Лана Фаблер - Закат Солнца

Это была невысокая, но статная и красивая женщина со светло-каштановыми, медовыми волосами и карими глазами с вкраплениями золота. В молодости хасеки была очаровательна, всегда улыбалась и сияла радостью, но с годами свет в ней померк. Слишком много разочарований она пережила, чтобы остаться прежней. Отныне Небахат Султан всегда держалась холодно и даже немного высокомерно, поскольку имела большое влияние при дворе, но в этот день она вся трепетала и с улыбкой вглядывалась сквозь решетчатое окно, наблюдая за единственным своим ребенком, которого растила с такой любовью и заботой.

– Какой прекрасный шехзаде у нас вырос! – с несвойственной ей улыбкой воскликнула Фатьма Султан, словно это было ее личной заслугой. – Да пошлет Аллах ему долгих лет жизни.

– Аминь, – взбудораженным голосом отозвалась Небахат Султан, не отрывая взгляда от сына, который в этот момент громко произносил свою клятву.

Другая хасеки в лице Дильшах Султан надменно промолчала, с темной завистью и негодованием созерцая церемонию. Она была совершенно иной женщиной. Рожденная в Крыму, она обладала истинной красотой Востока: иссиня-черные волосы, смуглая кожа и карие, почти черные пронзительные глаза с тяжелыми веками.

Султанша была обладательницей миниатюрного роста, но при том пышных форм, и в каждом ее движении чувствовалась пламенеющая в ней энергия. История ее появления в гареме была пропитана гневом, разочарованием и болью – эти чувства и сейчас отравляли ее душу, но уже по иным причинам.

Дильшах Султан была дочерью самого крымского хана. И она оставалась бы жить на своей родине, в кругу семьи и близких, но судьба распорядилась иначе. Не успел султан Ахмед взойти на трон, как, почувствовав слабость терзаемой восстаниями империи, Крым пожелал освободиться от ее гнета и обрести самостоятельность. Восстание разгорелось с молниеносной скоростью, и уже через месяц у крымского хана было собрано войско. Но они недооценили силу и влияние Коркута-паши.

В кратчайшие сроки тот мобилизовал все силы и безжалостно бросил их на врага, позволив возглавить атаку сыну Саиду-паше. За одно сражение он разбил взбунтовавшихся крымчан, дошел до ханского дворца и, угрожая поджечь его, потребовал платы за «прощение». Крым выплатил огромную дань, разорившую его, а хан был вынужден проститься с младшей дочерью, славящейся своей красотой, и отдать ее в жены османскому султану. Хотя изначально она была предложена Саиду-паше, но тот уже имел жену в лице Гевхерхан Султан.

Крымская принцесса Медине отличалась диким нравом и непокорностью – отец за это ее и невзлюбил, потому из всех незамужних дочерей решил расстаться именно с ней. Медине и тогда взбунтовалась: заручилась помощью влюбленного в нее подручного отца и почти что бежала с ним в преддверии отплытия в Стамбул, но тайных влюбленных поймали уже в порту, когда они садились на корабль.

Эту сумасбродную выходку принцессы скрыли, все свидетели были убиты, включая ее возлюбленного, и лишь в памяти самой Медине, ставшей впоследствии Дильшах Султан, остались горькие воспоминания о случившемся. Ее продали, как родовитую кобылу. Она была платой за восстановление мира, и семья, которая, как она думала, любила ее, без раздумий отказалась от нее. Но, как оказалось, настоящие испытания ждали ее впереди…

Рядом с хасеки стояла ее дочь – старшая из двух ее детей. Айнишах Султан была копией матери, за исключением бледной кожи и глаз, которые у нее были небесно-голубыми. Такая же черноволосая и миниатюрная, со жгучей восточной красотой и уже наметившимися формами, но более женственная и кокетливая. Ей нравилось наряжаться, хохотать невпопад и жеманничать – как говорится, ветер в голове.

Мать, видя в ней свое отражение, холила и лелеяла дочь, даже не думая заняться ее воспитанием, а отец, многое претерпевший в детстве, ко всем своим детям относился очень тепло и снисходительно, позволяя им любые прихоти, из-за чего Айнишах выросла избалованной, капризной и иногда даже сумасбродной принцессой, жаждущей любви и мужского восхищения.

– Надеюсь, когда меч будут вручать моему брату, на церемонии будет больше народу, – и на язык она была острой. Порой даже слишком. – Она должна быть намного роскошнее. Не так ли, мама?

Небахат Султан напряглась, но больше ничем не выдала своего возмущения, а Валиде Султан удостоила внучку усталым взглядом и отвернулась.

– Дай Аллах, так и будет, – ответила Дильшах Султан и язвительно усмехнулась. – Скоро мой Хасан подрастет и тоже возьмет в руки меч.

– Конечно же повелитель не сможет лишить такой чести твоего шехзаде, Дильшах.

Все посмотрели на стоящую у второго окна Мерган Султан, к которой прежде даже побаивались обращаться. Она держалась все равно, что королева, несмотря на присутствие Валиде Султан. И даже последняя не могла позволить себе такие помпезные наряды и столько драгоценностей, какие носила султанша.

Ее влияние в гареме было легко оценить, учитывая, что валиде всегда прислушивалась к ее советам, консультировалась с ней в финансовых и управленческих вопросах и часто радовала подарками, больше похожими на подношения, чтобы задобрить «хозяев», которые на самом деле управляли государством. Мерган Султан была помощницей отца во всех делах, возглавляла крупнейший вакф столицы и занималась благотворительностью – этих заслуг было достаточно, чтобы мать и жены султана постоянно на нее оглядывались и старались ни в чем ей не перечить.

– Я рада, что вы так думаете, госпожа, – проговорила Дильшах Султан, осторожно посмотрев на нее.

– Даже несмотря на слабое здоровье Хасана, он все-таки шехзаде, – в словах Мерган Султан чувствовалась мрачная издевка. – Главное, чтобы здоровье позволило ему исполнить свои обязанности перед династией и государством.

– Так и будет, не тревожьтесь, – неискренне улыбнулась ей Дильшах Султан, уязвленная тем, что ее маленького сына снова упрекают в слабости здоровья. – Мой сын окрепнет и проживет долгую, счастливую жизнь.

Мерган Султан, которая до этого говорила, не поворачиваясь к ней, после этих слов обернулась через плечо и с неприятным снисхождением улыбнулась.

– Ну разумеется.

Не сумев справиться с собой, затаившая обиду Дильшах Султан якобы вежливо осведомилась:

– А как поживает ваш сын, султанзаде Баязид? Я слышала, он недавно упал с лошади и поранил руку. Какое несчастье! А ведь все могло обернуться трагедией…

Посмотрев на нее угрюмым взглядом, ясно выражающим «не дождешься», Мерган Султан степенно произнесла:

– Он скоро поправится, не тревожься об этом. Дильшах, ты очень заботлива. Но, увы, не тогда, когда дело касается твоих собственных детей. Знаешь ли, им бы тоже не повредило твое внимание.