Барбара Смит - Ее тайная связь

Я дала объявление и заполучила компаньонку. А когда та узнала о моем ремесле, согласилась идти той же дорожкой и получила имя Минерва. Минни, как мы ее любовно называли. Она много помогала мне, когда явилась на свет моя обожаема дочка. Минни была горда не меньше меня во время наших прогулок с ребенком в парк, так же восхищалась ее первой улыбкой, так же печалилась, расставаясь с девочкой, которую мы устроили в Оксфордшире.

С годами к нам присоединились другие: Диана, убежавшая от жестокого мужа, Калландра, торговавшая собой, чтобы прокормить осиротевших брата и сестру, Персефона, соблазненная лакеем и выгнанная из дома отцом. Их дружба доставила мне много радости. Все мы стали богинями и единой семьей…

Исповедь жрицы любви.

Тело изнывало от страсти, неутоленное желание не давало успокоиться. Одежда исчезла, его руки ласкали ее грудь и вдруг скользнули вниз, к пылавшему от вожделения укромному месту. Наконец она могла свободно отдаться ему. Радость возносила ее к небесам, она чувствовала, как он целует ее щеку, ухо…

Изабелла открыла глаза и сразу зажмурилась от бьющего сквозь занавески утреннего солнца. Она лежала на кровати в спальне дома Хатуэя, и Милорд, усердно пыхтя, вылизывал ее шершавым языком.

Нервно засмеявшись, Изабелла схватила щенка на руки; а тот, виляя хвостом, продолжал одаривать хозяйку слюнявыми поцелуями.

– Ты когда-нибудь перестанешь? – Она пересадила его на колени и начала почесывать рыжую с подпалинами холку, пока Милорд не успокоился. – Глупый, прогнал такой чудесный сон!

Сон действительно был чудесным, от него до сих пор разгоралось в теле пламя опалявшей ее страсти к Керну. С того вчерашнего поцелуя в опере… Нет, с той минуты, когда она впервые его увидела, Изабелла была обречена на постоянное, мучительное разочарование. Она больше не могла отрицать, что хотела его телом и душой. Хотела того, чего поклялась никогда не иметь, – знатного любовника. Воспылала страстью к человеку, который способен ее погубить.

Отдаться Керну – значит ступить на безнравственный путь, выбранный матерью. Хуже того, можно лишиться шансов отыскать убийцу Авроры. Вступив в связь с Керном, она не имела бы права оставаться в доме маркиза, ибо Хелен, которую они предавали, стала ей ближе сестры.

Изабелла прижала к себе щенка, наслаждаясь его теплом. Она уже начала привыкать к спокойному изяществу этого дома, к этой комнате с бледно-голубыми шторами, кроватью с балдахином, чудесной мебели красного дерева. По вечерам, когда все стихало, она любила читать в удобном кресле у мраморного камина, а по утрам, лежа в кровати, представляла себя настоящей леди, навсегда вошедшей и этот уютный мир.

Но ведь она может здесь остаться, если примет предложение маркиза. Пять тысяч фунтов гарантируют ей знатного мужа.

Опасность лишь в том, что, думая о брачной постели, она мечтала видеть рядом Керна. Только его.

Однако, даже будучи свободным, граф никогда бы не женился на ней. Он знал о ее прошлом. Знал, как она попала в дом Хатуэя. Понимал, что она не леди и навечно останется дочерью шлюхи.

Правда, Керн обнимал ее так, как мужчина обнимает возлюбленную. Готов был драться со старым развратником за то, что тот ее оскорбил. Пока не опомнился.

Изабелла стиснула Милорда, прижавшись щекой к его мягкой шкурке. Единственная мысль согревала томящееся сердце – графа к ней влекло. Пусть тайная интрижка невозможна, он все равно ее желал не меньше, чем она его.

А предложение Хатуэя она, конечно, не примет. Даже если бы приданое не оговаривалось никакими условиями, она никогда не смогла бы взять подобную сумму у вельможи.

Ласково потрепав щенка, Изабелла спустила его на пол и откинула одеяло. Нет смысла мечтать о несбыточном. Настанет день, и она вернется в свой мир, к которому принадлежала.

И причина лежит у нее под подушкой.

Изабелла вытащила матерчатый конверт, в котором хранились воспоминания матери. Знакомые формы книжечки с медной застежкой ее успокоили: она на правильном пути и добьется справедливости.

В гардеробной девушка помылась, сменила ночную рубашку на тонкую дневную, закрепила длинные шнуры потайного кармана и стала выбирать в шкафу нижнюю юбку.

Боль в сердце не утихала. Изабелле хотелось любящего мужа и достойного леди уважения. Ей не нужны дворцы, только скромный коттедж в провинции, где она будет жить со своей семьей. Девушка прижала нижнюю юбку к груди и закрыла глаза: вот на лужайке резвятся ее дети… с ними отец, вот она присоединяется к веселой компании, муж раскрывает ей объятия… Керн.

Неужели это теплое чувство к нему и есть любовь? Девушка вздрогнула. Как же ее угораздило влюбиться в столь неподходящего для нее человека?

Дверь с треском распахнулась, громко затявкал Милорд. Она выглянула в спальню и увидела вбежавшую Кэлли. Даже в строгом черном платье с белым передником та умудрялась выглядеть совсем не респектабельно. Грудь распирала лиф так, что он едва выдерживал, медные локоны выбивались из-под чепца, и двигалась она, как всегда, соблазнительно покачивая широкими бедрами. Наверняка Кэлли произвела среди слуг мужского пола настоящий фурор. Оставалось лишь надеяться, что она выполнила данное обещание и никого из них не уложила с собой в постель.

– Ты уже встала! – Кэлли подскочила к окну и раздвинула шторы. – Хорошо! Сегодня не время нежиться в кровати!

Ее встревоженный тон обеспокоил Изабеллу – она торопливо натянула юбку, чтобы Кэлли не заметила спрятанный под рубашкой потайной карман.

– Разве Хелен собирается за покупками? Вчера она ничего не говорила.

– Дело не в ее светлости, неприятности дома. Очень большие неприятности.

У Изабеллы екнуло сердце. Пальцы замерли на тесемках нижней юбки.

– Тетя Перси? Неужели?..

– С ней все в порядке. На этот раз Минни. Вот, лучше взгляни на это. – Кэлли выудила из кармана передника бумажный, квадратик и вложила девушке в руку. – Я читаю не так хорошо, может, что-то напутала.

Трясущимися руками Изабелла развернула конверт и узнала изящный почерк тети Ди. Послание оказалось коротким: «Ночью на тетю Минни напал бандит».

Стоя в ногах кровати, граф смотрел на отца, который беспокойно метался во сне. Он лежал на боку, свеча на прикроватном столике освещала ввалившиеся желтоватые щеки и густую сетку красноватых прожилок на носу. Больной человек, давно переживший расцвет.

Хотя миновал полдень, задернутые шторы погружали спальню в ночную тьму, сладковатый запах настойки опиума пропитывал застоявшийся воздух. Накануне, пока Керн был в опере, герцог перенес очередной удар. Не теряя надежды, доктор прописал успокоительное, чтобы с его помощью старик набрался сил.