Святослав Дружинин - Да не будет зависти и злобы

– Ваши руки…, – заметил Луций, обратив свое внимание на повязки, которые ровно сидели на руках; на кистях были кровавые следы, а сами повязки истощали непривычный запах, – Вы дрались, не так ли ? За любовь ? – спросил Луций.

По Атрею можно было понять: он крайне был удивлен наглости магистрата; Луций мог догадаться о чем сейчас может думать этот аристократ, – “Arcus nimium tensus rumpitur” – и его собеседник, Атрей также считал, как и магистрат.

– Право, господин Луций! – после минутного молчания, сказал Атрей, хлопая осторожно руками, – Видимо магистраты любят совать свой нос, куда не просят, – сказав это, Атрей взглянул на Луция с улыбкой.

Юный магистрат решил оставить без внимания слова Атрея.

– Ну-с, прошу прощения, если чем-то Вас задел, – сказал Луций, вставая с сиденья трамвая. Атрей махнул рукой, давая понять, что нет причин для извинений, – Думаю, мы еще встретимся, достопочтенный Атрей

Луций прошел к Шарлотте, которая наблюдала за диалогом этих двух молодых людей. Она сидела и молча смотрела, как Луций сел напротив нее, и не подавал больше виду для разговора: такое обстоятельсво выводило ее из себя. Шарлотта смотрела ожидающим взглядом на своего соседа, прибывшего от того, кто только что смотрел на нее с пристальным взглядом. Атрей, завидев ее выражение лица и то, как она него начала смотреть, лишь кокетливо улыбнулся в ответ. Шарлотта от такого зрелища была вынуждена наклониться к Луцию, и больше не видеть самовлюбленного лица того аристократа.

– Господин Луций, Вы вели себя непрофессионально! – заявила она вполголоса. Луций лишь усмехнулся от ее слов. – Что Вы смеетесь…

– Шарлотта, этот человек не так прост и не так глуп, как может показаться. Скорее он даже не имеет отношения к Роксане, – отпарировал на ее замечания магистрат. Но его слова не произвели на нее никакого действия; она все также сидела с невозмутимой раздражительностью и явным непониманием действий ее соседа, к которому за столь короткий промежуток времени их знакомства, успела сильно привязаться, – Вы меня слушаете, Шарлотта ?

– О чем Вы ? – она смотрела на него вопросительно. Луций поменял свою позу и расположился таким образом, чтобы ни его, ни сидящую рядом с ним соседку не было слышно.

– Хм, – начал он, – видите ли, Шарлотта. Его манера общения, а также то, как он себя ведет, наводят меня на мысль, что он не является сообщником Роксаны; Точнее, он явно тот человек, не желающий делить с кем-то полномочия.

– Вот как. Господи, я поневоле сама впуталась в это Ваше расследование; и самое примечательное то, что мне самой даже интересно, – сказав это, она выглядела возбужденной; ее взгляды на жизнь не всегда граничили с таким понятием, как общество, – о чем Вы говорили ? – спросила Шарлотта, пытаясь взглянуть на Атрея, но Луций ей помешал.

– Не стоит туда смотреть. Он как выжидающий хищник…о чем говорили ? Спросил у него про книгу, – сделав паузу, Луций хотел дополнить и про состояние рук, но, – В общем все.

Шарлотта сидела, задумавшись над чем-то: она сама не могла понять, что не так с ней; ведь как только она стала ближе узнавать своего собеседника, мысли начали смешиваться; вся эта каша в голове не давала ей покоя, и она не знала, что же ответить на его слова.

Луций же, в отличие от Шарлотты смотрел прямо на огни вечернего города. Сладостная, вечерняя романтика придавала ему больше всего невероятных ощущений, чем бессмысленный диалог на тему его будущих проблем.

***

Трамвай потихоньку сбавлял свой ход, а предупредительный сигнал давал знать, что пассажирам следует приготовиться к выходу на станции. Юный магистрат приготовился к выходу. Он взглянул на свои карманные часы, которые, к слову, спешили на пятнадцать минут; такое преимущество давало владельцу часов не опаздывать на встречи; впрочем, такие правила перестали работать некоторое время назад.

