слово Вилла… – и Тиль глубоко вздохнула так обреченно и безнадежно, что стало понятно: она уже и сама не верит, что однажды услышит это слово.

Марианна крепко обняла девушку, заставила Тиль посмотреть ей в глаза и сказала:

– Любовь ничего не стоит без надежды, малышка! Просто люби и верь, что придет час и твоя любовь обязательно найдет отклик в его сердце. Вилл стоит такой преданной любви, и ты достойна стать его подругой!

– Благодарю вас, миледи Марианна! – с жаром прошептала в ответ Тиль, и ее глаза радостно засияли. – Вы передадите лорду Уильяму привет от меня?

– Передам, Тиль, – улыбнулась Марианна, поцеловав девушку в зарумянившуюся щеку.

Тиль по привычке опасливо глянула на отца, но никто из мужчин за столом не смотрел в их сторону. Они были поглощены разговором, который Эдрик завел, едва дочь и Марианна оставили их.

– Не знаю, должно ли благородство иметь пределы! – говорил Эдрик, выражая одолевавшие его сомнения. – Раньше я был убежден в том, что нет, а сейчас пришел к выводу, что любое свойство все-таки необходимо ограничивать разумными пределами. Когда ходили слухи о его исчезновении, я, как и все, был уверен, что ты убил его. И я счел, что ты был вправе сделать это и сделал, не поступившись требованиями благородства, ничем не запятнав свою честь.

– Решил, что я убил его в поединке? – усмехнулся Робин.

– Разумеется! Мысль о том, что ты просто убил его, как собаку, не позволив ему даже взять в руки оружие, мне и в голову не приходила. Хотя говорили и так, и те, кто это говорил, все равно были на твоей стороне. Никто и никогда не знал за ним добрых дел! И я не понимаю, что ты в нем разглядел такого, что удержало твой меч от справедливого возмездия…

Забыв о жареном мясе, которое остывало на широком ломте хлеба, Эдрик вопросительно и довольно сурово посмотрел на Робина. Тот пожал плечами в знак того, что не хочет продолжать разговор, заведенный наставником. Не дождавшись от Робина другого ответа, Эдрик перевел взгляд на Джона.

– А ты что скажешь, Джон?

Услышав вопрос Эдрика, Джон посмотрел на Робина, лицо которого хранило невозмутимое выражение человека, полностью уверенного в своей правоте.

– А что мне сказать? – хмыкнул Джон. – Пусть я покажусь тебе сейчас нелояльным, Робин, но я полностью согласен с сэром Эдриком, за одним исключением. Устраивать поединок – это чистой воды блажь. Я бы его порубил на части, не дав и дотянуться до меча!

– Да уж! Кого я спросил? Дикого скандинава, чья кровь и в малости не остыла даже в нескольких поколениях! – с досадой воскликнул Эдрик, получив от Джона поддержку, но слишком чрезмерную, на его взгляд.

Робин лишь рассмеялся и поднес к губам кубок с вином.

– Вилл тоже с тобой согласился? – не отступал Эдрик.

Робин глубоко вздохнул, сделал глоток и поставил кубок на стол с легким стуком, который свидетельствовал о том, что допрос Эдрика начинает его раздражать.

– Полагаю, что нет, – кратко ответил он.

– Редкий случай, когда я займу сторону твоего брата, который оказался настолько невежлив, что даже не принял мое приглашение на сегодняшний обед! – с иронией сказал Эдрик.

– Судя по тому, что ты сам забыл о еде, ты действительно встал на сторону Вилла! – с не меньшей иронией отозвался Робин.

Заметив, что Джон, занятый обедом, и Эдрик, вернувшийся к еде после напоминания Робина, все равно поглядывают на него, Робин устало, но твердо сказал:

– Да, я поехал с единственной целью – убить его. И никаких поединков с ним я не собирался устраивать. Не обессудь, мой строгий в вопросах чести Эдрик! Но рассказ Вилла о том, как он повел себя в Ноттингеме, привел меня к решению сначала посмотреть на того, кого я в душе давно приговорил к смерти.

– И что же ты увидел? – недовольно спросил Джон.

– То, что, убив его, я совершил бы месть, а не возмездие, – ответил Робин.

– А ты усматриваешь разницу между одним и другим? – нахмурился Джон, выражая всем видом неодобрение другу и лорду в его решении.

– Она есть, Джон, – спокойно сказал Робин. – Месть – наказание за совершенное злодеяние. Возмездие же вынуждено взвешивать меру зла и раскаяния в совершенном зле.