Барбара Эрскин - Королевство теней

Он протянул руку за ключами от машины, как вдруг распахнулась дверь и на пороге появилась Кэтлин. Она молча смотрела на них секунд двадцать, потом резко вошла и захлопнула за собой дверь.

– Вот это да, – сказала она. – Черт бы тебя побрал, Нейл! Я сказала, что собираюсь уехать на пару дней, так ты не мог даже дождаться. – Карты ее предупреждали: башня и жрица. Дважды! И потом снова жрица – женщина с дурным глазом.

Кэтлин стояла, глядя на них, заложив руки в карманы тяжелого пальто из верблюжьей шерсти.

– Кэт! – предостерегающе начал Нейл.

– Кэт! – издевательским тоном передразнила она. – Не устраивай сцен, Кэт! Ты бы никогда не узнала, Кэт! Не скандаль, Кэт! – она подошла к двери спальни и заглянула внутрь. Постель была все еще смята, обувь разбросана по полу, чистые голубые простыни, все еще сложенные, тоже оказались на полу.

Нейл накинул пиджак.

– Не нравится, так можешь подыскать себе кого-нибудь другого – повернее. – Он распахнул входную дверь. – С тобой мы увидимся позже, – сухо и отрывисто бросил он Клер.

– Нейл… – Клер внезапно поняла, что он собирается оставить ее одну с Кэтлин. Но дверь уже захлопнулась, и женщины услышали, как он сбегает по длинным пролетам истертых каменных ступеней к продуваемому ветром Канонгейту.

Кэтлин холодно усмехнулась.

– Абсолютно типичное для мужчины поведение: от неприятностей лучше удрать. Я вижу, вы намерены здесь поселиться? Нет? Ну так я вам его одолжу.

Клер села за стол. Схватилась за бокал с вином.

– Я останусь только на пару дней, пока не найду какое-нибудь жилье. – Ее руки дрожали.

Кэтлин посмотрела на нее ледяным взглядом.

– Вы неплохо держитесь в данной ситуации.

– Между нами ничего не было. – Клер не могла смотреть ей в глаза.

– Да? – Кэтлин насмешливо хохотнула. – Вы что, думаете, я не вижу, когда люди трахнулись? Это написано у вас на лицах.

Клер вспыхнула.

– Это... это ничего не значит.

– Точно! – Лицо Кэтлин стало жестким. – Я тоже так считаю. Помните и вы это. Какой триумф для Нейла – переспать с этакой, как вы, персоной, которую он так сильно презирает! – Она подошла к столу, выдвинула ящик и достала оттуда конверт. В нем лежал билет на поезд. Это и была причина, по которой она вернулась в квартиру перед тем, как отправиться на вокзала Уэверли. Кэт сунула билет в карман юбки.

– Я вернусь в понедельник, – сказала она. – Наслаждайтесь им, пока он ваш. – Дверь за ней закрылась.

Клер медленно побрела обратно в спальню. Было тошно и унизительно. Клер постояла, глядя на постель – она никогда не спала ни с кем, кроме Пола. Что же на нее нашло теперь? Нейл не скрывал, что презирает ее, и не обещал ей ничего, кроме кратковременного укрытия от Пола. Возможно, в этот самый момент он хвастает своей победой перед приятелями где-нибудь в пивной... И, однако, что-то он ей все же дал. Его прикосновения разбудили в ней нечто, чего она никогда в себе не подозревала. Впервые в жизни она поняла, что такое страсть и желание. Отношения с Полом по сравнению с пережитым сегодня были бледной тенью. Она села на постель и погладила рукой скомканные простыни, где недавно лежал Нейл. Ее тело, утоленное, удовлетворенное, радостно дышало. Вот, значит, как было у Изабель. Она чувствовала, что ради этого можно пожертвовать всем. Нейл спросил ее, любила ли она Пола. Нет, не любила, никогда и никого.

Когда вернулся Нейл, она все еще лежала на кровати, закрыв глаза и прижав руку к лицу. Он остановился, глядя на нее.

– С тобой все в порядке?

Она молча кивнула.

– Твоя машина на пути в Глазго, оттуда же будут отправлены ключи родителям.

