Вирджиния Хенли - Сокол и цветок

Мэрфи, ухмыльнувшись, понизил голос:

– Зато у меня ноет в другом месте, и, бьюсь об заклад, только ты можешь облегчить боль.

– Вижу, ты очень любишь биться об заклад. Ну что ж, готова поставить все, что у меня есть, ты до того набрался, что не сможешь поднять свои причиндалы, – без обиняков отрезала Эстелла. Улыбка Мэрфи стала еще шире.

– Принимаю пари! Если я его подниму, позволишь положить в свою пещерку?

– Ах ты, дерзкий старый черт! – засмеялась Эстелла.– Слишком долго никто туда не проникал. Уж и не знаю, существует ли она на самом деле!

Мэрфи поцеловал ее в ушко.

– Может, поищем вместе? – предложил он.

Назавтра появился еще один гость – приехал Сейлсбери с горсткой своих людей. Он привез новости и приказ короля Джона. Любой гонец мог бы исполнить это поручение, но Сейлсбери приехал сам, потому что сильно беспокоился за дочь. При последнем свидании она казалась такой несчастной из-за своего замужества.

Джезмин была вне себя от радости при виде отца и, взяв его за руку, повела наверх, в детскую. Наконец-то Сейлсбери почувствовал себя гордым дедушкой и никак не мог привыкнуть к тому, что его хрупкая дочь родила таких богатырей. Он все продолжал качать головой и смеяться.

– Да, ваши отношения, должно быть, вправду изменились. Раньше их можно было назвать по меньшей мере натянутыми.

Джезмин таинственно улыбнулась; Фолкон появился как раз вовремя, чтобы принять самые сердечные поздравления.

– Что это произошло между вами обоими? – спросил Сейлсбери, ошеломленно тараща глаза.

– Трудно противостоять распаленному де Бергу, – небрежно бросила Джезмин, заставив мужчин покраснеть.

Фолкон закрылся с Сейлсбери и узнал, что советники Джона, отчаянно пытаясь предотвратить гражданскую войну, предложили собрать армию и покорить Ирландию раз и навсегда. Как ни удивительно, большинство лордов и баронов согласились дать войска. Джон назначил нового верховного судью в Ирландии, некоего ирландского барона по имени Мейлер фитц Генри, блюсти интересы короны.

– Джон понимает, чего ты стоишь как воин, знает, как велика верность твоих людей, знает и завидует. И именно поэтому призывает тебя, как одного из лордов валлийской приграничной территории, выполнить воинские обязательства перед короной.

Поскольку Фолкон уже решил ехать в Ирландию на помощь Уильяму де Бергу, то и рассудил, что может заодно позволить Джону нести все расходы по перевозке и содержанию его войска и лошадей.

– Я готов, – сказал он вслух.– Все, что мне нужно, – суда. И пока Хью де Берг командует Пятью портами, думаю, в этом затруднений у меня не будет.

Сейлсбери удовлетворенно вздохнул. Фолкон де Берг всегда так решителен, именно это и делает его таким великим полководцем.

– В Бристоле на якоре стоят корабли. Не хочешь подождать отплытия остальных лордов? Говорят, сам Джон отплывет с армией.

– Ждать Джона?!

Фолкон презрительно расхохотался.

– В отличие от него, я не могу зря тратить время, валяясь на чужих простынях. Сейчас или никогда... если, конечно, я здесь главный и сам могу выбирать, когда отплыть и где высадиться. Ну а потом отошлю суда за остатком вашей армии, Уильям.

– Кстати, не думаю, что тебе и дольше стоит беспокоиться о Честере. По слухам, он скоро собирается жениться.

– Мне? Беспокоиться о Честере? – ухмыльнулся Фолкон.

Мужчины дружно засмеялись.

– Джон наконец-то произвел на свет наследника и при этом так важничает, будто он первый в мире человек, чья жена родила сына. Лучше уж мне не говорить, что ты и в этом превзошел его, – объявил Сейлсбери.

