Святослав Дружинин - Да не будет зависти и злобы

После этих слов, каждый молодой человек обязан был бы внушить себе, что такой шанс выпадает всего один раз – когда у юной девушки день рождения и, возможно день, когда пройдет первое свидание для двух молодых: и для юного магистрата, и для юной девушки, что теряет свою юность и изящество на работе. Луций был приятно удивлен такому стечению обстоятельств. Для него важнейшей задачей было завоевать сердце юной Венеры и, конечно, Луций сильно возлагал надежды на слова камергера о том, что он ей по-вкусу, вопреки жизненной философии юного магистрата (коим одним из принципов является – не возлагать надежд и не мечтать).

Тиберий подтолкнул рукой Луция и тот, чуть быстрее пошел на встречу своей судьбе.

– Кхм, – кашлянул Луций, – Татьяна, прошу меня простить, – позвал магистрат юную горничную, так и стоящую, ожидающую чего-то волшебного и загадочного.

– Ум-м ? Что такое, господин Луций ? – спросила Татьяна, еще сильнее смущаясь, и даже с некоторой робостью, которая ей также сильно шла, как и скромность. Юному магистрату от такого смущения стало не по себе.

– Вы не против…не против, если завтра Вы и я сходим на свидание вместе ? – выдавил еле из себя Луций. Выступать перед сенатом было легче для него, чем просить разрешения у девушки пойти на свидание.

Татьяна услышав это предложение, не знала, что ответить. Чувства нахлынули из самих глубин, то были и радость, и грусть, и злость. Смешанный поток чувств начал все больше и больше заставлять девушку краснеть. Татьяна хотела было убежать прочь, но она не в праве так действовать.

– Да…я согласна…, – ответила Татьяна, закрывая свое лицо маленькими ручками. Никогда прежде ее не приглашали и думала, к сожалению, что не пригласят. Татьяна хотела посмотреть на Тиберия, но тут ушел.

– Татьяна, Вам не о чем беспокоиться! Валерий и Тиберий дали свое согласие, – удержал Луций своими словами, – Раз Вы согласны, то давайте встретимся в половине дня у Центрального рынка, как Вам ? – предложил Луций, собираясь уходить. Он больше не мог стоять в таком дискомфорте.

– Вы уже уходите ?? – спросила Татьяна, останавливая Луция за руку.

– Видите ли, Татьяна. Когда я волнуюсь, то у меня голова начинает кружиться, – отвесил нелепую отмазку магистрат. На самом же деле, Луций хотел побыстрее добраться до своего дома.

– Вот как, – грустно прошептала девушка. Она приготовилась вручить пиджак от костюма, но тот лишь молча ушел…так и не попрощавшись…

“Haec hactenus....”, – ответил Луций, на слова Татьяны у себя в голове.

Прохладный, вечерний, но местами теплый ветерок начал хлестать лицо магистрата, как только тот вышел из особняка своего крестного. Радость заполняла его грудь. Совсем недавно он лишь мечтал о том, чтобы пригласить девушку на свидание, но все никак не решался на столь мужественный шаг. Завтрашний день будет для них обоих особенным. И, Луций предвкушая начал идти к станции, ускорив свой шаг.

“Марк…,кто мог подумать, что с этим, осторожным, не знающим приключений, может произойти такое несчастье…а ведь, правду говорят, что Accidit in puncto, quod non speratur in anno…” – проговаривал магистрат, идя навстречу неизвестности. Порою его мучала скучность, обыденность жизни и, сейчас становилось все интереснее и интереснее. Но не смотря на это, он продолжал принимать участие в жизни Республики, хоть и относительное, для некоторых.

Идущий словно призрак по безлюдной улице он заметил: в трехстах метров от него, стояла одинокая девушка; подходя все ближе и ближе, магистрат узрел перед собой странную сцену – невообразимо красивая, но невероятно странная девица стояла, как памятник; а в ее руках был прямоугольного сечения предмет, завернутый во что-то, что напоминало скорее старую тряпку, чем какой-то плед или простыню; девушка была одета в платье, а на ее плечах сидел пиджак кремового окраса; волосы, цвета шатен выглядывали из под шляпки кудрями, развевались на ветру. Луций узнал эту миловидную особу, – та самая, что имела необыкновенную наглость и упорство в продаже своего творения; та самая, что заставила его душу испытывать трепет; ты самая, захватывающая своими очами душу взглянувшего – “Ecce femina…Ecce femina…” – подхватил Луций, смотря на нее.

– Какая приятная встреча, – произнес магистрат, стоя напротив девушки, – и не думал, что такая возможность представится вновь. И чего Вы, юная леди так встали, словно сейчас произойдет какое-то доселе невиданное явление в природе ? – спросил Луций, смотря на небо, будто взаправду может что-то произойти.

– А, Вы, мистер. Вам подошла по вкусу и качеству моя картина, и решили еще одну взять ? – спросила девушка, показывая свое творение глазам юного магистрата, – Увы, господин, сегодня картина не будет продаваться, – прибавила она, но увидев выражение лица своего пусть и не частого клиента, бросила – Вы неважно выглядите, что-то произошло ?

– У Вас замечательная проницательность, право! Заглянув в душу человека, можете точно и без отголосков вранья сказать, что у него на душе, – воскликнул восторженно магистрат, указывая левой рукой на изящество юной дамы. Девушка от услышанного легкой улыбкой улыбнулась. Недавнее одиночество, показывающее на ее лице некую грусть, сменилось стремглав.

– Видите ли, господин Луций, когда человек идет повесив нос и о чем-то размышляет, можно сделать некоторые выводы об его внутреннем состоянии, – сообщила юная девушка, показывая указательный палец, как факт, – что же Вас тревожит ?

– Хороший вопрос, мечущий как стрела! Если tribus verbis, то мой “дражайший” коллега попал в очень невыгодное для себя положение, id est был сильно избит, – кратчайше и со серьезностью в глазах объяснился магистрат. Луций неспроста доложил девушке о произошедшем: в его решимости была некая устремленность в знания этой молодой особы, и не зря, Луций закинул сеть, – девушка задумалась над чем-то. Ее задумчивое состояние было завораживающим. Будь магистрат живописцем с большим багажом работ за спиной, или как водится в академический кругах – a posterioiri, то без сомнений, он с превеликим удовольствием, изобразил бы ее на фоне мерцающего света, возле жилых зданий.

– Ну-с, на самом деле, господин, мне известно кое-что. Но за всякую информацию нужно платить, – сказав это, в ее глазах можно было даже заметить некий блеск, некий энтузиазм, – Есть чем расплатиться ? Ох, прошу прощения, господин Луций! Кажется, я Вам говорила, что картина не продается. Забудьте это! Вот! – показала Шарлотта картину, поднимая на уровень носа. Она выглянула с правого угла, и улыбалась, – Ну как предложение ?

– Ох, – вздохнул Луций, протягивая свою руку в карман брюк. Достав свое портмоне он вытянул несколько денежных купюр и вручил ей, – столько сойдет ? – Глаза Шарлотты наполнились счастьем и он кивая головой, забрала эти купюру, вручив картину Луцию.