– Спасибо. – Она почувствовала, что он опустился рядом.

Нейл отвел руку от ее лица.

– Вижу, ты выпроводила Кэт?

Клер отвернулась.

– Она ушла, но оставила за собой последнее слово.

– Похоже на Кэтлин. – Он тихо рассмеялся. – Итак, ты в состоянии сама постоять за себя, если это необходимо?

Она медленно села.

– Ты спрашиваешь так, как будто это было какое-то испытание.

– Может быть. – Он сложил руки, пристально глядя на нее. – Каждый раз, когда я тебя видел, ты от чего-то убегала: то в Данкерне, то в Суффолке, то снова в Данкерне – в гастинице. Я не знаю, от кого или от чего ты бежишь, но думаю, что ты убегаешь не только от мужа. Я прав?

Она свесила ноги на пол и горестно обхватила себя руками.

– От кого еще я могу бежать.

– Возможно, от себя. Могу я дать тебе совет? Вероятно, банальный, но, по моему мнению, хороший: если ты прекратишь убегать от себя, то поймешь, что не должна больше бегать и от других. Я думаю, что в действительности ты не пассивная жертва обстоятельств, ты – боец. И, возможно, первый правильный ход в этой борьбе был сделан здесь, на этой постели. – Его лицо было серьезным, но тут он внезапно рассмеялся. – Конец лекции. Есть хочешь?

Она кивнула со слабой улыбкой.

– Нейл, – всего лишь во второй раз она назвала его по имени. – Ты ответишь на один вопрос?

– Какой?

– Ты меня ненавидишь и презираешь?

– Это два вопроса.

– Нет. Не шути. Я хочу знать.

– Нет и нет. Довольна?

– Я тебе не верю.

– Тогда зачем спрашиваешь? Вставай, давай пойдем где-нибудь перекусим. Нам еще нужно написать манифест, ты мне поможешь? Одностороннюю Декларацию Независимости Клер Ройленд. И не беспокойся, что другие думают о тебе, Клер. Важно то, что ты думаешь о себе сама.

Зак медленно, оглядываясь, шел по Грассмаркет. Он никогда раньше не бывал в Эдинбурге, и от резкой, суровой красоты города у него перехватывало дыхание. Так мало городов отвечают своему образу, замечательному на открытках, но этот отвечал. Огромный замок, вросший в скалу над городом, старинные улицы – живая история громким голосом говорила здесь: в каждом здании, в каждом камне. Зак глянул на листок бумаги в руке – «Стражи Земли». Хорошее название.

Он наконец нашел их помещение – прямо под высокими стенами замка, но оно было заперто. Он дважды постучал, пожал плечами и пошел прочь. Нужно найти, где остановиться, а утром повторить попытку.

Он стал взбираться по ступенькам Кастл Винд в сторону эспланады. Эдинбург – сердце Шотландии. Зак чувствовал, что начал лучше понимать Клер. Отголоски истории здесь везде; они должны будоражить человека с повышенной чувствительностью. И он сам дал волю своему мистическому чувству. До встречи с ним у Клер были сны, и кошмары, и страхи, но на каком-то качественно ином уровне. Теперь же, когда тонкая перегородка, отделявшая прошлое от настоящего, каким-то образом лопнула, молодая женщина оказалась внутри потока чужой жизни и поток этот сбивал все на своем пути. Вот почему он приехал – не потому, что мог помочь ей, а потому, что чувствовал свою вину.

Он часто читал о подобных вещах, до бесконечности обсуждал их с друзьями у себя дома, в Калифорнии, под жарким солнцем, при ясном свете дня, но здесь, в таинственных сумерках шотландского зимнего вечера, когда его окружили тени прошлого... Он вздрогнул. Даже в Кембридже было по-иному. Там только говорили. Все говорили до бесконечности, пока, к своему удовольствию, не доказывали квадратуру круга, а потом все начиналось сначала. Но это были теории, и он знал, как ими пользоваться. Здесь же было больше, чем сочетание теорий, преданий, инстинктов и домыслов. В силу вступила реальность прошлого и он не знал, как с ней справиться.