Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 2

Не совладав с собой, она закрыла лицо ладонями, из-под которых вырвался еле слышный всхлип.

– Подожди, не реви! – сказал Вилл, с неожиданным участием положив ладонь ей на плечо.

Но вместо того чтобы успокоить, дружеское, почти ласковое прикосновение Вилла, всегда сдержанного и холодного к Марианне, окончательно лишило ее самообладания, и она расплакалась.

– Не реви! Почему начался жар? Ты плохо промыла рану? Стрела оказалась отравленной?

Взяв себя в руки, Марианна вытерла ладонями мокрое от слез лицо и отрицательно покачала головой:

– Нет, дело не в ране. Она чистая, и следов яда нет. Робин слишком долго пролежал на холодной сырой земле, пробыл под проливным дождем. Он простудился, у него сильный кашель.

– Ох! – с облегчением выдохнул Вилл, а вместе с ним Джон и Кэтрин. – Нельзя же так пугать, Марианна! От простуды в Шервуде еще никто не умирал!

Марианна посмотрела на него долгим взглядом, потом на Эллен и с невеселой усмешкой сказала:

– Ты не понимаешь, Вилл! А вот Нелли меня понимает и не разделяет твоего пренебрежения к простуде! Она бывает разная, и сейчас она очень глубокая – дошла до легких.

– Рана и болезнь, если не сбить жар и не унять кашель, начнут помогать друг другу и вместе мешать лечению, – глухо ответила Эллен на вопросительные взгляды Вилла, Джона и Кэтрин. – Жар и внутреннее воспаление поспособствуют кровоточивости раны. А рана не позволит более сильным лекарством ослабить воспаление, потому что усилится ток крови.

– И что же делать? – растерянно спросил Джон, утративший разом всю бодрость.

– Исходить из того что есть, – тяжело вздохнула Эллен. – Надеяться на то, что Робин справится с болезнью, несмотря на рану: он молод и силен. И молиться за него. Больше мы ничего не сможем сделать. Собери необходимые травы, Мэриан, я сама сделаю лекарство. А ты садись завтракать и постарайся немного поспать. На тебе лица нет от усталости.

Хотя Марианна и проспала несколько часов, но по ней было видно, что она очень устала и держится только благодаря силе духа.

– Спасибо, Нелли, но я останусь с Робином, – слабо улыбнувшись, сказала Марианна.

В ответ Вилл крепко взял ее за плечи и заставил подняться на ноги.

– Немедленно ешь и отправляйся спать! – приказал он.

– Ты не смеешь командовать мной! – резко ответила Марианна, посмотрев на Вилла глазами, полными негодования, но тот лишь усмехнулся в ответ:

– Не смею, если ты считаешь, что ко всем нашим бедам не хватает только твоего выкидыша!

Марианна залилась пунцовой краской. Не найдя слов от возмущения, она лишь беззвучно открывала и закрывала рот, сжигая Вилла сердитым взглядом.

– Делай то, что я сказал! – подбодрил ее Вилл, сопроводив слова несильным шлепком, которым подтолкнул Марианну к столу. – И не алей, ровно маков цвет! Тебя скоро так разнесет, что только слепой не заметит твоей беременности.

– Да, я помню. Как корову, – ответила Марианна.

Она демонстративно отвернулась от Вилла и села за стол. Вилл насмешливо фыркнул, откровенно забавляясь ее гневом. Кэтрин заботливо подсовывала Марианне лакомые кусочки, не забывая наполнять кубок теплым молоком, и Марианна сама не заметила, как съела вдвое больше обычного. Усталость и дремота охватили ее с новой силой, и она, с трудом шевеля губами, объяснила Эллен состав необходимых отваров, когда и в какой последовательности давать лекарства Робину и несколько раз взяла с Эллен слово немедленно разбудить ее, если состояние Робина ухудшится. Она уже спала на ходу, когда Кэтрин отвела ее в комнату Клэренс. Едва ее голова коснулась постели, как Марианна провалилась в беспробудный сон, не почувствовав, как Кэтрин бережно укрывает ее меховым покрывалом.

