Джейн Эшфорд - Брак на пари

Леди Арабелла пошла к себе в комнату, села за письменный стол и провела добрых двадцать минут, грызя гусиное перо и сочиняя письмо барону Сент-Моуру. Закончив, наконец, она запечатала конверт и отослала с посыльным, приказав тому найти барона, где бы он ни был, и вручить ему письмо в собственные руки. Затем она отдала некоторые распоряжения горничной и стала дожидаться развития событий.

Нечеловеческий вопль раздался из богато убранной спальни баронессы Сент-Моур. На крик сбежались ее камеристка, дворецкий, две горничные и лакей, которые устроили прямо-таки неприличную толкучку в дверях спальни. Первой в спальню пробилась камеристка, высокомерная особа с чрезвычайно черными бровями.

— Что случилось, миледи? — спросила она, поправляя чепчик и стараясь подавить одышку от бега.

— Подай мне нюхательную соль! — крикнула баронесса, хватаясь за горло. — И бренди! И пошлите за доктором! И за Каролиной!

Слуги разбежались выполнять приказания, а их госпожа бессильно раскинулась среди розовых подушек. Вокруг нее на постели лежали поднос, на котором ей принесли завтрак, ручное зеркальце, утренняя почта. Скомканная газета «Морнинг пост» валялась на полу.

…Хотя матери Колина Уэрхема было уже за пятьдесят, она все еще хорошо выглядела. Ее сын унаследовал от нее темные волосы и сиреневые глаза. Строгие черты лица и высокий рост он унаследовал от отца. Лицо баронессы было гораздо мягче. Ее фигура была приятных округлых форм. Маленькие пухлые ручки и круглые щеки напоминали беличьи. Красиво изогнутые губки тридцать лет назад свели с ума не одного юного джентльмена. Баронесса производила впечатление покладистой, приятной женщины, в круг интересов которой входят только наряды, магазины и светские сплетни, но это только на первый взгляд. На самом деле это была очень умная, твердая и решительная особа, распоряжающаяся собственным капиталом по своему усмотрению и держащая все в своих руках…

— Ты видела? — закричала баронесса, как только Каролина вошла в спальню.

— Ты про что, мама? Лакей сказал, что у тебя был сердечный приступ.

— Я про «Морнинг пост», — ответствовала баронесса, указывая пальцем в сторону валявшейся на ковре скомканной газеты.

— Я ее еще не читала. Никки с утра устроил страшный рев, и мне пришлось…

— Ну, так читай же, — оборвала ее мать и, оттолкнув доктора, который прибыл несколько раньше, села в постели.

Каролина вздохнула и нагнулась за газетой.

— А что тут такого? — спросила она, разглаживая страницы.

— Смотри колонки объявлений!

Каролина послушно перелистывала газету, пока не дошла до объявлений, и без особого интереса принялась их читать.

— Мертонская девчонка таки захватила на крючок Гарримана, — заметила она. — А я думала, что у нее ничего не выйдет. Ой, Амелия Франклин обручилась с… — Тут у Каролины отвисла челюсть.

— Ага, увидела! — торжествующе изрекла ее мать.

— Колин?!

Добившись нужного эффекта, баронесса жестом выслала из спальни слуг и доктора:

— Идите, идите. Я совершенно здорова.

Доктор вздохнул, но не удивился. Молча он уложил инструменты обратно в чемоданчик и поспешно удалился. Горничные разбежались кто куда, лишь бы не попадаться под горячую руку хозяйке. Только камеристка, хорошо знавшая свою госпожу, осталась в спальне. Ее дар предвидения был вознагражден.

— Принеси голубую накидку, — сказала баронесса. — И вели заложить лошадей.

Улыбнувшись затаенной улыбкой, камеристка пошла готовиться к выезду.

— Что это значит? — спросила Каролина, когда они с матерью остались вдвоем.

Баронесса посмотрела на нее долгим взглядом. Дочь была похожа на ее покойного мужа больше, чем Колин. У нее были те же высокие скулы, раздвоенный подбородок, русые волосы, бледно-голубые глаза и даже веснушки на переносице, с которыми Каролина вела непрестанную борьбу при помощи различных мазей и примочек. В отличие от матери у нее была внешность женщины сурового нрава. Но почему-то она не унаследовала от родителей ни ума, ни твердости характера. Малейшие сложности в жизни повергали ее чуть ли не в прострацию. Словом, эта милая женщина могла заниматься только ребенком и домашним хозяйством.

— Это значит, что Колина охмурили, — рявкнула баронесса.

— Колина охмурили? — изумленно переспросила Каролина.

Она побаивалась старшего брата и считала, что он никому не даст себя охмурить.

— Видно, хитрая штучка, — продолжала ее мать.

— Но кто она? — Каролина вчиталась в объявление. — Таррант? Ты знаешь кого-нибудь из Таррантов?

— Знаю. Все в этой семейке без царя в голове. Прожигатели жизни, спустившие не одно состояние на бегах и за карточными столами. С новоявленной невестой я лично не знакома… пока! Ну, ничего, скоро я дам понять, что Колин — не рябчик, которого я позволю ощипать.

— Колина? — повторила Каролина. Она наморщила лоб, словно решая трудную математическую задачу.

— Но Колина нельзя одурачить.

Каролина с малых лет считала брата всеведущим и всемогущим. На минуту в голову баронессы закралось сомнение. Она сама столько раз пыталась… нет, не одурачить, но направить Колина, убедить его жениться на выбранной ею подходящей девице. И все ее хитроумные замыслы кончались ничем. Сын без труда их разгадывал. Больше всего ее бесило то, что поначалу он вроде бы шел у нее на поводу, давая ей основание надеяться, что наконец-то ее планы осуществятся. Но потом наступала минута, когда он с ласково-насмешливой легкостью выскальзывал из подстроенной ею западни. Что же это за женщина, которой удалось то, что не удалось ей? По-видимому, она чрезвычайно умна.

— Видно, она похитрее других, — мрачно признала баронесса.

— В каком смысле, мама?

— В конце концов, Колин — мужчина.

Каролина непонимающе смотрела на мать.

— Ну, разумеется, мама.

— А все мужчины податливы… в определенном смысле. Без сомнения, эта особа воспользовалась его слабостью.

— Слабостью?

— Перестань повторять мои слова, как попугай Сары Кларингтон! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Каролина озадаченно нахмурилась, а баронесса принялась одеваться. Она надела платье и села за туалетный столик причесываться, когда до Каролины, наконец, дошел смысл ее слов.

— Ты хочешь сказать, мама…

— Я намерена все разузнать. Но первым делом мы спросим Колина, что это за идиотское объявление.

— Мне… мне надо ехать домой, — слабо возразила Каролина. — Никки простудился…

— Ничего, за ним прекрасно присмотрит няня. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

С обреченным видом Каролина сдалась — она не любила перебранок. Ей было очевидно, что назревает очень крупная ссора. Надо было уехать с Никки в поместье, и тогда можно было избежать участия в грандиозном семейном скандале.