Луций выглядел утомленным от проведенного им дня; столь стремительный, внушающий доверия, наполненный сильной волей взгляд, стал уставшим:

“Усталость начала показываться…она не дремлет где-то в глубинах моего тела, выжидая удобного случая броситься; нет, напротив, она всегда со мной; всегда идет под руку своего носителя. Интересным кажется факт, что каждый гражданин, ради процветания собственной страны, и ради самого себя, обязан иметь волю. Да, воля – это сила души; та самая сила, которая дает нам жить; та самая сила, которая двигает человеческий род в невообразимое доселе будущее. Я же предпочитаю считать, что у каждого порока или чувства есть две стороны. Так и с нашей волей, дающей возможности: она как отбирает у кого-то что-то; так и созидает....что до Атрея. Его дремлющие возможности сильно настораживают. Он, как и Константин, может сыграть свою роль, если к нему правильно подойти”, – пока Луций вел свой монолог, к нему подошла Шарлотта, выглядевшая на много бодрее и веселее.

– Уж больно Вы рано встали. Только через пять минут прибудет трамвай, – сказала Шарлотта, держась за поручень.

– Знаю. Видите ли, я ненавижу ждать. Поэтому, чтобы снять свое беспокойство, я принимаю совершенного ненужные советы, исходящие от меня самого же. Звучит глупо, согласен. Но тем не менее, так я нахожусь в удовлетворении с самим собою, не конфликтуя.

– Ну время от этого не пойдет ведь быстрей!

– Нет, не пойдет, – Луций взглянул на Шарлотту, стоявшую подле него, – Вы все верно говорите, Шарлотта…

“Странный он человек, этот Луций”, – подытожила Шарлотта. Она взирала на него, стараясь разгадать, что же он еще скрывает в себе. Луций, чувствуя на себе ее взгляд, старался не обращать на нее внимания.

“Cave tibi a cane muto et aqua silente”, – предостерег самого себя магистрат. Его волнение начинало усиливаться: казалось, что она прямо сейчас воткнет в него нож; или еще хуже, влюбит его в себя и развяжет раздор в его душе. Второй вариант казался самым страшным – нет ничего хуже, чем иметь раздор в своей душе.

Трамвай остановился на станции, дав сигнал к выходу. Луций вышел самым первым из вагона, подав свою бледную руку юной представительнице искусства. Она с улыбкой на лице приняла его заботу. Следующим за ней выходил никто иной, как Атрей, который начал подавать свою руку, чтобы Луций, аналогично с Шарлоттой, проявил к нему заботливость. От такого казуса, Шарлотта переменилась в лице: с одной стороны, смущенность; а с другой, ей захотелось засмеяться, но обстоятельства взяли превозмогли над этим чувством.

Луций не стал брать руку Атрея, как и не стал проявлять заботу о нем. Атрей рассмеявшись, спустился наземь, наслаждаясь свежим воздухом.

– Ох, как велика печаль моя! Дама и господин, – обратился Атрей к Луцию и Шарлотте, – Вы не поверите моим словам! Сейчас…, – он начал потряхивать свои ноги, разминая то одну, то другую, – Ноги затекли, пока я ехал на этом злосчастной трамвае, “У меня, к слову, тоже затекли…”, – подметил для себя Луций, – Ну-с, господин Луций и…, – Атрей уставился на Шарлотту, ожидая, когда она ему представится, – …а впрочем, не так важно, – отрезал Атрей, – Вы видимо мои соседи. Живем в одной части города и ничего друг о друге не знаем. “И правда, я бы соврал, что прям уж хорошо знаком с Шарлоттой и Атреем. Этот вечер меня познакомил с двумя, столь разносторонними людьми. И у них обоих, душа имеет поэзию”, – подытожил Луций, беря во внимание слова Атрея, – Что Вы такие кислые. Совсем недавно, господин Луций, Вы вычитывали строки Шиллера вместе со мной, пытаясь меня разгадать. Что-ж, к Вашему превеликому сожалению (что Вы и сами начали понимать), что я не так уж и прост. Вы явно рассчитывали на то, будто бы я имею дело с Роксаной, – сказав это, Луций и Шарлотта были очень удивлены такой проницательности со стороны человека, который понятия не имеет об их разговоре, – О! Вы удивлены ? Не стоит удивляться. Я просто услышал, как эта дама начала говорить о моей личности, и мол я имею знакомство с Роксаной. Заверяю Вас, мои новые друзья, что я не имею с ней никаких дел, – начал свои оправдательные речи аристократ, – Но! Вам и мне также она интересна.