Барбара Эрскин - Дом на краю прошлого

Луч холодного солнечного света с трудом пробился сквозь плотные деревянные ставни и лег на пыльные доски пола. Подобно лазеру, он рыскал то вправо, то влево, пока на его пути не попался цветок. В свете луча тонкие неяркие лепестки, уже пожелтевшие по краям, отлетели один за другим.

В тишине от волочившейся по доскам юбки не исходило ни малейшего шороха. Шаги из прошлого не издают звуков.

Слушателей в доме не было, поэтому эхо тоже молчало.

Хотела ли она в самом деле знать или нет? Джосс надавила на педаль газа и на большой скорости пошла на поворот.

А может, она страшилась правды?

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я с тобой поехал? – Когда она отъезжала от дома, Люк, ее муж, наклонился к открытому окну и взял ее за руку, держащую руль.

Рядом с ней на сиденье лежали географический справочник и папка с документами – свидетельство о рождении, бумаги, касающиеся удочерения и записка с адресом Белхеддон-Холла. Джосс взглянула на Люка и отрицательно покачала головой.

– Я должна пройти через это одна, Люк. Хотя бы в первый раз.

Калитка, утонувшая в тисовых и лавровых деревьях, долго отказывалась открываться. Дерево отсырело и разбухло, покрылось скользкой плесенью. Калитка застревала в разросшейся траве и так и осталась открытой, когда Джосс двинулась по заросшей тропинке среди деревьев. Засунув руки в карманы, она осторожно пробиралась вперед. Ее терзало легкое чувство вины и любопытство. Ветер трепал волосы, закрывая глаза. Окружающий ее лес пах гнилыми листьями, стояла поздняя осень, и запах был особенно резким.

Прямо из-под ног с громким тревожным криком вырвался фазан, заставив ее застыть на месте, ощутить, как гулко бьется сердце, и оглядеться. Перепуганная птица улетела, и снова воцарилась тишина. Даже веселый шорох листьев смолк, когда утих ветер. Она оглядывалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук. Впереди тропинка сворачивала в неизвестность, огибая кусты остролиста, чьи блестящие листья в вечерних сумерках казались почти черными, а красные ягоды особенно яркими.

Остролист рождает ягоду, красную, как капля крови.

Эта строчка из хорала почему-то промелькнула в голове Джосс. Она некоторое время смотрела на деревья. Странно, но ей не хотелось идти дальше, волосы на шее встали дыбом – она вдруг почувствовала, что из чащи слева за ней наблюдают глаза. Застыв на месте, она повернула голову.

Несколько мгновений они с лисой не сводили друг с друга глаз, затем зверь исчез. Он не издал ни малейшего звука, но в том месте, где он только что стоял, зияла пустота. Джосс ощутила такое облегчение, что едва не рассмеялась вслух. Меньше всего в данный момент она думала о лисе.

С легким сердцем она пошла вперед, заметив, что ветер снова принялся дуть прямо ей в лицо. Через две минуты она обогнула кусты остролиста и очутилась на краю заросшей поляны. Перед ней возвышался дом.

Это было старое, серое строение с остроконечной крышей и высокими окнами. Оштукатуренные стены опутали плющ, глициния и другие вьющиеся растения. Джосс стояла неподвижно и смотрела на Белхеддон-Холл. Здесь она родилась.

Она двинулась дальше почти на цыпочках. Внутренние ставни делали окна фасада странно слепыми, но на мгновение у нее возникло неприятное ощущение, будто кто-то за ней из-за них наблюдает. Она поежилась и решительно повернула к крыльцу и входной двери, к которым вела длинная дорожка, скорее всего кончающаяся у ворот. Гравий зарос травой, достающей до колен.

Джосс шмыгнула носом. Эмоции, о которых она и не подозревала, охватили ее: чувство потери, печаль, одиночество, разочарование, даже гнев. Она резко повернулась спиной к двери и устремила взор вдоль дорожки, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

Она долго бродила по заросшему саду и лужайкам, обнаружила озеро, тоже порядком заросшее водорослями и ряской, нашла конюшню и каретный сарай, куда можно было попасть, пройдя под аркой. Она ежилась от ветра, но все же подергала парадную дверь и дверь черного хода и обнаружила, что, как она и ожидала, они прочно заперты. Наконец, она постояла на открытой террасе с задней стороны дома и долго смотрела на озеро. Дом был просто замечательным – одичавшим, опустевшим, погруженным в прошлое. Вздохнув, Джосс повернулась и взглянула на слепые окна. Это место было ее домом хотя бы на несколько месяцев и, скорее всего, свидетелем того несчастья, которое вынудило мать отдать ее в чужие руки. Он был в ее крови, и он ее отверг.

Ведя машину по тихим улицам Северного Эссекса, Джосс с печалью думала, что все это она делает для Тома. Ее маленького сына. До того мгновения, как она взяла его на руки и всмотрелась в крошечное сморщенное личико, так похожее на отцовское, она не пыталась раскрыть тайну своего происхождения.

Джосс жила спокойно и счастливо у своих приемных родителей. Ведь она была особенным ребенком, избранным. Ее мечты о собственных родителях были смутными и стереотипными: она воображала свою мать то принцессой, то горничной, то поэтессой, то художницей, то проституткой. Выбор был огромным, она попросту развлекалась. Когда-нибудь она узнает правду, но, если быть честной, то она должна была признаться себе, что откладывала поиски этой правды из боязни, что все окажется скучно и банально. Только взглянув на Тома и ощутив, что это значит – держать в руках собственного ребенка, она поняла, что должна узнать не только, кем была ее настоящая мать, но и почему она отказалась от дочери. За короткую минуту смутное любопытство переросло в навязчивую идею.

Сначала все было просто. Из документов она узнала, что ее матерью была Лаура Кэтрин Данкан, в девичестве Мэннерс, а отцом – Филип Джордж Данкан, давно умерший. Он умер за семь месяцев до ее рождения. Она же родилась 21 июня 1964 года в Белхеддон-Холле, в Эссексе.

Элис и Джо, ее приемные родители, зная, что такой момент настанет, посоветовали ей обратиться в одно из агентств, занимающихся поисками родителей, отдавших детей на усыновление или удочерение, но она отказалась – она все сделает сама. Даже если ее мать больше не живет в Белхеддон-Холле, она хочет на него посмотреть, побывать в деревне, где родилась, попробовать найти свои корни.

На карте Белхеддон был обозначен маленькой точкой на берегу Восточной Англии на границе с Суффолком и Эссексом. Он оказался довольно далеко и стоял на берегу Северного моря в пяти милях от маленького городка Мэннингтри.

Джосс хотелось чего-нибудь более романтичного, чем Эссекс, что-нибудь на западе, к примеру, в Шотландии, но она твердо решила для себя: она не станет заранее настраиваться против или за, сначала увидит все собственными глазами.