Фолкон провел ладонью по мерцающим волосам Джезмин, сидевшей перед зеркалом со щеткой в руках, быстро разделся и растянулся на постели. Ему необходимо было кое в чем признаться жене, но он отнюдь не питал уверенности, что она поймет его. Однако, как человек, не привыкший ходить вокруг да около, он сразу перешел к делу:

– Я уезжаю в Ирландию.

Рука Джезмин остановилась в воздухе. Повернувшись, она взглянула на мужа, так спокойно лежавшего на кровати. Он не обсуждал с ней свои планы. Все решил сам.

Джезмин вздохнула. Конечно, такой человек, как де Берг, не может просить совета у женщины, это все равно, что спрашивать ее разрешения. Такая мысль ему и в голову не придет.

Оставшись в одной сорочке, она подошла к мужу и уже хотела потихоньку спросить, когда они отправляются, но он схватил ее за руку и хрипло пробормотал:

– Я уже тоскую по тебе...

– Что?! – не веря ушам, переспросила она, широко раскрыв глаза.

– Идем в постель, любимая, – попросил он. – Не сейчас. Не ты едешь в Ирландию, мы туда едем.

– Не будь глупенькой, Джезмин, подумай об опасности.

– Опасность поджидает нас здесь. Вспомни о Честере.

– Он женится, – спокойно объявил Фолкон.

– А Джон? Сам знаешь, ему не терпится добраться до меня, – прошипела Джезмин.

– Джону необходима моя помощь. Тебе нечего его бояться, – заверил муж.– Ложись. У меня более приятные планы, чем ссора с тобой.

Разгневанная Джезмин мгновенно вспыхнула.

– Ни за что! Пойми, опасность по-прежнему близка! Как насчет твоей шлюхи, которая может в любую минуту пробраться сюда и убить меня и моих детей прямо в постелях?!

– Достаточно, Джезмин! – предостерег Фолкон. Но она, не обращая внимания, продолжала:

– Считаешь меня ни на что не пригодной! Я прошла с тобой проклятые Блек Маунтинз в самую ужасную погоду, научилась вести хозяйство, дала тебе сыновей...

– Джезмин, подойди сюда, – велел де Берг. Жена упрямо отвернулась.

– Можешь забыть об этом, де Берг. Попытайся отныне спать в одиночестве!

И, хлопнув дверью, помчалась в детскую, где Большая Мег с подозрением оглядела ее шелковую сорочку и раскрасневшиеся щеки.

– Я буду спать здесь, – объявила Джезмин, и не успели эти слова слететь с губ, как в комнату ворвался совершенно обнаженный разгневанный Фолкон.

– Никогда больше не смей поворачиваться ко мне спиной и уходить вот так! – процедил он.

– Тихо, разбудишь детей, – бросила Джезмин.

Мег молча закатила глаза к небу, в ужасе наблюдая, как хозяин подхватил госпожу на руки и помчался прочь. Вновь хлопнула дверь спальни – Фолкон отшвырнул ее ногой и, встав у камина, почти бросил жену на волчьи шкуры. Сверкающие бешенством изумрудно-зеленые глаза словно подзадоривали оказать сопротивление.

– Я пошлю за тобой, когда все устрою и можно будет приехать, не опасаясь нападений.

– Нет! – взорвалась она.– Не позволю вновь отдаляться от меня, уходить... отстраняться... когда ты становишься все холоднее, а я горю, как в огне!

И снова эти настойчивые глаза сверкнули зеленой молнией, только на этот раз их выражение изменилось, а значение взгляда стало яснее. Он сорвал с нее сорочку, властно наслаждаясь видом прелестных розовых грудок в мелькающем свете камина, зная, что жена наблюдает за его лицом, ртом, глазами, обожествляющими ее наготу, представляя, какое воздействие это производит на нее – веки Джезмин полуопустились, длинные ресницы легли на щеки. Фолкон сжал твердый сосок, осторожно перекатывая его между указательным и большим пальцами, сдавил ее груди большими, испещренными шрамами ладонями, поднес их ко рту.