Вирджиния Хенли - Сокол и цветок

Но следующий гонец привез послание от Уильяма де Берга все из той же Ирландии. Мэрфи выделялся в любой толпе. Он был лучшим капитаном Уильяма, и времена его молодости давно миновали, хотя вряд ли бы кто-то осмелился сказать ему это в лицо. Огромного роста, с огненно-рыжими волосами, прошитыми серебром, с грубым, изборожденным морщинами лицом, он говорил с таким странным акцентом, что Фолкон и Джезмин лишь с большим трудом понимали его, да и то когда внимательно прислушивались, что же касается валлийцев, те попросту оскорблялись каждый раз, когда Мэрфи открывал рот. Он приплыл из Уэксфорда на одном из многих принадлежавших де Бергу судов, которое пришвартовалось в бухте Суонси, приблизительно в двадцати милях отсюда.

Джезмин была совершенно очарована Мэрфи. Она никогда еще не встречала человека так точно подходившего под описание людоеда из детских сказок, однако он оказался до смешного мягким и добрым. Слезы подступали к глазам Джезмин, когда этот великан держал ее малышей на одной гигантской руке, качал, убаюкивал и даже напевал колыбельные песни.

Фолкон закрылся с Мэрфи, чтобы прочитать послание от дяди и поразмыслить, что делать. Он поставил перед гостем кувшин с крепчайшим валлийским самогоном, однако Мэрфи глотал его словно воду. Пока он расправлялся со спиртным, Фолкон сломал печать на пергаментном свитке и начал читать:

« Мой доверенный капитан Мэрфи передаст приветствия Фолкону де Бергу , сыну моего возлюбленного брата , да упокоит Господь его душу. Я решил просить твоей помощи , но сначала хочу объяснить , в чем дело. Как тебе известно , Генрих II назначил меня сенешалем и в благодарность за верную службу даровал титул лорда Коннот. Следовательно , все земли к западу от реки Шеннон принадлежат де Бергам. Однако , возможно , тебе не известно , что мне так и не удалось покорить тамошних жителей и переселиться туда. Я всегда жил в Лимерике и , поскольку был самым знатным из всех лордов в округе , король Джон назначил меня губернатором. Два ирландских короля боролись друг с другом за обладание титулом владетеля Коннота , и должен откровенно признать , что много лет подряд переходил из одного лагеря в другой , чтобы самому сохранить этот титул. Глубоко сожалею , что в прошлом году , когда объединились силы из Дублина , Лей-нстера , Лимерика и Мюнстера , я дрался на стороне Катела Карраха против Катела Кровберга , пока последний не сбежал на север.Тогда Каррах пошел против меня , объявил себя единственным законным королем и отобрал Коннот. Кроме того , я потерял благосклонность короля Джона , ставшего на защиту Кровберга. Поэтому я перешел в лагерь Кровберга и вступил вместе с его войском в Коннот. Я убил Карраха , но сам получил ранение. Мои солдаты были расквартированы в трех округах Коннота – Слайго , Мейо и Роскоммон. По кланам , или племенам , как их называют в Ирландии , прошел слух , что я умер от раны , и ирландские дикари напали ночью на моих солдат и убили их во сне , всего девятьсот человек. Остатки армий , моей и Кровберга , засели в укрепленном монастыре Бойль. По королевскому указу де Берги владеют одной пятой Ирландии , но только с твоей помощью мои и твои сыновья смогут править этим обширным палатинатом.

Уильям де Берг , лорд Коннот « . Фолкон подлил Мэрфи самогона, поднял свой кубок.

– Расскажи об Уильяме. Что он за человек? Мэрфи поскреб в затылке.

– Что здесь скажешь? Храбрый воин, всю жизнь сражался. Все эти годы главным для него была верность английской короне. Пока у него не родились свои сыновья, наследником был ты, но через много лет после смерти первой жены он женился на Мойре, и она подарила ему двух мальчиков. Мойра еще совсем молода, почти девочка, а для Уильяма теперь важнее всего сохранить наследство для детей. Ричарду, старшему, едва исполнилось семь. Уильям знает – если что-то случится, малышам никогда не удержать того, что принадлежит им по праву.

Прозрачные зеленые глаза Фолкона пристально вглядывались в Мэрфи.

– Если что-то случится? – повторил он. Красноголовый великан смущенно поморщился, словно пойманный врасплох, поднялся, медленно обошел комнату и, вновь оказавшись лицом к лицу с де Бергом, кивнул.

– Послушай, я раскрываю тайну, и знай об этом Уильям, заживо содрал бы с меня шкуру, но рана у него тяжелая. Кашляет кровью и, думаю, долго не протянет.

Фолкон мысленно представил самые большие владения в Ирландии. Уильям Маршалл имел титул лорда Лейнстера, Уолтер де Лейси – Мита, его брат, Хью де Лейси, получил Ульстер. Коннот был больше остальных, а Фолкона де Берга отнюдь нельзя было упрекнуть в недостатке честолюбия. Кроме того, нужно подумать и о собственных сыновьях!

– Бабка моей жены, госпожа Эстелла Уинвуд, пользует раны и болезни лучше любого лекаря. Возможно, она сумеет помочь Уильяму.

– Значит, поедешь? – обрадовался Мэрфи.

– Подумаю.

Джезмин приготовила комнату для Мэрфи и познакомила его с Эстеллой.

– Я слыхал, твоя мать – прекрасная лекарка, особенно когда речь идет о боли в костях. Может, она согласится что-нибудь сделать с моим плечом – уж очень ноет, – объявил он, растирая руку от локтя вверх.

Глаза Эстеллы зловеще сузились.

– Я ее бабка, а не мать, – проворчала она, хотя на деле была довольна комплиментом.– Принесу растирание после ужина, сразу вылечишься от ревматизма в суставах.

Глядя вслед величественно удалявшейся госпоже Уинвуд, Мэрфи одобрительно заметил:

– Какая фигура! Ну просто красавица!

Джезмин попыталась скрыть улыбку. Мэрфи поистине должен быть храбрее льва, если осмеливается заигрывать с Эстеллой!

После ужина Фолкон с изумлением увидел, что Мэрфи, после огромного количества выпитого, все еще вполне твердо держится на ногах. Когда Эстелла принесла горшочек со специальной мазью из корня сердечника лугового, сваренного в розовом масле и смешанного с гороховой мукой, Мэрфи снял дублет, чтобы она могла растереть ему плечо.

– Слишком уж хорошо пахнет для таких бродяг, как я, – подмигнул он.

– Ну что ж, если настаиваешь, могу подмешать бычьего дерьма, – пригрозила Эстелла.– Садись-ка лучше, а то мне до тебя не дотянуться.

Мэрфи послушно уселся, но при этом обнял ее за талию и привлек к себе на колени.

– Ну, будь я проклята, – вырвалось у Эстеллы, – никакого у тебя ревматизма в помине нет, так ведь? – допытывалась она, глядя ему в глаза.