Мэри Грин - Ворон и голубка

Парнишка помолчал и тяжело вздохнул:

— Как, должно быть, здорово уметь читать и писать, — пробормотал он наконец больше себе, чем ей, и Синаре почему-то страстно захотелось помочь этому бесхитростному парню. У нее было все, а люди, подобные Бобби, вынуждены довольствоваться крохами. Ему и его матери повезло найти службу в Блек Рейвн: хотя поместье и обременено долгами, его обитатели не голодают, как бедные крестьяне, у которых ничего не было, кроме жалких огородиков и пары свиней — только этим они и отличались от последних нищих.

— Возможно… я смогла бы помочь.

Синара поколебалась, не желая обещать того, что скорее всего не смогла бы выполнить. Но в деревне Блек Рейвн, наверное, было немало молодых людей, не умеющих читать и писать.

— Ну что ж, поехали.

Она взмахнула поводьями, и пустила Суоллоу рысью. Они вернулись в лес, где солнечные лучи едва пробивались сквозь заросли, превращаясь в приглушенно-зеленоватое свечение. Здесь стояла торжественная тишина, и Синара ощутила необычайную свободу духа. Они оказались на поляне, где единственным звуком был шорох копыт по мху.

Синара неожиданно вспомнила дуэль, случившуюся совсем недавно, в такой же роще, и удивилась тому, что Мерлин поспешил исполнить ее желание попытаться освободить Брендона вместо того, чтобы заняться своими, куда более неприятными проблемами. Может, она была слишком эгоистична, когда просила о помощи? Нет, если Брендон вернется, он, несомненно, сделает все, чтобы спасти имя Мерлина. Если подобная вещь возможна…

— Осторожнее! — завопил Бобби, и Синара краем глаза заметила темную фигуру, неожиданно вынырнувшую прямо перед кобылой. Лошадь мгновенно встала на дыбы — Синара вскрикнула, но чудом удержалась в седле и сразу оглянулась, заметив лишь нечто неопределенное — что-то вроде развевающегося серого плаща, тут же исчезнувшего.

— Что это было? — задыхаясь, спросила она Бобби, пытаясь усмирить Суоллоу. Юноша, подъехав ближе, схватился на поводья кобылы, удерживая ее на месте:

— Вы хорошая наездница. Другая на вашем месте упала бы. Кобыла могла понести.

— Кто это?

— Помешанный Жан, деревенский дурачок. Он похож на большую летящую птицу, и все из-за этого широкого серого плаща.

— Он ужасно напугал лошадь, когда кинулся ей под ноги.

— Жан всегда был странным.

Тишину внезапно нарушил тонкий, жуткий вопль, от которого кровь застыла в жилах. До всадников, постепенно отдаляясь, донеслись зловещие слова, которые выкрикивал Жан на бегу:

— Смерть посетила Блек Рейвн и снова посетит еще не раз! Души мертвых не успокоются, пока тайна не будет открыта!

На светлую поляну словно опустилось траурное облако, и Синара, вздрогнув, обменялась с Бобби тревожными взглядами. Но тот лишь пожал плечами:

— О, Жан считает, что может предсказать будущее, бедняга! Не обращайте на него внимания, миледи.

Решительно кивнув, Синара направила кобылу к тропинке, ведущей назад, в Блек Рейвн. Но хотя Жана считали безумным, его мрачные предсказания запали в душу, разрешили счастливо начавшийся день. В лесу было тихо, и только ветки потрескивали в отдалении, словно под напором ветра. Синара могла бы поклясться, что Жан нарочно испугал лошадь. Но почему?! С чего бы кому-то специально бросаться под копыта скачущих коней, да еще в лесу, где много дорожек!

Утро было окончательно испорчено, и Синара немедленно повернула Суоллоу к конюшне.

— Что бы ни делал Жан в лесу, я рада, что моя кобыла не пуглива. Нет времени размышлять о случившемся — нужно немедленно начинать генеральную уборку. Все же она могла поклясться: Жан знал, что они будут проезжать по той полянке.

Синара забыла о странной встрече, как только погрузилась в нелегкую работу по приведению в порядок многочисленных помещений замка. Заплесневелые порванные занавески и драпировки сжигали, ковры выбивали, пока в них не осталось пыли, полы натирали до блеска, а окна мыли. Неделю спустя после отъезда Мерлина в Лондон Синара провела целый вечер, решая, что еще предстоит сделать для возвращения огромному холлу былого блеска. Пришлось позвать Брембла, чтобы обсудить, как лучше вымести паутину из древних потолочных балок — задача, требующая немалого мужества, поскольку от пола до потолка было не менее двадцати футов.

Но в самый разгар споров в комнату поспешно вошла Эстелла, одетая лишь в тонкий пеньюар. Кашемировая шаль сползла с плеч. Синара поняла, что мать крайне расстроена — она никогда не выходила из спальни в подобном виде. Лицо пожилой женщины было смертельно-бледным, в больших карих глазах застыла тревога.

— Мама! — Синара отложила образчики тканей и бросилась к Эстелле как раз вовремя, чтобы не дать ей упасть в глубоком обмороке. — Что стряслось? Где Тильда?

Она помогла матери лечь на старый диван с красными бархатными подушками.

Вбежавшая Тильда, которая успевала выполнять и обязанности горничной Эстеллы, поднесла к ее носу склянку с уксусом. Едкий запах мгновенно привел в себя Эстеллу.

— Я ужасно испугалась, — с трудом выговорила она. — Не успела я заснуть, как в комнате раздался страшный грохот, словно что-то разбилось.

Эстелла взволнованно взмахнула руками.

— Я села в постели, а сердце так колотилось, что я думала, оно вот-вот остановится. Было больно!

Она вцепилась в руку дочери:

— У моей кровати стоял МУЖЧИНА!

Казалось, Эстелла опять потеряет сознание, но тут снова подоспела Тильда с уксусом.

— Мужчина! Ты узнала его?

Эстелла покачала головой:

— Я слишком испугалась и не смогла взглянуть на него. Помню только широкий серый плащ и надвинутую на лоб шляпу, закрывшую лицо почти целиком.

Она замолчала, широко раскрыв глаза, видимо, вновь и вновь воскрешая в памяти страшную сцену:

— Правда, он казался молодым и, насколько припоминаю, высоким. Я вскрикнула, и он сразу же исчез, совершенно бесшумно, словно призрак.

Синара и Тильда обменялись встревоженными взглядами:

— Ты уверена, что не видела это во сне? — спросила дочь, заранее зная ответ.

— Он стоял там, глядя на меня, — прерывающимся голосом пробормотала Эстелла.

— Это не мог быть один из слуг? — настаивала Синара, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Она вспомнила безумца в сером плаще, которого встретила в лесу. Неужели это тот же самый человек? Но Жан был старым и кривоногим.

— Его плащ был слишком элегантным для слуги, — объяснила Эстелла, садясь. — Говорю же, этот замок полон зла. Я почувствовала это в тот момент, когда мы приехали сюда.

Синара вздохнула. Она сама ощущала нечто подобное. Возможно, всему виной была неприязнь слуг.

— Пожалуйста, позовите миссис Эверел, — умоляюще попросила Синара Брембла, стоящего рядом с диваном. Дворецкий вышел, а Синара, нетерпеливо ожидая появления экономки, начала растирать негнущиеся руки матери. Тильда плотнее обернула шалью хрупкие плечи. Эстелла все еще дрожала, но казалась намного спокойнее. Синара послала горничную за стаканом бренди.