Проводив Марианну взглядом, Джон посмотрел на Вилла и насмешливо улыбнулся:

– Я восхищен тем, как ты умеешь утешить женщину. Ух, как она на тебя вскинулась! Слезы просохли в один момент!

– Любая женщина – это замок. Надо лишь правильно подобрать ключ, и она превратится в лютню. А дальше только перебирай струны и играй любую мелодию, – хмыкнул в ответ Вилл.

Теперь, когда Марианна ушла, с Вилла слетело все напускное спокойствие. Сев рядом с Робином, он взял его тяжелую горячую руку в свои ладони и с тревогой вгляделся в лицо брата, пылавшее сухим жаром. Веки Робина дрогнули, он облизал сухие воспаленные губы и открыл глаза. Его взгляд прояснился, и пальцы Робина слабо сжали руку Вилла. Угадав, что Робин хочет что-то сказать, Вилл наклонился к самому его лицу.

– Передай мне немного сил, – и после недолгого молчания Робин сказал уже более громким голосом: – Достаточно!

– Эллен и Марианна сказали… – начал говорить Вилл.

– Я слышал, – ответил Робин, оборвав брата. – Они сказали правду. Поэтому садись за стол, бери пергамент, перо и чернила и пиши то, что я тебе скажу.

Вилл расстелил на столе лист пергамента, занес над ним перо и вопросительно посмотрел на Робина. Тот после недолгого молчания стал диктовать слабым, но размеренным голосом:

– Я, Роберт Рочестер, унаследовавший после смерти отца – Альрика Рочестера – титул графа Хантингтона и права на владения рода Рочестеров, в присутствии свидетелей признаю и заявляю о том, что состою в супружеских отношениях с леди Марианной Невилл. Означенная леди Марианна связана со мной не обрядом бракосочетания, но договором о помолвке, оглашенным в церкви после его заключения. Я признаю и заявляю, что ребенок, которым тяжела леди Марианна и который должен родиться в конце мая следующего года, зачат мной и на моем ложе. Опасаясь близкой кончины, из-за которой я могу не успеть сочетаться с леди Марианной браком по всем законам нашей матери-церкви…

– Я тебя сам убью! – прорычал Вилл, не останавливая быстрого бега пера. – Близкой кончины! Только попробуй скончаться!

– Я подтверждаю свое отцовство, – продолжал Робин, не обращая внимания на возмущение брата. – И в силу договора о нашей помолвке считаю это дитя своим наследником со всеми полагающимися правами на титул и владения моего рода. Ставь дату, подписывайся и дай подписать Джону.

– Если бы я предвидел, с какой целью ты в Локсли обучал нас грамоте, то никогда не стал бы с тобой связываться, – вздохнул Джон, подписывая пергамент следом за Виллом.

Забрав у Джона перо, Вилл обмакнул его в чернила, молча вложил в руку Робина и поднес пергамент к его глазам. Пробежав глазами по строчкам, Робин с трудом поднял руку, поставил подпись и выронил перо на постель.

– Достань перстень с гербом и запечатай.

Когда Вилл опечатал пергаментный свиток, Робин поманил его к себе настойчивым взглядом.

– Вилл, Эдрик должен вот-вот известить об исполнении моего поручения. Если на то, что мы с тобой обсуждали, придет согласие, ты выполнишь все, как было задумано. Кроме этого ты ознакомишься со всеми документами, которые остались у Эдрика от нашего отца. Какое бы решение ты потом ни принял, я заранее одобряю его, – говорил Робин, глядя блестевшими от жара глазами в угрюмые глаза Вилла, и сжал его руку. – У меня есть к тебе только одна просьба: позаботься о Марианне. Ты понимаешь, о чем я говорю.