Конни Мейсон - Нежная ярость

– Но мне сказали... – Габби была не в силах продолжать, охваченная новым приступом боли, и ее черты мучительно исказились.

– Тот, кто тебе сказал, что я умер, солгал, дорогая. – Габби попыталась ответить, но Филип приложил палец к губам. – Тсс! Не надо разговаривать. Береги силы. Дай мне обнять тебя, дай принять на себя твою боль. – Про себя Филип решил, что Габби выдумала его смерть, чтобы мысленно изгнать его из своей жизни. Боль может странным образом действовать на людей, а Габби в этот момент испытывала сильную боль.

Габби немного успокоилась, а Филип сел на кровать, обнял ее, как бы защищая от новых схваток, сотрясающих ее тело, и прошептал:

– Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Вскоре в комнату вернулся доктор Рено и осмотрел Габби. Он с тревогой отметил, что она слабеет.

– Неужели вы ничего не можете сделать, доктор? – умолял его Филип, страдая от мучений Габби, которые не прекращались.

– Если вам это трудно выдержать, советую удалиться, потому что самое трудное еще впереди, – строго сказал доктор.

Филип стиснул зубы. Он не мог и не хотел оставить Габби теперь, когда она в отчаянии цеплялась за него.

– Я остаюсь, – произнес он с мрачной решимостью.

– Прекрасно! Я предвижу, что ваше присутствие понадобится.

Стемнело, и по комнате метались тени, пока Тилди, бесшумно двигаясь, зажигала лампы. Доктор Рено дремал в кресле, а Филип все так же сидел у постели Габби. Схватки становились все сильнее и сильнее.

Доктор Рено открыл глаза, потянулся и наклонился над кроватью, чтобы осмотреть Габби. Филип спросил тревожно:

– Как она, доктор?

– Она слабеет. У нее может не хватить сил, когда начнутся потуги. Я хочу, чтобы она попыталась сделать усилие сейчас. Прошу вас придерживать ее спину и плечи, чтобы ей было легче тужиться.

Произнеся несколько слов молитвы, доктор сосредоточился на Габби.

– Послушайте меня, мадам Сент-Сир. Вы должны помочь нам, или ваш ребенок погибнет. Вы меня слышите?

– Да, – слабо ответила она. – Не дайте моему малышу умереть! – Хотя она была совершенно измучена, ее твердая решимость родить Филиппу здорового ребенка победила усталость и боль.

– Напрягитесь, когда я вам скажу, дитя мое. Ребенок слишком слаб, чтобы сделать это самому.

Доктор Рено осторожно приложил ладонь к животу Габби и, почувствовав наступление следующих схваток, закричал:

– Тужьтесь!

Габби напрягалась изо всех сил. От усилия она прикусила губу, и Филип осторожно вытер кровь с ее подбородка.

Доктор опять скомандовал:

– Тужьтесь!

И снова лицо Габби покраснело от героических попыток выполнить указание доктора. Минуты тянулись как часы, и вдруг доктор воскликнул торжествующе:

– Вижу головку. – Он осторожно ввел щипцы и вытащил младенца на свет.

В комнате повисла глухая тишина. Доктор Рено бесконечно долгое время возился с младенцем, а по – том протянул его Тилди, которая стояла рядом. За – вернув младенца в мягкую ткань, та вышла из комнаты, беззвучно плача.

– Это была девочка, – сказал доктор Рено печально, обернувшись к Филиппу. – Мне очень жаль. Роды были слишком долгими. Я не мог спасти ее. Она была слишком маленькая и с недоразвитыми легкими. – В голосе доктора звучало сострадание. Спасать жизни – одно дело, а принимать на свет мертворожденных младенцев – занятие, без которого доктор предпочел бы обойтись.

Филип подавил рыдание и зарылся лицом в волосы Габби. Она, казалось, дремала и не слышала слов доктора.

– А что теперь? – спросил растерянный Филип.

– Дождемся последа и будем надеяться, что избежим осложнений, – сказал доктор с надеждой. Он положил обе руки на живот Габби и осторожно помял его.

Через несколько секунд тело Габби напряглось, и она закричала.

– Боже мой! – воскликнул доктор, и удивление осветило его усталое лицо. – Не может быть... это невозможно... и все же...

– В чем дело, доктор? – закричал Филип, готовый к худшему.

– Я и понятия не имел, что у вашей жены двойняшки! Сейчас появится еще один ребенок.

– Двойняшки! – Филип едва успел осмыслить это невероятное сообщение, как Габби в его руках забилась в схватках.

И почти сразу раздался ликующий крик доктора Рено:

– Есть, готов! Мальчик! Живой, Филип, он живой! – Затем раздался громкий плач. Филип слушал его с благоговением, и по его лицу текли слезы.

И вдруг он увидел бледное лицо Габби.

– Моя жена, – хрипло проговорил он высохшими губами. – Она... она?..

– Она держится. Если не будет кровотечения или горячки, она поправится. Я могу сказать откровенно, что, если бы роды продлились еще немного, у вас бы не было ни жены, ни ребенка. Но ваша жена молода и со временем должна Полностью восстановиться.

– А ребенок?

– Вы же слышали его, мой друг, – сказал доктор, хлопнув Филиппа по плечу. – Для близнеца, да еще недоношенного, он необычно крепкий ребенок. Кстати, близнецы нередко рождаются на свет раньше времени. Похоже, что этот маленький молодец получил больше половины питания, а сестричка оказалась слишком слабой и хрупкой, чтобы выжить. Но, с другой стороны, возможно, падение вашей жены с лестницы было причиной смерти девочки.

Тилди вернулась с маленьким свертком, который она подала Филиппу. Пораженный, он рассматривал этого крошечного человечка, восхищаясь его жизнеспособностью. Филип пальцем потрогал белокурые волосики на головке сына. Младенец раскрыл темно-синие глаза и с серьезным видом глазел на своего родителя. Филип бережно прижал ребенка к груди. Но, несмотря на прилив Нежности, постоянно мучившие его сомнения явились вновь: его ли это ребенок? Правду ли сказал доктор, что двойняшки часто рождаются до срока, или это беспомощное создание – сын человека, которого Филип ненавидит? Не в силах выдержать больше эти мучительные мысли, Филип протянул ребенка Габби, которая к этому времени очнулась и попросила показать ей ребенка.

– Пойдемте со мной, Филип, – сказал доктор, потянув его за рукав. – Судя по вашему виду, рюмочка бренди вам не помешает, а я уверен, что Дюваль держит отличный сорт. Тилди сейчас приведет в порядок вашу жену, и вы сможете повидать ее до того, как я дам ей успокоительное. Время и покой – лучшие лекари.

Они вместе спустились по лестнице и выпили по стаканчику великолепного бренди из запасов Марселя. Оба были очень уставшими, они почти не говорили. Через некоторое время вошла Тилди и сообщила, что Габби уже лучше, она немного пришла в себя.

Филип тяжело поднялся и, медленно ступая, пошел наверх. Он думал о том, что же скажет Габби. Одно было для Филиппа несомненно – он любит Габби.

Войдя, он увидел, как Габби кормит ребенка. Она с улыбкой счастья на губах приложила налившуюся молоком грудь к крохотному ротику малыша. Нехотя оторвав взгляд от ребенка, она посмотрела на Филиппа. Он видел следы пережитого страдания на ее лице, и сердце его наполнилось любовью к ней.