Лана Фаблер - Закат Солнца

Айнишах Султан вспыхнула от негодования и встряла в разговор прежде, чем ее мать сумела придумать вразумительный ответ на колкость султанши.

– Выходит, вы считаете, что я и мой брат недостаточно хорошо воспитаны?

– Айнишах! – наконец, соизволила вмешаться Фатьма Султан. Когда дело касалось дочери Коркута-паши, им всем следовало следить за языком. – Что за дерзость?

Сохранив невозмутимый вид, Мерган Султан окинула девушку насмешливым взглядом и ответила немного лениво, как будто снизошла до этого:

– Своими словами ты лишь подтвердила мои опасения, Айнишах. Твоей матери следует лучше за тобой присматривать. Ведь именно это ее первостепенный долг, а никак не борьба за покои султана, которой она так увлечена. Жаль, что все ее старания ушли впустую, а сколько было ожиданий, верно?

Айнишах Султан промолчала только потому, что мать ткнула ее локтем в бок, а Мерган Султан деловито обратилась к валиде со словами:

– Госпожа, церемония окончена. Если вы не против, мы могли бы вернуться в гарем, чтобы отпраздновать это событие.

– Да, конечно же, – согласилась с ней Фатьма Султан и огляделась в башне. – Идемте.

Топкапы. Султанские покои.

В покоях султана праздновали уже мужчины, и за множественными столиками трапезничали приглашенные на праздник паши и беи, ведя между делом беседы. В одной из таких без всякого на то желания был вынужден участвовать Мехмет-паша. Он находился за одним столом с Коркутом-пашой и его сыновьями – Саидом-пашой и султанзаде Исмаилом.

Надо заметить, братья были совершенно не похожи между собой. Саид-паша был высоким и рослым как отец, с внушительной мускулатурой и злобным, надменным лицом. Мать у него была египтянка, и в его чертах это явственно отражалось. В Египте у него осталось еще несколько братьев от других матерей, и он куда больше любил их, пусть и не видел их годами, чем всегда находящегося рядом султанзаде Исмаила.

Сын Фюлане Султан многое взял от нее: темно-каштановые волосы, светлая кожа, худоба и средний рост. Исмаил родился раньше срока, да еще в холодную, суровую зиму. Лекари твердили, что ему не выжить, но Фюлане Султан не желала сдаваться. Она вцепилась в столь желанного сына мертвой хваткой, не отходила от него ни на миг все зимние месяцы, кутала в меха и молилась Аллаху, чтобы он сохранил жизнь ее четырнадцатому ребенку, которого она единственного ждала и вынашивала с такой надеждой.

Мальчик выжил, но если мать была счастлива и окружила его заботой, то отец был разочарован. Он ожидал появления сильного, крепкого наследника, которому однажды сможет передать власть, однако, Исмаил рос болезненным и замкнутым, он не любил сражения и оружие и мало что смыслил в политике. Трясущаяся над ним мать сделала его нерешительным, тихим и неловким. И еще он заикался, когда начинал волноваться, а при таком характере это случалось часто.

Для Коркута-паши, у которого все сыновья были все равно что львы, это было очевидным разочарованием. Как будто в его потомстве вместо львенка появился ягненок, которого он всю жизнь должен выхаживать и следить, чтобы его не затоптали.

– И что он думает по этому поводу? – поинтересовался Саид-паша, отпив вина из кубка. На его смуглой руке сверкнули тяжелые перстни. – Хотя и так ясно. Снова спрячется за женские юбки, пока мы будем решать за него все проблемы.

– Осторожней со словами, – недовольно взглянул на сына Коркут-паша и огляделся, проверяя, не слышал ли кто их. – Не забывай, где ты находишься. Чем меньше окружающие знают о том, что ты думаешь, тем лучше для тебя.

– Знают они или нет, все будет по-моему, – самодовольно заметил Саид и ухмыльнулся угрюмому отцу. – Не делайте такое лицо, отец. Разумеется, я хотел сказать по-нашему.

Мехмет-паша отвернулся от него, подавляя острое чувство неприязни, и уныло поглядел на свою нетронутую тарелку. В такой неприятной компании кусок в горло не лез. Как же он устал притворяться, молчать, терпеть, лгать… Этому испытанию не было конца. Его друг и наставник Искандер-паша был прав, предупреждая его о том, что его жизнь обратится в ад, если он женится на Мерган Султан. Нет, жену он любил и ничуть не жалел о своем решении, но необходимость постоянно быть подле ее отца и участвовать в его темных делах отбирала у него все силы.

– А ты что думаешь? – обратился Коркут-паша к нему.

Саид насупился, как делал всегда, стоило его отцу спросить мнения Мехмета, и демонстративно отвернулся – мол, его не интересует, что он там думает.

– Повелитель не будет против военного похода, если увидит в нем необходимость, – осторожно отвечал Мехмет-паша приглушенным голосом. – Но есть ли она? Не прошло и полгода, как мы вернулись с прошлой войны. Флот еще не до конца восстановлен, да и казна не позволяет большие траты. Следует хорошо подготовиться, прежде чем отправляться в новый поход. Если мы хотим одержать победу, а не возвращаться ни с чем, как в этот раз. Наше вмешательство в войну Англии, Венеции и Генуи ничего нам не дало. А если вам так хочется продвинуться в Европу, понадобится большое, хорошо обученное войско, сильный флот и много золота, чтобы все это организовать. Торопиться не стоит. Карл подождет, он и сам сейчас зализывает раны после многолетней войны с Генуей.

Коркут-паша призадумался, Исмаил молча поглядывал то на одного, то на другого, а Саид не справился с собой и горячо заговорил, смотря на Мехмета, как на глупого юнца, не понимающего простых истин:

– Потому-то и нужно выступать сейчас, когда он слаб и не ждет нападения! Вот, что обеспечит нам победу. Ты в войне смыслишь не больше моей сестры, но с таким же рвением рассуждаешь о ней.

– Саид, – тихо и спокойно сказал Коркут-паша, как будто дернул за поводок, и тот умолк. – Мысль дельная, но долго ждать мы не можем, иначе Карл тоже соберется с силами, и тогда мы уже не сумеем одержать верх. Займешься всеми расчетами. Через неделю я жду доклада. И хочу, чтобы он предусматривал выступление в поход не позже, чем через три месяца.

– Вы доверите ему подготовку к походу? – задохнулся от возмущения Саид-паша, так и не поднеся ко рту кубок.

– Расчетами займется он, а твое дело – собрать и обучить войско, – терпеливо объяснил ему отец.

Видимо, Саида-пашу это устроило, и он опрокинул в себя содержимое кубка, словно сидел в дешевом кабаке, а не на пиру в султанских покоях. С неприязненным выражением на лице проследив за этим, Мехмет-паша в который раз отвернулся и с удивлением поймал на себе взгляд повелителя.

Султан Ахмед не смутился, еще на пару секунд задержал на нем взгляд и, повернув голову, спокойно улыбнулся сыну шехзаде Касиму. Он был далеко не такой дурак, каким его считал Саид-паша, и Мехмед-паша это отчетливо понимал. Сейчас он наблюдал за ними, понимая, что они затевают что-то у него за спиной. Он все знал, но делал вид, что ничего не замечает.