Мария Берестова - Любовь не с первого взгляда

Что касается Каи, должны признать, ей и в голову не пришло обвинить мужа в каком-то мифическом продавливании – наоборот, чем больше она размышляла, тем яснее понимала, что это она снова пыталась подавлять его и подчинять своей королевской воле. И она даже не заметила этот треклятый реверанс. Он вышел у неё машинально, как знак признательности за то, что он не ждёт от неё немедленных извинений и предоставляет ей право разбираться в своих переживаниях, не усугубляя их ссору такой отсрочкой объяснений.

Конечно, ни о каком сне сегодня не могло быть и речи – она слишком погрузилась в свои переживания и их анализ, привлекая к этой ссоре материалы прошлых столкновений и приходя к несомненному выводу, что принять решение не ссориться явно недостаточно для того, чтобы и в самом деле прекратить делать это. Анализируя снова и снова, что именно заставляет её каждый раз срываться, она пришла к выводу, что здесь виноваты страхи – те самые страхи, которые он сегодня так насмешливо озвучил. Страх бунта с его стороны, страх его предательства и страх сломаться и стать покорной игрушкой в его руках.

Достав бумагу и перо, королева зажгла свечу, и стала подробно выписывать всю информацию, которую находила внутри себя касательно этих страхов. Получалось довольно много. Перечитав написанное свежим взглядом, она пришла к печальному выводу, что большая часть этих страхов вообще не имеет к Канлару никакого отношения – это были те самые страхи, которые она в своё время навоображала себе, «готовясь» к своему будущему политическому браку. И теперь, не имея здравых причин обвинять мужа, она, тем не менее, примеряла эти страхи к нему во всякую мало-мальски подходящую минуту.

«Буду ли я когда-нибудь от этого свободна?» – с тоской подумала Кая, невольно бросая взгляд на иконы в поисках поддержки.

В спустившейся ночной мгле лики икон были почти неразличимы в свете той единственной свечи, которую она зажгла для письма.

Кая в ужасе представила, что все последующие годы своего брака она так и будет в любой момент находить повод выплеснуть свой страх, порождённый в ней тем или иным историческим эпизодом, рассказом знакомых или собственным воображением.

Так и не придумав, что с этим сделать, она потянулась была к стакану – попить воды – но обнаружила отсутствие графина. Обычно тот графин, который стоял в кабинете, Кати вечером переносила в её спальню, чтобы ночью королева могла попить воды, не вставая с кровати. Но сегодня графин они благополучно разбили, а новый не принесли, так как она не хотела вмешивать слуг в их ссору, поэтому Кая осталась без воды.

Впрочем. где-то в гостиной наверняка должно что-то быть.

Вздохнув, Кая взяла свечу и отправилась на поиски.

Однако ж, далеко ей уйти не удалось: уже на пороге она благополучно споткнулась о чужие ноги и еле удержала равновесие.

– Вы что тут делаете? – раздражённо шикнула она на явно уснувшего в кресле Канлара.

Тот удивлённо проморгался, щурясь на свет свечи.

Спать в кабинете не входило в его планы, но, пока он предавался своим размышлениям и надеялся, что Кая закончит со своими и выйдет, сон его сморил.

Не иначе, как спросонья, он честно ответил:

– Вас ждал.

Королева удивилась.

Огорчилась.

Устыдилась.

– Совсем не обязательно было дожидаться меня здесь, – тихо отметила она.

Он услышал в её голосе смущение, встал и ответил:

– Да, вы правы. Простите. Пойду к себе.

– Стойте, – она взяла его за руку.

Они оба вздрогнули от этого прикосновения.

Она сделала шаг назад, увлекая его за собой.

– Ваше… – попытался воспротивиться он, но запнулся, встретившись с нею взглядом.

Она молча завела его в свою спальню, прикрыла дверь, поставила свечу на её место на столе. Вернулась к нему и слегка лукаво – в темноте не было видно, но в голосе читалось – напомнила:

– За мной остался поцелуй, ведь так?

– Вот как? – с тихим смешком наклонил он голову набок, пытаясь разглядеть её лицо. – Теперь, стало быть, я снова желанен?

Ей послышалась в его голосе обида – скорее придуманная ею, чем настоящая, – и она огорчённо переспросила:

– Я вас сильно обидела, да?

От смущения она не озвучила вторую часть своих страхов – что из-за ссоры, возможно, ему нежеланны супружеские отношения с нею, – но он по заминке в её голосе угадал её переживания и улыбнулся, вполне явственно даже на взгляд и вполне отчётливо в голосе:

– Ба! Дорогая, если бы вы могли заглянуть в мою голову, вы бы увидели не обиды, а только многочисленные картины того, как я снимаю с вас это кружевное безобразие, – кивнул он на её откровенный ночной наряд.

К его удивлению, она быстро подняла руки к завязкам – и спустя секунду кружево ночной рубашки скользнуло к её ногам.

С мягким смехом она сделала шаг к нему:

– Так кто там из нас мечтал о поцелуе русалки и охотника?..

Наутро Канлар с удивлением изучал составленный ею ночью анализ страхов.

– Впечатляет, – присвистнул он где-то на второй странице, где Кая боялась мужа, который в будущем настроит против неё детей и подобьёт их свергнуть её с престола. – Вот так фантазия, – пробормотал он на четвёртой странице, где описывался харизматичный муж, вовлекающий королеву в групповые любовные связи. – Нда, с этим будет сложно разобраться! – признал он, дочитывая пятую страницу. – Возможно, вам просто нужно больше времени, чтобы научиться доверять мне?

Кая молча ткнула пальцем в седьмую страницу, где как раз шли случаи «вот только научишься ему доверять – и тут-то он тебя и!»

Канлар с растерянным видом почесал щёку. Таких проблем он никак не ожидал. У него самого, конечно, затесалась парочка страхов, связанных с этим браком, но до полномасштабных ужасов, прописанных королевой, там явно было далеко.

– Давайте пойдём от обратного? – воодушевился вдруг идеей он, осознав, что опровергать каждый страх бесполезно и бесперспективно. – Предположим, всё самое дурное осуществится: вот он я, предатель и бунтовщик, все страхи воплотились в жизнь. Ну и что, собственного, страшного произойдёт? Арестуете меня, казните, в конце концов, и дело закрыто. Ну, пострадаете немного на почве предательства, но так ведь вы умная женщина, и сильно по предателю убиваться не станете, – резюмировал он. – И ничего страшного, видите? – попытался он ободрить её улыбкой.

Но она в ответ не улыбнулась; посмотрела строго и холодно и возразила:

– Я люблю вас.

Это было совсем не похоже на признание в любви; сухая, суровая реплика без тени тепла в тоне или во взгляде, но всё-таки он слегка вздрогнул, и сердце его ярко отозвалось на эту фразу.

Беспечно пожав плечами, он безмятежно подвёл итог: