Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 2

Стрелки, живо обсуждавшие происшествие, заметили Марианну и смолкли, глядя на нее одинаково недобрыми взглядами. В ответ она, не отводя от них настороженных глаз, высоко подняла голову и уже хотела переступить черту, отделявшую коридор от трапезной, как вдруг ее загородил собой Вилл, бесцеремонно оттолкнув себе за спину, как делал это в бою.

– Она уехала, не взяв с собой ни лука, ни стрел! Вовсю шел дождь, – сказал Вилл, в упор глядя на стрелков. – И за считаные минуты, под ливнем, когда пришлось бы менять тетиву после каждого выстрела, она сделала четыре? Да еще из двух луков, один из которых надо было подобрать у Робина? Вы хоть немного соображаете или у вас в головах солома вместо мозгов?!

Почувствовав себя за его широкой спиной под надежной защитой, Марианна с облегчением вздохнула и благодарно прижалась лбом к плечу Вилла. Его следующие слова заставили ее подпрыгнуть:

– Как она, беременная, могла все это проделать? Теперь еще обсудите, не напоит ли она ядом вместо лекарства отца своего ребенка!

После слов Вилла в трапезной повисла тишина, а потом все зашумели, обсуждая неожиданную новость.

– Саксонка в тягости? Это правда?!

– Ух ты, значит, мы скоро отпразднуем рождение маленького лорда или маленькой леди Шервуда? А по Саксонке ничего и не скажешь!

– Не так скоро, – ответил Вилл, – пока не скажешь, зато к весне ее разнесет, как корову.

Марианна зашипела от злости на его бесцеремонность и с силой ударила Вилла кулаком по спине между лопатками, но он лишь рассмеялся в ответ на ее негодование и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Теперь, после новости, объявленной Виллом, на Марианну смотрели совсем иначе – с любопытством, благожелательностью, без всякого намека на враждебность и со смущением, которое вызвала резкая отповедь Вилла. Кенрик – тот, что в октябре так настаивал на виновности Марианны, – примирительно положил ладонь на скрещенные на груди руки Вилла.

– Не сердись, Вилл! Мы все понимаем, что проявили к Саксонке несправедливость!

Стоявший рядом с Кенриком Алан с извиняющейся улыбкой посмотрел на Марианну:

– Саксонка, любую гадость, которую вы с Робином называете лекарством, я готов выпить из твоих рук безропотно, как ягненок! Ты – наша госпожа, и мы все так же преданы тебе, как и Робину, хотя ты и утверждала, что не нуждаешься в нашей преданности!

Марианна невольно улыбнулась Алану в ответ и, заметив Статли, приветливо помахала ему рукой.

– Как дела, Марианна? – спросил Статли. – Робину стало лучше?

– Да, он пришел в себя. Рана хоть и глубокая, но чистая. Так что все обойдется! – ответила Марианна и, когда ее слова были подхвачены и разнесены по трапезной, заразилась общим оживлением и рассмеялась. – Алан вот пытался сейчас прикинуться ягненком!

– Ягненок? – Статли ударил Алана по плечу так, что тот невольно отступил на шаг, и, с усмешкой глядя на смущенного друга, сказал: – Но ведь ты давно вышел из детского возраста, а ягненок – это дитя. Ну-ка, Ирландец, скажи Виллу и мне, как называют ягнят, которые выросли?

– Баранами, – буркнул Алан под довольный хохот Статли и Вилла и невольно потер скулу, вспоминая тяжелую руку брата лорда Шервуда.

– Будешь впредь болтать меньше глупостей, – усмехнулся Вилл, заметив жест Алана.

Эллен усадила Марианну за стол и поставила перед ней миску с рагу из оленины. Заметив, как Марианна устало мешает ложкой ароматную смесь из тушеной репы и мяса, Эллен неодобрительно покачала головой.

– Ешь, а не разглядывай! Ты обязана думать теперь не только о себе. Ох, лишь бы никак не сказалась твоя скачка верхом на лошади в этакий ливень! – и Эллен, вздохнув, погладила Марианну по непросохшим волосам.

– Не беспокойся, Нел, она съест все, что ты ей положила, и выпьет все, что я принес, – раздался голос Вилла.

Он сел напротив Марианны и поставил перед ней кубок, наполненный доверху горячим молоком, приправленным медом и маслом. Посмотрев на кубок, Марианна перевела взгляд на Вилла, и тот, заметив прежнее возмущение в ее глазах, рассмеялся:

– Забавная ты, Саксонка! Обычно резкая и прямая в речах, а таких же прямых слов о самых естественных вещах стесняешься как дитя! Монастырское воспитание дает о себе знать? Так уж устроен мир: если женщина делит постель с мужчиной, то рано или поздно беременеет.

– Вилл, может быть, достаточно? – с угрозой спросила Марианна, но Вилл еще больше развеселился от ее сердитого тона.

Подождав, пока она закончит ужин, Вилл поднялся и подал ей руку, собираясь вернуться к Робину. Одновременно он поймал за шиворот Дэниса, который пытался незаметно увязаться вместе с ними.

– А ты куда? – осведомился Вилл, соизволив посмотреть на съежившегося под его взглядом сына. – Немедленно отправляйся спать, и чтобы я не видел тебя до утра!

Дэнис тяжело вздохнул, но не посмел ослушаться отца.

Войдя в комнату, Марианна увидела, как Джон, что-то мурлыча про себя, подбрасывает дрова в камин, а Кэтрин сидит возле Робина и ласково держит его за руку.

– Он уснул, Мэриан, – шепотом сказала она, когда Марианна подошла к постели и вгляделась в лицо Робина. – Кажется, все не так плохо! Он даже немного поговорил со мной.

Подождав, пока Джон и Кэтрин уйдут, Вилл закрыл дверь на засов. Марианна приготовила ему постель на полу возле камина и подошла к Робину. «Надеюсь, что сие испытание меня обойдет стороной, а прежде всего – тебя!» – вспомнила она собственные, когда-то сказанные ему слова. Не обошло ни его, ни ее, но, кажется, испытание не обещает быть слишком суровым!

Робин спал, и его слабое дыхание оставалось ровным. Марианна долго сидела рядом, не в силах отвести взгляд от его лица. Только сейчас, когда тревога за жизнь Робина немного уменьшилась, она поняла, как устала. Вечер давно перешел в ночь, в ставни по-прежнему хлестал проливной дождь. Вилл, завернувшись с головой в меховой плащ, уснул, едва положив голову на постель. Его пальцы беспокойно сжимались и разжимались, словно Вилл во сне искал рукоять ножа, лежавшего в дюйме от его руки.

Заставив себя подняться, Марианна подошла к камину, подложила еще дров в огонь, стараясь не потревожить сон Вилла. Не раздеваясь, а только ослабив шнуровку платья, она прилегла возле Робина, на самый край постели, чтобы не задеть его неосторожным движением, и натянула до подбородка меховой плащ. Решив, что все равно не сможет заснуть, Марианна приготовилась провести бессонную ночь, но, как только она положила ладонь под щеку и закрыла глаза, ее тут же одолел глубокий сон.

Ей приснился замок, в котором она узнала родной Фледстан. Узнала, сама не понимая как: стены замка были обращены в руины, среди которых бродила она, Марианна. Свинцовое низкое небо сыпало моросящим дождем, и хриплые крики воронов были единственным, что нарушало безмолвие, царившее в мертвом замке. Марианну постепенно охватило отчаяние: она пыталась выбраться из каменных развалин, но те смыкались перед ней, замуровывая ее в пустом дворе разрушенного замка.