Лоретта Чейз - Не совсем леди

– Джоуэтт говорит, что один глаз у него голубой, а другой – темно-зеленого цвета.

Полковник надолго задумался.

– Когда-то я знавал человека с такими глазами, – наконец негромко произнес он. – Фредерик Блейн был одним из наших офицеров. Помнишь его, Кеннинг?

– Блейна? Разумеется, сэр, но я никогда не обращал внимания на то, какие у него глаза.

– Бедняга взлетел на воздух во время битвы при Ватерлоо. Младший братец Джорди был убит на дуэли, за несколько лет до этого, и у него совсем крышу снесло. Этот Джорди был отъявленным повесой. Гадкий тип, я тебе скажу. Местные жители жаловались, что он брюхатит их дочек. Будь он у меня в подчинении, уж я бы выписал ему взыскание. К сожалению, его командир смотрел на все эти похождения сквозь пальцы. Если память мне не изменяет, некоторое время его батальон был расквартирован где-то в этих местах.

Память и в самом деле редко подводила полковника Морелла, и даже, наоборот, не раз выручала его в военном деле.

– Полагаете, сэр, тот мальчишка – один из его ублюдков? А ведь верно: паренек-то незаконнорожденный.

Полковник молча пытался выстроить связь между информацией, полученной от кучера, и реальными событиями сегодняшнего дня.

– Сколько, говоришь, мальчику лет?

– Примерно лет десять.

– Десять лет… – Полковник глотнул виски. – Работный дом в Салфорде…

– Куда он попал из Шеффилда.

– Шеффилд, графство Йоркшир? А что, если… – У него постепенно стало зарождаться почти безумное предположение. Всего неделю тому назад такое ему и в голову не могло прийти. – Кеннинг, – он встал и быстро прошелся по комнате, – завтра ты едешь в Салфорд.

Бичвуд

Утро пятницы, 5 июля

– А я уже было испугался, что вы бросили меня, – усмехаясь, сказал Дариус, – так сказать, оставили на произвол судьбы, на растерзание ордам слуг и строительных рабочих.

Они с Шарлоттой стояли возле открытой двери угловой комнаты для гостей, и беседа их выглядела вполне непринужденной.

– Мы могли приехать раньше, – пожала плечами Шарлотта. – Горячка у Стивена продержалась недолго, но, после того как лихорадка спала, у него продолжалось недомогание, мальчик был капризен и раздражителен, и Лиззи решила немного побаловать его. Обычно она оставляет детей на попечение слуг, но, когда они болеют, она не отходит от них ни на шаг. Вот тогда-то они и становятся особенно несносными.

– Какими они становятся? Насколько я помню, близнецам нет еще и трех, а старшим – четыре года и пять лет. Неужели такие малыши могут быть «несносными»?

– Конечно, могут, особенно старшие. Лиззи запретила Ричарду и Уильяму ездить в Шропшир из-за того, что они начали задирать Джорджи. В Шропшире у них есть двоюродные братья, которые могут отплатить им той же монетой.

– Методы воспитания детей, применяемые вашей родственницей, во многом напоминают мне педагогические принципы моей матери, – заявил Карсингтон.

– Вообще то Лиззи с ними не слишком миндальничает, – Шарлотта усмехнулась. – И правильно делает, а вот папа, напротив, потворствует им во всем.

– А что Лиззи думает о вас? Она считает вас избалованной?

– Вот уж не знаю, что она обо мне думает. – Шарлотта снова пожала плечами. – Могу сказать только одно: с тех пор как Лиззи пришла в нашу семью, я не видела от нее ничего, кроме добра. И все-таки я полагаю, что вы позвали меня сюда не затем, чтобы обсуждать со мной вопросы воспитаний детей?

– Нет, конечно. Дело в том, что мне нужна ваша помощь.

Шарлотта не могла скрыть своего удивления.

– Помощь?

– Нуда, ваша помощь… Эти четыре слова – самые трудные слова, которые я когда-либо говорил в своей жизни. Как у меня только язык повернулся произнести их вслух!

– А я даже сначала подумала, что ослышалась. Из собственного опыта мне известно, что мужчина скорее даст отрезать себе руку, чем признается, что ему нужна помощь. А уж просить о помощи женщину – вообще вещь неслыханная.

Карсингтон улыбнулся:

– Вы правы. Невозможно описать словами те муки, которые я сейчас испытываю.

– Тем не менее вы дышите ровно и ваше лицо не исказила гримаса боли.

– Возможно, у меня просто запоздалая реакция. Как бы то ни было, должен сообщить вам, что я пребываю в полной растерянности. – Дариус кивнул в сторону комнаты, забитой мебелью. – Не знаю, с чего начать.

– Миссис Эндикотт и леди Литби заявляют, что не могут решать такие вопросы, а я не имею ни малейшего представления о том, как определить, что из мебели надо оставить, а что выбросить.

Взгляд Шарлотты невольно упал на сундук, по-прежнему стоявший у стены: его крышка была открыта, и, похоже, кто-то снова положил обратно в сундук все, что она оттуда вынула и аккуратно отсортировала.

Дариус тоже бросил взгляд на сундук и неуверенно произнес:

– Я до сих пор не выбрал веер для своей бабушки; так, может быть, мне стоит послать ей все сразу?

– Ни в коем случае: этим вы испортите весь эффект, – решительно заявила Шарлотта. – Вы должны послать ей лишь один предмет, но красивый и выбранный с любовью только для нее одной. Тогда ваша бабушка решит, что вы куда более заботливый и внимательный внук, чем она думала, потому что обладаете много большей чувствительностью и чуткостью, чем она предполагала.

– Что ж, это будет не очень трудно, – с иронией заметил Дариус. – До сих пор она предполагала, что у меня нет ни капли ни того ни другого.

– Неужели для вас настолько важно, что думает о вас ваша бабушка? – удивилась Шарлотта.

– Видите ли, она одинаково сурова со всеми и не щадит никого, даже моего уважаемого всеми отца. – Дариус улыбнулся. – Вот мне и хочется чем-то поразить ее, хотя бы раз в жизни произвести на нее впечатление.

Дариус редко улыбался, а с этой смущенной улыбкой был похож на мальчика, озабоченного тем, чтобы угодить своей вечно всем недовольной родственнице.

– Я имею честь знать вашу бабушку лично, – сообщила Шарлотта. – По сравнению со вдовствующей леди Харгейт миссис Бэджли – просто агнец Божий. Позвольте, я сама выберу для нее веер. Что же до всего остального… – Она сделала неопределенный жест рукой. – Сообщите мне, каких правил нужно придерживаться, и я составлю предварительный список.

– Если бы у меня имелись какие-нибудь правила, я не стал бы забивать вам всем этим голову, – усмехнулся Карсингтон. – Меня даже с сильной натяжкой нельзя назвать экспертом по мебели. Я бы предпочел положиться в этом вопросе на ваше авторитетное мнение. – Он немного помолчал, потом негромко сообщил: – Я хотел бы знать, нельзя ли за что-нибудь из этого выручить деньги.

– Ах вот что! – небрежно откликнулась Шарлотта, как будто речь шла о чем-то вполне естественном. – Оно и неудивительно: восстановление усадьбы такого размера требует больших вложений. – Она и раньше догадывалась, что финансы Карсингтона небезграничны, была уверена к тому же, что он ни за что не станет просить денег у отца. Уж если что-то ее и удивило, так это его смущение: до этого момента Дариус всегда вел себя самоуверенно.